— Отлично … — я слежу за тем, как миссис МакКолл кладёт планшет с бумагами возле себя и вытаскивает из кармана фонарик. — Миссис МакКолл, мне нужно задать вам один вопрос.

Женщина одобрительно кивает, а затем светит мне в глаза, проверяя зрачки.

— Следи за пальцем, — произносит она и начинает водить им перед моим лицом вправо и влево.

— Вы … эм … Даже не знаю, с чего начать, — я сминаю в руке край простыни. — Вы знаете обо всём, что происходит?

Женщина убирает фонарик обратно в карман, берёт в руки листы, на которых я разбираю форму для заполнения карты больного, и делает какие-то пометки.

— Знаю ли я о том, что мой сын — оборотень? Да уж, правда, к сожалению, или к счастью, я ещё до сих пор не поняла.

— А обо мне Скотт вам рассказал?

Миссис МакКолл не отвечает мне. Она лишь заканчивает заполнять форму, а затем встаёт и выправляет простынь. Я инстинктивно усаживаюсь в более удобную позу и откидываюсь спиной на приподнятую подушку, позволяя Мелиссе накрыть мои ноги.

— Ты абсолютно здорова, но я бы, на твоём месте, всё-таки взяла пару дней отдыха.

Я киваю. Женщина подходит ко мне и присаживается у изголовья кровати.

— В последний раз, когда я видела тебя в больнице, ты сидела в приёмном покое и ждала её … Ты так часто спасала ей жизнь, успевая привозить её во время приступов.

— Мне казалось, что я чувствовала их. Словно мы были сёстрами … Жаль, что тогда меня не было рядом … Не было рядом, чтобы отвести её сюда.

Мелисса сначала переводит взгляд на столик с фруктами и цветами, затем на окно, а потом снова возвращает его на меня.

— Знаешь … Не стоит вспоминать её как что-то, что уже не вернуть. Она всегда будет частью тебя вот здесь, — женщина указывает пальцем мне на грудь в ту область, где расположено сердце. — И вот здесь, — затем она прикладывает ладонь к моему виску. — В твоих воспоминаниях она всегда будет жить.

Воспоминания … Я буквально могу почувствовать, как от этого слова шестерёнки в моей голове начинают работать с утроенной силой.

Сама того не понимая, Мелисса МакКолл помогла мне найти то, что, кажется, всегда лежало на поверхности.

— Да … Спасибо вам. Можно попросить об одолжении? — я выдерживаю паузу, ожидая одобрительный кивок. — Вы не могли бы сказать родителям, что я сплю … Не хочу, чтобы мама лишний раз видела меня на больничной койке. Ведь она не знает, что я здорова.

— И лучше бы тебе действительно отдохнуть, девочка.

С этими словами женщина выходит из палаты, но как только дверь за ней захлопывается, я тут же подскакиваю с кровати и кидаюсь к стулу, на котором лежит моя одежда. Наспех снимаю с себя больничный халат и меняю его на привычные джинсы и кофту, а так же надеваю на босые ноги свою обувь. Затем на цыпочках подхожу к двери и льну к ней ухом, пытаясь уловить звуки приближающихся шагов. Но кроме отдалённого шума и голосов, проносящихся по коридору, я ничего не различаю.

Тогда я опускаю ладонь на ручку двери и медленно поворачиваю её. В образовавшуюся щель мне не видно ничего, кроме палаты напротив и прилежащей к ней скамейки для ожидающих встречи с больным гостей.

Я открываю дверь ещё шире и проскальзываю наружу.

Людей в коридорах оказывается крайне мало, и мне приходится передвигаться очень осторожно, чтобы не пересечься с родителями или миссис МакКолл. Я заглядываю за угол, где, по-моему представлению, должен находиться выход, однако меня встречает препятствие — Мелисса на посту, разговаривающая с моими родителями.

— Чёрт! — я ругаюсь в кулак и прижимаюсь спиной к стене. Нужно искать другой выход, или же лезть через окно.

Я пячусь назад, однако, чья-то рука вдруг ложится мне на плечо. От неожиданности я подпрыгиваю, а затем, сама не понимая, как, хватаю незнакомца за запястье и, ловко поворачиваясь, выкручиваю ему руку.

— Ай! Больно, больно! — пищит Стилински, и я тут же ослабляю хватку.

