Он отпустил Эклза. Тот, вытаращив глаза, в ужасе смотрел на коллегу. Мозг отчаянно отказывался верить тому, что говорил Коллинз.

- Пойми, мы никогда не будем вместе. Не только потому, что у тебя жена и вот-вот будет ребенок. Но и потому, что твоя любовь безответная. Я. Тебя. Не люблю.

Безжалостные, страшные слова. Холод во взгляде. Злая усмешка. Неужели, это правда? Боже, это не может быть правдой!… Боль сдавила сердце, сдавила все мышцы, сковала разум. Нет, не может быть. Не может быть… Слезы горечью вскипели в уголках глаз. «Я тебя использовал». «Я тебя не люблю». Дженсен размахнулся и со всей силы двинул Коллинзу в челюсть. Тот от неожиданности пошатнулся, но на ногах устоял. Нервный смешок сорвался с его губ, а из уголка рта потекла струйка крови.

- По заслугам. Все честно теперь, Дженс. Хочешь, ударь еще раз.

Миша смотрел на него с насмешкой. Дженсен не чувствовал ничего, кроме боли и ненависти. Страшное предательство будто убило в нем что-то. Слезы потекли из глаз, и весь мир расплылся, и от этого следующий удар получился смазанным, по скуле.

- Давай, бей нормально! – прикрикнул на него Миша, но его голос внезапно дрогнул.

- Дженс, какого черта ты творишь?! – кто-то подбежал сзади и резко развернул его к себе. Это был Джаред.

Миша сплюнул кровь себе под ноги.

- Спокойной ночи, парни, - он широко улыбнулся, несмотря на разбитую губу, и скрылся в трейлере.

Дженсен невидяще смотрел куда-то через плечо Падалеки. Слезы неудержимо бежали по его щекам, но он даже не предпринимал попыток их утереть.

- Дженс, что произошло? – Джаред тряхнул друга за плечи.

Эклз молчал. Ему хотелось просто умереть сейчас.

- Может, хочешь выпить? – Падалеки пытался заглянуть ему в глаза.

Дженсен медленно перевел взгляд на Джареда.

- Нет, - голос звучал неожиданно твердо, хоть и хрипло, - Я, пожалуй, отправлюсь спать.

И, не дожидаясь ответа, он развернулся и направился в сторону своего трейлера. Растерянный Джаред еще долго смотрел ему вслед, размышляя, как можно помочь другу. Но потом махнул рукой и, пробурчав: «Идиоты», отправился к себе.

========== 10. “Они были вместе, и они были счастливы” ==========

Джаред видел, что творилось с Дженсеном. Черт, да все, наверное, видели! Эклз напоминал завязавшего наркомана: блуждающий взгляд, осунувшееся лицо, рассеянность и апатия внезапно сменялась у него приступами гнева или неудержимого, истеричного веселья. В касте стали поговаривать, что Эклз потихоньку сходит с ума, но только Падалеки знал, из-за кого.

Будучи посвященным в столь щепетильный секрет, Джаред имел возможность наблюдать за обеими сторонами конфликта. Миша справлялся намного лучше Дженсена, по крайней мере, о нем пока не шушукались. За обычной веселостью и шутливостью Коллинза угадывалось чуть больше наигранности, чем обычно. Падалеки со стороны казалось, что Миша теперь взвешивает каждое слово, перед тем, как его произнести. А еще Джаред замечал взгляды, которые Коллинз бросал на Дженсена. Долгие, ищущие. Виноватые. Но Эклз будто принципиально отказывался пересекаться с ним взглядом. Дженсен был хорошим актером, действительно хорошим. Так что на площадке все было будто бы как всегда. Но как только камеры выключали, Миша переставал для него существовать. Если все же и приходилось перемолвиться парой слов, то Дженсен отвечал довольно скупо, немного раздраженно и всегда стремился избегать разговоров с Мишей. А тот, словно ощущая свою вину, покорно отступал, провожая спину уходящего Эклза долгим тоскливым взглядом.

Может, кто-нибудь бы и заметил очередное охлаждение отношений между друзьями, но съемки уверенно приближались к середине сезона, а значит, был самый пик работы, когда у всех дел по горло и никому нет никакого интереса до перипетий в отношениях ведущих актеров.

