Про Амихи с Гайяном я позже расскажу, ибо тогда, к осени, ничего я толком про них не успел разнюхать, а правда выяснилась гораздо позже. Про Халти я уже говорил и ничего более к тому добавить не могу. А вот с Хасинайи всё вышло очень грустно. Но о ней я тоже узнал слишком поздно.
Лист 9.
Однако, почтенные братья, слишком я увлёкся отчётом о слугах господина Алаглани, а пора уже перейти и к нему самому. Заодно расскажу о некоторых своих сомнениях и предположениях.
Как вы помните, в первые же недели я установил, что кто-то подслушивает господина Алаглани с чердака. Причём этот «кто-то» мог быть из прошлых слуг, а мог и из нынешних. Поэтому я там, на чердаке, укрепил незаметную паутинку. Всё сделал, как учили. Специально такое место выбрал, что и миновать его никак нельзя, и солнечные лучи на него не падают, и потому заметить мою паутинку можно было, только если точно знать, где.
И что же? Не прошло и недели, как порвали её, паутинку. Значит, среди ребят наших таится нюхач. Просчитать, кто он, мне тогда не удалось. Кто угодно мог быть, даже безумицу Хасинайи не следовало сбрасывать со счетов. Чтобы точно понять, кто это, следовало непрестанно наблюдать за люком на чердак. А как это сделать, если ты сам почти весь день на виду и работы у тебя всегда достаточно? Но если рассуждать логически – как учил меня брат Аланар – то прежде всего стоило поставить себя на место нюхача. Что, как понимаете, несложно. Итак, нюхач имеет возможность время от времени пробираться на чердак и подслушивать господина. Вот, положим, я нюхач. Когда мне господина подслушивать? Первым делом, когда он приём ведёт, то есть после обеда и до ужина. В первую половину дня смысла никакого – либо господин Алаглани в городе по больным ходит, либо там же – по делам всяким, либо сидит тихонько в кабинете, читает и пишет. Значит, мне, нюхачу, нужно как-то незаметно улизнуть от чужого взгляда на это время, а также постараться работу свою, которую в это время положено делать, как-то справить. Не то заметит Тангиль, будет шуму…
Кто же в такое время может улизнуть? Либо тот, кто без пособников работает, либо тот, у кого на сей час вообще работы нет. Кто у нас частенько без пособников трудится? Хайтару отпадает, он чаще всего воду таскает в паре с кем-то. А вот все остальные… Алай может. И Хасинайи, и Тангиль. Что же касается Дамиля, то он – первый подозреваемый. Ибо когда господин приём ведёт, то лакея своего отсылает из кабинета. Стало быть, Дамиль может. Правда, отсылать-то отсылает, но недалеко – в спальню или гостиную. Оттуда должен быть слышен колокольчик, если Дамиль потребуется – вина там подать, или Халти позвать, чтобы какое нужное снадобье из сарая принёс. Так что если это Дамиль на чердак лазает, то сильно рискует. Вызвонит его господин – а лакея и нету.
Хотя… Ничего он не рискует! Уж если сверху голоса из кабинета слышны, то колокольчик – тем более. Тут остаётся лишь быстренько спуститься и на вызов прибежать. Всё равно медленнее выйдет, чем если из спальни, но то беда невеликая. Ну, поругает господин Алаглани… Может, он и ругается на Дамиля, мне откуда знать?
Но брат Аланар учил меня и тому, что первое предположение – самое сомнительное. Если нюхачом может быть Дамиль – то им может быть и кто-то другой. Вот та же Хасинайи. Из-за её странностей ребята стараются пореже с ней сталкиваться – стало быть, её отсутствие и незаметно. Вот я, к примеру, часто её замечаю? Бывают дни, что вообще только за трапезой.
Или тех же поваров наших взять. Бывает так, что я, на кухню заглядывая, застаю лишь одного из них? Бывает! Второй, например, помои пошёл выносить в выгребную яму, или в погреб спустился, с ледника припас взять, или на огороде пряные травы для похлёбки собирает… И что я, проверял, в самом ли деле так?
