Литмир - Электронная Библиотека

Абрамов Андрей Александрович

Последняя тайна первоэлемента.

Пролог.

Мое имя не имеет значения.

Имя - всего лишь набор символов.

Имя дается исключительно для того, чтобы было проще понять, о чем в повествовании идет речь. Или о ком. Одним именем можно обозначить огромное множество вещей, настолько не похожих между собой. Например - стол. Стол из дерева, стол из стекла, стол с одной ножкой или четырьмя, какими бы разными они ни были, для всех них уже придумано одно имя.

Сколько еще в мире людей с таким же именем как у меня? Миллион? Два? Все мы абсолютно разные и непохожие друг на друга, с разными интересами и собственным мировоззрением, и каждый из нас был бы полностью уникален, если бы не одна маленькая деталь, которая полностью стирает все наши различия и убивает нашу индивидуальность. Имя.

Мы, люди, дали имя абсолютно всему сущему, думая, что достаточно хорошо все знаем для того, чтобы называть вещи так, как нам хочется. Мы так уверены в том, что знаем все на свете, что на земле уже не осталось ни одной вещи, для которой бы не было придумано имени.

Но думать так - значит ошибаться.

Есть вещи, для которых никто и никогда не придумает имен.

О них никто никогда не узнает и не заговорит. Им не будет приписан ничтожный набор символов, который стер бы тонкую грань между ними и реальностью. Их нельзя обозначить ни одним из уже придуманных имен. Они существуют независимо от того, как нам бы хотелось их назвать. Это то, чего человек боится больше всего. Непознанное всегда пугает. Мы всегда боимся того, что скрывается за тенью неизвестности. Нам слишком комфортно жить в своем тесном мирке, нравится скрывать себя за набором букв, которые, как нам кажется, отражают нашу истинную сущность.

Но у непознанных вещей нет имен. Они и есть неизвестность.

И как бы их не называли, не изменится лишь одно.

Никто и никогда не узнает, что это на самом деле.

Глава 1.

Все как обычно. Сегодня мой будильник сработал в 6:30, как и всегда. Я встал с теплой и уютной постели и стал осматривать комнату в поисках тапочек, которые я вчера впотьмах отшвырнул в сторону, когда ложился спать. Самая обычная комната, чуть больше девятнадцати метров, с примыкающим к ней балконом. Над балконными окнами повешены жалюзи, окно посередине, с ручкой, то, что открывалось, было обклеено кусками старых обоев, оставшихся с незапамятных времен, кажется, от прошлых владельцев. Под подоконником в комнате стоял складной деревянный стол, который, к слову, был старше меня, а рядом с ним, у стены, стояла моя кровать заправленная белым постельным бельем, все еще приятно пахнущим после стирки. На ее изголовье я пристроил лампу, чтобы вечерами, когда я прихожу с работы, я мог читать книги в нормальном освещении. Напротив кровати расположилась тумбочка со стоящим на ней телевизором, которым я вообще не пользовался, но оставшимся в квартире лишь для того, чтобы в случае внезапного визита гостей они не умерли от скуки. У двери, что вела в коридор, расположилась книжная полка, не такая старая как стол, но уже и не новая. На ней, за несколько лет, скопилась вполне неплохая коллекция книг, которую я регулярно пополнял новыми экземплярами. Посреди комнаты стояла скамья со штангой, так необходимая мне для поддержания моего тела в отличном физическом состоянии. Под ней лежали гантели.

И тапочки.

Я надел их и вышел в коридор.