Но Джаред все видел. Знал причину. И даже ощущал некоторую вину. Он не знал, что произошло тогда у трейлеров, но понимал, что именно после того случая отношения тайных влюбленных изменились. И, помня свой совет, который он дал Дженсену, Падалеки ощущал свою причастность в их ссоре. Первое время, разумеется, он был обеими руками за прекращение всего этого «безобразия»: одно дело, когда тема «коклза» не выходила за рамки фансервиса, существуя лишь в воспаленных мозгах кучки фанатов-извращенцев. Но совсем другое дело, когда Джаред вдруг ловил себя на мысли, что все эти извращенные арты-фанфики и прочая ересь творилась на самом деле. Слишком живое воображение не к месту и не ко времени подсовывало ему картинки их бурной «любви», отчего бедный Джаред мог посередине сцены забыть слова и застыть с позеленевшим лицом.

Но затем пришло раскаяние. Кто он такой, чтобы морализаторствовать и «исправлять» друзей, чтобы лезть в чужую жизнь, чужую душу? Ведь Дженсену лучше не стало. Более того, с каждым днем он выглядел все более подавленным, взгляд его стал потерянным, из него будто выпили все жизненные соки. Теперь Джаред понял, насколько сильна была влюбленность друга в своего коллегу. Просто страсть на грани одержимости! И, осознавая свою вину, Джареду уже приходилось бороться с собственным желанием исправить ситуацию, при этом не наломав еще больше дров. Насмотревшись на тоску и страдания Дженсена, однажды Падалеки все же решился на разговор. Но поговорить решил не с Эклзом, а с Мишей.

После съемок очередной сцены Коллинз вышел из павильона, накинув сверху куртку. Джаред выскользнул из шумного помещения следом. Миша быстрым шагом обошел павильон, и Джареду пришлось ускорить шаг, чтобы поспеть за ним. Холодный ноябрьский ветер трепал волосы и морозил кожу, но Падалеки упорно следовал за Мишей. Тот, обогнув здание, остановился и полез в карман. Заметив Джареда, он замер на мгновение, но затем извлек на свет божий пачку «Chesterfield». Подошедший Падалеки удивленно вскинул бровь, на что Миша молча протянул ему пачку, предлагая угоститься сигаретой.

- Давно куришь? – вместо этого поинтересовался Джаред.

- С мая, - Миша пожал плечами и вынул сигарету себе. Достав из кармана зажигалку, типа той, что использовали Винчестеры, он прикурил. Затянулся.

- С чего это ты начал вообще? – осторожно спросил Джаред, вежливо улыбаясь и ежась на промозглом ветру.

Коллинз какое-то время помолчал, глубоко затягиваясь и выпуская дым через нос. Сизый морок быстро разворовывался ветром, так что до Падалеки не долетало и запаха.

- Старая привычка, - наконец, ответил Миша, все еще не глядя на друга, - Знаешь, один раз начнешь и уже никогда не бросишь окончательно. Бывших курильщиков не бывает. Будешь возвращаться снова и снова.

Джареду показалось, что он сейчас говорил не только о курении.

- И так ты счастлив?

Коллинз с непониманием посмотрел на Падалеки. Но потом черты лица смягчились, и он рассмеялся.

- Ну лучше себя чувствую, это да, - он мотнул головой, все еще продолжая усмехаться.

- Как ты вообще? – Джаред чувствовал себя ужасно глупо, не зная, как перейти к нужной теме.

- О чем ты? – Миша выпустил тонкую струйку дыма себе под ноги, но ее тут же разорвал ветер, - С Вики все дела уладил, имущество поделили. Я смог себе отвоевать Уэста, пока он у жены… у бывшей жены, но после съемок он будет жить со мной. Так что все не так уж и плохо.

- М-м. Ясно. – Джаред посмотрел в свинцовое небо – только дождя сейчас не хватало!

- Но ты пошел за мной, наверное, не чтобы про Вики расспросить? – Миша искоса глянул на него.

- Ну вообще-то… да. Что у вас тогда с Дженсом произошло? У трейлеров?

- Ничего. Повздорили немного, - голос Миши стал вдруг ледяным. – Но сейчас все нормально.

- Тебе бы я, может, и поверил, но Дженсен, похоже, так не считает.

- Да? И что же он говорит? – равнодушно поинтересовался Коллинз.

- Э… Что вы переспали, например.

Сигарета неловко выпала из озябших пальцев Миши. На секунду он растерял всю свою невозмутимость и стал похож на испуганного взъерошенного кота. Но тут же собрался и даже рассмеялся.