А тот же Алай… пропалывает себе целебные травки или в сарае чего-то делает. Да, я частенько ему помогаю, но не каждый же день! Причём иногда у него работа бывает такая, что сразу видно, сделана или нет – как вот тогда со смесью семенной, а бывает, что никак и не проверишь. Скажем, отваром луковой шелухи всходы окропить… дело нужное, а со стороны ничуть не заметное.
А старшенькие наши – Тангиль и Халти? Тоже ведь не на виду, каждый из них вполне может оказаться нюхачом… Старшой наблюдает, как мы работу свою исполняем – а это значит, что видим мы его лишь тогда, когда это ему нужно, а не нам. Халти частенько по поручениям господина в город ходит. Что мешает ему пораньше дела обделать и на чердак пробраться? Он же ни перед кем, кроме господина, не обязан держать ответ.
Словом, получалось так, что, кроме Хайтару, все на подозрении. И опять же брат Аланар про такое говорил: если есть сто равновероятных раскладов и один совсем невероятный – присмотрись к невероятному. Может, он потому лишь кажется тебе невероятным, что ты чего-то не знаешь или не замечаешь.
Понятное дело, если б там ловушку сделать… капкан волчий поставить, или хотя бы ведро с водой, а в воде растворить толчёный корень бычьего зуба… такая вонища, что как ни смывай, а не меньше недели запах продержится… И ведь несложно такое соорудить. Да только зачем вычислять нюхача, если и тот будет знать, что вычислен? Нет уж, так нужно сделать, чтобы тот нипочём не догадался…
И ещё думал я тогда: вот, скажем, вычислю я чужого нюхача. А дальше-то что с этим делать? Развязать ему язык простым разговором не удастся, а никаких других средств нет. Значит, понять, чей он, я тоже не сумею. А не поняв этого, не понять и другого: мешать ли ему, помогать ли, не обращать ли вообще внимания…
В общем, сидела у меня в уме огромная такая заноза. И ещё я думал над тем, что пора уже и мне начинать прослушивать господина. А как? Воспользоваться чердаком? Но ведь там можно столкнуться с тем, другим нюхачом. Оно мне надо? Да и мне ли самому такое решать? При первой же возможности нацарапал я записку обо всём этом и оставил в известном вам месте. Напомнить, какой ответ получил? «Действуй по обстоятельствам»!
Но в конце лета события, наконец, ускорились. И сумел-таки я прослушать господина, но только получилось это как бы само, без подготовки.
Началось с того, что Дамиль сильно провинился перед господином Алаглани. Не знаю уж, что натворил – сам он хрен скажет, а ребята толковали разное. То ли, когда поручили ему разнести несколько писем по разным адресам, ошибся и что-то не туда отнёс, из-за чего скандал вышел. То ли умудрился чайник горячий на господина опрокинуть. То ли – и это самое страшное – коту чем-то не угодил. Хотя до красной метки не дошло. Достоверно установлено лишь то, что кричал на него господин страшно.
Нет, про то не знаю – как наказал. Может, и вообще не наказывал – только на следующий день получилась у нас большая перестановка. Объявил за ужином господин, что более не годится Дамиль для комнатного услужения, и пусть пока воду таскает да на огороде что попроще делает. Попроще – не в смысле полегче, а в смысле, где поменьше мозгов надо. А вместо него в лакеи себе Алая взял. Мне же вместо Алая велел целебными травами заняться. Дополнительно к помощи по кухне. Удивился я очень. Ну не глупо ли получается? Ладно Алай, он с комнатным услужением уж как-нибудь справится, коли ум есть, то и несложно. Но вот мне как с травами-то? Знания ведь нужны, опыт!
Набрался я смелости и про то господина прямо спросил. Тот лишь плечами пожал:
– Алай тоже когда-то начинал, никакого опыта не имея. Ничего, научишься, Халти на первых порах, что непонятно, пояснит, да и Алай не в заморское царство уплывает. Будет у него минутка, подскажет, пособит.
Вот так оно и получилось. Очень скоро понял я, что для дела такие перестановки гораздо полезнее. Теперь надо мною меньше стало надзора – ибо Тангиль в дела травяные не особо совался. Опять же, проще оказалось что-нибудь из трав взять, буде такая надобность возникнет. Кроме того, иметь дружка Алая в лакеях господских – это гораздо лучше, чем угрюмца Дамиля. Можно кое о чем и попросить, и невзначай расспросить.