— Что ты тут делаешь, Стайлз? — шикаю я, хватая его за ворот рубашки и утаскивая подальше от поста старшей медсестры.

— Хотел узнать, как ты себя чувствуешь! И уж никак не ожидал, что меня за это захотят убить!

Я останавливаюсь, и Стайлз тормозит вместе со мной.

— Прости … Я даже не понимаю, как всё вышло! Я никогда такими приёмами не владела.

— Забей. Нормально всё.

Стилински улыбается, и я, наконец, позволяю себе внимательно осмотреть его.

— Ты, похоже, выспался, — хмыкаю я.

— Да, вообще-то …

Стайлз затихает, когда до нас доносятся громкий стук каблуков и голоса — мужской и женский.

— Медсестра сказала, что она спит, Тереза!

— Я только взгляну на неё … Ох, моя маленькая девочка …

Я обращаю взгляд на Стайлза и умоляюще шепчу одними губами “бежим?”. Парень безоговорочно хватает меня за руку и тянет в противоположную от голосов сторону.

Мы петляем до тех пор, пока на горизонте не появляется дверь с табличкой “Запасный выход”, в которую мы, буквально, влетаем, толкая её телами.

Уличная прохлада ударяет в лицо, но не надолго — благодаря солнцу погода тёплая, как никогда.

— Они заставят меня вернуться домой, — не дожидаясь момента, когда из Стилински фонтаном польются вопросы, говорю я. — Я знаю, что если сяду в их машину, то они больше не дадут мне сюда вернуться … А мне ещё пока рано уезжать.

Стайлз пытается отдышаться. Он одной рукой упирается себе в бок, а другую прикладывает ребром ко лбу, создавая козырёк от солнца.

— Как … ты … себя чувствуешь? — отрывисто спрашивает он.

— Если ты о сотрясении, то, видимо, у рейко проснулась совесть, — отвечаю я, а затем добавляю: — В порядке, короче.

Стайлз молчит. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что он чувствует себя виноватым.

— Ты на машине? Нам лучше поторопиться …

Стилински кивает, и мы перебежками направляемся на стоянку. Там сразу же запрыгиваем в его джип, юноша заводит мотор, давит на газ, и мы уносимся прочь от больницы, оставляя моих родителей без дочери и без ответов на вопросы.

***

Дитон хмурится. Я вижу, как образовывается складка на его переносице. Сначала он внимательно смотрит на меня, затем переводит взгляд на Стайлза, а потом и на Скотта, которого позвал с нами Стилински после того, как я рассказала ему в машине свой план.

— Это возможно? — спрашиваю я.

— Формально — да. Что-то подобное мы уже проводили с Айзеком, но … Брук, ты уверена?

— Нет, — честно отвечаю я. — Абсолютно точно, на все сто процентов. Но всё же это лучше, чем сидеть и ждать, пока ногицунэ снова не окрепнет.

Мужчина кивает.

— Тебе стоит знать, что это не безопасно.

— Окей.

— Точнее, я бы сказал, что смертельно опасно.

— Х-хорошо, — уже не так уверено произношу я.

— Фактически нам придётся утопить тебя, — подаёт голос Стайлз.

Я округляю глаза и медленно перевожу взгляд на Стилински.

— Что сказал?

— Он прав, Брук, — говорит Дитон. — Именно поэтому, ты должна быть уверена, что понимаешь, на что идёшь.

Я чешу затылок, а затем снимаю с себя один ботинок и запускаю в него руку.

— Это стоило мне стёртой в кровь ступни, — произношу я, вытаскивая наружу стельку, к обратной стороне которой я примотала хвост Мастера. — Так что уже больше мне терять нечего.

***

Я слежу за тем, как парни и Дитон заполняют железную ванную льдом и водой, и с каждым прибавляющимся сантиметром я чувствую, как уверенность уходит, уступая место дикому страху.

Мой план был довольно прост, как мне сначала казалось — Кира говорила, что хвосты могут хранить воспоминания, если хозяева туда их вложили. Конечно, шанс того, что именно так сделал и Мастер, был невелик, но мне нужно было что-то сделать. Мне надоело ждать, пока кто-нибудь придёт и попытается убить меня или Стайлза.

Хм.

Собственные мысли заставляют мои щёки запылать румянцем. Почему я выделила его? Почему не назвала любого другого члена стаи Скотта?

Почему именно Стайлз?

— Ты, это, расслабься, что ли. Выглядишь бледнее меня самого.