— Пэрриш искал информацию по твоему отцу, тогда, когда я параллельно ему искал хоть что-то, что сможет дать зацепку на твоего брата, — произносит шериф после того, как я замолкаю.

Он хватает со стола папку и открывает её, а затем подходит ближе ко мне. Я вижу, как мужчина хмурится.

— Если честно, то я … Я не понимаю, как такое вообще возможно.

Он не протягивает мне папку, а наоборот, закрывает её обратно и нервно скручивает в трубочку, которой затем постукивает по кулаку.

— Ник Роджерс правда уехал в Джерси после того, как закончил школу. Твоя мама осталась тут, потому, что не могла бросить своего больного отца, за которым нужно было ухаживать … Это она сама рассказывала мне. Однако, было кое-что, о чём она не говорила никому … — мужчина снова разворачивает папку, открывает её, словно чтобы убедиться, что её содержимое действительно реально, а затем снова закрывает. — Скорее всего, она знала, что у твоего отца появился ребёнок ещё до тебя.

Я удивлённо приподнимаю брови.

— Почему вы так думаете?

Мистер Стилински поджимает губы.

— Потому что этот ребёнок оказался официально зарегистрированным на обоих родителей. У него даже фамилия твоя была до четырнадцати лет. Точнее, фамилия твоего отца. Потом он сам захотел сменить её на фамилию матери.

Шериф так сильно сжимает в руках злополучную папку, что мне кажется, ещё немного — и она попросту порвётся.

Я подхожу к мужчине и хватаю за свободный угол документа.

— Можно мне посмотреть? — спрашиваю я.

Мистер Стилински сначала смотрит на меня, затем переводит взгляд на дверь, а после опускает его на папку.

— Иногда, мне кажется, что этот город издевается над нами, — произносит он на тон ниже обычного, а затем выпускает папку из рук, позволяя мне забрать её.

Я тут же открываю её. Внутри лежат несколько документов формата А4, немного помятых благодаря шерифу.

Я медленно скольжу взглядом по строчкам, и с каждой прочитанной у меня внутри поднимается буря. Ощущение напоминает то, как если бы я нашла диск Red Hot Chili Peppers в коробке с надписью The Beatles, только более масштабно, раз эдак в миллион.

— Там есть фотография, копия его водительских прав от даты их регистрации, — произносит шериф.

Словно она нужна мне. Словно мне действительно нужна эта дурацкая фотография.

Но всё же я перекладываю первый листок бумаги, чтобы посмотреть второй.

Возможно потому, что сама не могу поверить во всё то, что прочитала.

Юноше, что запечатлён на фото, лет шестнадцать, хотя сейчас ему уже на практически десяток лет больше.

Но в этом возрасте мы действительно очень похожи. Практически близнецы.

Странно, что сейчас он так изменился.

Хотя, нет. Кое что, всё-таки, осталось.

Глаза.

Жёлто—зелёные.

— Питер сказал, что его зовут Джо.

— Сокращение от Джордана.

Шериф обходит меня и встаёт за моей спиной. Теперь мы оба смотрим на распечатку фотографии.

— Этого не может быть, — шепчу я.

Странно, почему я шепчу?

— Иногда мне кажется, что этот город издевается над нами, — повторяет мистер Стилински.

И я полностью с ним соглашаюсь.

— Когда я спросил его, почему он перевёлся именно сюда, то он ответил, что его словно что-то притянуло.

Я медленно протягиваю папку обратно шерифу, а затем разворачиваюсь и иду к окну, закрытому жалюзи. Двумя пальцами осторожно раздвигаю смежные пластины и устремляю взгляд на одного из помощников шерифа.

Даже через грязное стекло его жёлто—зелёные глаза слишком яркие. Особенно сейчас, когда я знаю правду.

Сейчас я словно смотрю на солнце, впервые за долгое время, что провела в темноте.

Правда, я до сих пор не уверена, что солнечный свет сейчас пойдёт мне на пользу.

========== // i’m gonna make you suffer ==========

Шериф везёт меня в больницу Бэйкон Хиллс, где разместили мою маму, так как территориально авария произошла именно в городе.

И это к лучшему. По крайней мере, хотя бы один плюс во всём этом.