Слева дверь на кухню. Справа стоял довольно объемный шкаф, в который я убирал свои вещи, а сразу за ним - входная дверь. Прямо напротив моей комнаты расположилась дверь в санузел, в который я и направился. Внутри все было выложено кафелем - с одной стороны зеленой плиткой, с другой - синей. Напротив двери висела раковина и зеркало с полочкой над ней, слева от нее, у стены, расположилась ванна, справа - унитаз, а за ним, возле правой стены, стояла стиральная машина и уже полностью забитая корзина для грязного белья. Я поднял крышку унитаза и справил малую нужду. Затем подошел к раковине и повернул вентиль холодной воды, помыл руки и умылся. Вода ледяная. Я посмотрел на себя в зеркало. Все то же бледно-белое заросшее щетиной лицо, чуть осунувшееся, но еще не постаревшее, с резко очерченными скулами, правильным прямым носом и темно-карими, почти черными глазами. Ежик коротких волос торчком стоял на голове. Я обтер руки о полотенце, висевшее на крючке прикрепленном к двери, и побрел на кухню готовить себе завтрак. Напротив кухонной двери - окно. Под ним стоит круглый деревянный стол на одной ножке и пара табуретов. Слева от стола, в углу, стоит холодильник, на котором налеплена куча всяких магнитов. Каждый из магнитиков символизировал города, в которых мне удалось побывать, или в которых бывал кто-то из моих знакомых, привезя оттуда эти дешевые безделушки. Прага, Париж, Франкфурт, Петербург - все эти названия с цветными картинками громоздились на белой дверце. У стены справа расположился кухонный гарнитур, цвета слоновой кости (правда из-за грязи и пыли цвет слегка изменился, но изначально это была именно слоновая кость), в правом конце которого была встроена раковина. В шкафчике возле окна я хранил всевозможные крупы и сыпучие продукты, среди которых была овсянка. Я отдавал предпочтение той, что не требовала варки на плите в кастрюле, вместо нее я покупал много маленьких пакетиков быстрого приготовления и безобразной кучей сваливал на верхнюю полку. На нижнем шкафу стояла микроволновая печь, ужасно заляпанная пятнами всевозможных блюд, разогревавшихся в ней. Справа от шкафчика с микроволновкой стоит газовая плита, еще более заляпанная, на которой стоял черный чайник со свистком с выцветшим изображением цветочков. Налив в него из крана воду и, поставив кипятиться, я, дабы не терять время зря, вернулся в комнату, чтобы сделать небольшую утреннюю разминку и пару упражнений на растяжку. Спустя десять минут свисток на чайнике зашелся в истерическом свисте, оповещая меня о том, что мой завтрак уже на половину готов. Я прибежал на кухню и выключил конфорку под чайником, затем взял его за ручку в правую руку, а левой рукой начал снимать свисток. Пальцы обожгло, и свисток полетел на пол. Я залил кипяток в заранее приготовленную тарелку, в которую я высыпал содержимое одного из пакетиков извлеченного из шкафа. Подобрав с пола и водрузив на место свисток, я опять пошел в комнату намереваясь включить музыку, чтобы собираться было не так скучно. На столе стоял доисторический дисковый магнитофон, который мне подарили еще в детстве. Рядом с ним стояла коробка с дисками, другие же просто были разбросаны по столу. Я взял первый попавшийся и засунул в плеер, включил и отправился на кухню завтракать. Я достал из холодильника фрукты, которые я хранил там, боясь, что при таком соотношении температуры и влажности (зимой и летом в квартире переваливало за тридцать по Цельсию) они попросту испортятся. Съев свою овсянку и яблоко, и убрав в холодильник пакет с фруктами, я заварил чай из пакетика и съел пол упаковки печенья, а затем отправился в ванную чистить зубы. Я взял с полки под зеркалом щетку и пасту. Выдавил. Почистил. После этого, все с той же полки, взял очищающий лосьон и жирным слоем размазал его по лицу. Смыл холодной водой, вышел из ванной и выключил свет, затем выключил музыку и вернулся в коридор. Открыв ужасно скрипучую дверцу шкафа, на которой отсутствовала ручка, я, снимая прямо с вешалки, начал надевать на себя вещи из "повседневного" комплекта - синие, чуть заношенные джинсы и новенькая рубашка черного цвета. Обул свои единственные ботинки, одиноко стоявшие в углу, и взглянул на время на своем телефон - 7:22, Суббота, 13 Июля. Рассовав по карманам деньги, ключи, документы и телефон я вышел из квартиры.

1
{"b":"564319","o":1}