Мы молчим.

После разговора в полицейском участке, мы так и не обронили ни слова.

Наверное, шериф просто даёт мне время подумать. А я … А я просто не знаю, что сказать.

В голове с трудом укладывается тот факт, что мой родной брат сейчас в городе. В принципе, сам факт того, что он у меня вообще есть — это уже чуду подобно.

Джордан Пэрриш … Надо же. А ведь если бы не случай, мы бы так и проходили мимо друг друга, а потом бы я и вовсе уехала из Бэйкон Хиллс, и больше бы никогда его не увидела.

Странно всё это.

— Он знает? — спрашиваю я, привлекая внимание шерифа.

Он бросает быстрый взгляд в мою сторону, а затем снова переводит его на дорогу.

— Думаю, да, — я тяжело вздыхаю. — Мы не говорили с ним об этом, но он же не дурак.

Я поджимаю губы. Действительно, ведь он сам искал информацию о человеке по имени Ник Роджерс.

Наверняка, он был очень удивлён тем, что у незнакомца такая же фамилия, как и у него была до момента, пока он сам не попросил маму сменить её.

А затем, когда нашёл по нему всё, что смог, узнал, что этот человек — мой отец. Но помимо меня у него есть ещё один ребёнок.

Парнишка родом из Джерси.

— Почему он ничего не сказал, когда я пришла? Или когда мы уходили?

— Не знаю, Брук. Мы не разговаривали с ним на эту тему. Он просто принёс мне всю информацию, что ему удалось найти, спросил, не нужно ли ещё чего, а затем вышел.

Я наклоняю голову вниз, упираюсь локтем в дверцу машины и накрываю глаза ладонью.

Всё это больше смахивает на всемирный заговор, ежели на случайное стечение событий.

Почему всё это происходит со мной?

— Ты когда в последний раз ела? — спустя какое-то время спрашивает мистер Стилински.

Я пожимаю плечами, а затем убираю ладонь с лица и снова поднимаю на мужчину глаза.

Он умудряется заботиться о чужих детях, когда его собственный одержим злым духом, что с каждым часом приближает его к смерти.

— В бардачке есть несколько шоколадных батончиков, если хочешь. Я прячу их под фонариком и перчатками, потому что Стайлз всё время норовит посадить меня на здоровую диету. Почему он не может понять, что я не могу есть одну траву? Я же не корова!

Я хихикаю, а затем открываю бардачок и действительно нахожу там шоколадку с орехами и карамелью точно под перчатками, придавленными фонарём.

Батончик слегка подтаял, но мне всё равно.

Странно, но до того, как шериф упомянул о еде, я не чувствовала нужды в пище, но сейчас оказывается, что я просто умираю с голоду.

Я уминаю батончик буквально в несколько укусов.

— Ты жуть какая голодная, — мистер Стилински улыбается уголками губ.

— Я жуть какая голодная! — повторяю я.

Мы оба смеёмся. Это могло бы показаться другим неуместным, ведь его сын пропал без вести, а моя мама, возможно, при смерти.

Но нам это необходимо, словно морфий. Чтобы хотя бы на мгновение вспомнить, какого это было в самом начале.

***

Когда мы подъезжаем к больнице, я начинаю ощущать странное покалывание в запястьях. Словно на моих руках браслеты, состоящие из проводов под напряжением.

Я сгибаю и разгибаю кулаки в надежде, что это неприятное чувство пройдёт. Однако, оно не уходит.

— В чём дело? — слышу я шерифа.

— Всё хорошо, — я быстро тру ладони, словно грею их, а затем скрещиваю руки на груди.

Но ощущение не пропадает, и, мало того, к нему прибавляется холодок, берущий начало на шее и спускающийся к копчику.

Я передёргиваю плечами.

Всё это определённо не сулит ничего хорошего.

Когда шериф останавливает машину, мы выходим не сразу.

Мужчина отстёгивает свой ремень безопасности, а затем поворачивается ко мне всем корпусом.

— Будь готова к худшему, Брук. Авария была ужасная, и если бы не что-то невероятное, о чём я понятия не имею, и Слава Богу, то, возможно, ты тоже могла бы не выжить.

Я киваю.

Мне не нравится этот разговор.