— Вот уж никогда не думала, что воробушек умеет матом ругаться, — ну надо же, нас казнят через несколько часов, а она смеется, бл*дь. Хотя, если она и правда привела командование, может не дадут вот так ни с х*я сдохнуть?
— Да уж, ради одного только этого стоило все затевать.
Трис
Вылетаю на улицу, меня всю трясет. Ну, по этим двоим же видно, что прямо разряды летят, эту связь потрогать можно, и только Тобиасу все кажется что вокруг предатели. Не знаю я там, что было раньше, я вижу то, что сейчас. А сейчас Эрик любит Эшли больше жизни, и про полигоны я тоже верю. Ну, как же до Тобиаса докричаться?
— Трис!!! Трис, подожди!
— Отпусти Эшли, Тобиас! Зачем она тебе? Чем она тебе опасна?
— Она может быть лазутчик. Эрик запудрил…
— Тобиас, тебя послушать, так у Эрика просто фабрика пудры! Эшли всего лишь девчонка, я знаю ее также хорошо, как ты знаешь Эрика. Ты можешь мне поверить? Она не предатель! Она никогда не предала бы меня! Почему ты такой упертый, Тобиас?
— Я делаю это ради тебя, тебя спасти. Ты должна быть в безопасности. Эрик опасен, а из-за него опасна и Эшли.
— Убив их ты ничего не добьешься! Ты что же думаешь, они одни затевают сопротивление? Многих, очень многих не устраивает ни Сэм, ни его уклад! Только у Эрика есть реальный план, неужели ты не видишь?
— У Эрика план всех угробить! Все, что находится рядом с ним так или иначе умирает. Я тебя хочу защитить!
— Тобиас, а теперь подумай, смогу я оставаться с тобой, если ты убьешь Эшли? Она ничего не сделала, она просто любит…
— Надеюсь ты когда-нибудь поймешь, что я прав. Я лишь хочу чтобы ты жила. Со мной или без меня, но была живая. — Последние слова сказал чуть слышно. Повернулся и ушел. Самое интересное, что совсем недавно Эрик мне сказал те же самые слова в отношении Эшли. Вот ведь… Прям трясет всю, что же делать-то, а?
— Пс. Пссс. Псссс, Трис, повернись!
Поворачиваюсь, вижу парня, смутно знакомого, с повязкой на глазу. Батюшки, да это же Эдвард.
— Эдвард!!!
— Тихо, не шуми. Узнала?
— Да, ты как тут? Что делаешь?
— Да вот, хотим лидера от твоего тирана спасти. Слушай, план такой. Вот диск. Проверен, это правда Джанин, я его на планшете прогнал. Я знаю, кто у Эрика диск стер. Потому и наделал себе копий. Хватило ума сразу, не отходя от кассы, пока мы еще и не начинали смотреть, сразу себе его скопировать. Ну, ладно. Мы тут с ребятами. Командирами и другими. Базу окружили. Не знаешь, где его будут казнить?
— Думаю, что в конференсе. Я проведу, покажу. Только Эд. Не убивайте Тобиаса. Он мне дорог, как память. Я сама с ним разберусь.
— Не вопрос. Но, может, оглушить придется. Так вот, в момент казни мы пойдем на штурм. Надеюсь, лидера не заденет.
— Эд, ты видел диск, там правда Джанин?
— Видел, это впечатляет. Она там все про всех рассказывает, в том числе про бесстрашных, как она планирует распоряжаться ими… Пипец, короче. Так что, надо показать это сразу всем, чтоб прониклись.
— Сделаю, Эд. Калеба подключу. Ты только помоги.
— Не вопрос. Давай, на тебя вся надежда.
Эрик
Время в камере течет медленно. Эшли развлекалась, как могла. Пела песни, стучала по решеткам железной кружкой, требовала последний ужин. Вот ведь, а? Потом притихла, задумалась.
— Эрик, я люблю тебя. Просто хочу, чтобы ты знал.
— Эшли, не надо прощаться. Все нормально будет, парни успеют…
— Я просто подумала, вдруг другого шанса не будет.
— Эшли…
Она смотрит на меня, а я на нее. Я не знаю что сказать, а даже если бы и знал, не смог бы. Горло свело спазмом так, что наверное и вдох сделать не получится. Мне столько всего надо было бы ей сказать…
Идет конвой. Ну вот и все, главное — сохранить присутствие духа до конца. Они ведут нас отдельно, по извилистым коридорам, кажется в конференц зал. Странно. Почему бы не пристрелить просто на улице. В зале несколько вооруженных бесстрашных, Шона, Гаррисон и Итон. Нас поставили на колени далеко друг от друга.
Начали зачитывать приговор. Я и не слушаю. Бормочет какую-то свою х*йню. Я стараюсь впитать последние минуты рядом с ней. Мне всегда не хватало ее присутствия, но я бы все отдал, чтобы ее сейчас здесь не было. Странно, впервые, мне не страшно умирать. Только очень горько.
— Я могу взять последнее слово? — смотрю Итону прямо в глаза.
— Это не в традиции Бесстрашия, но я думаю мы можем дать тебе слово. Что ты хочешь, Эрик?
— Я прошу, чтобы Эшли отпустили. Она ни в чем не виновата, Фор. Только в том, что связалась со мной, а за это не убивают. Отпусти ее! На твоей совести будет бессмысленная жертва, зачем тебе это?
— Фор, правда, зачем убивать девку, пусть катиться — басит Гаррисон. Надо же, замолвлю за тебя словечко.
— Шона, что скажешь?
— Я не против, девчонка пусть идет.
— Ладно, большинством голосов принято, Эшли, ты свободна.
Один из охранников поднимает ее за локоть, освобождает от наручников, провожает к дверям.
Господи, слава богу, лишь бы только вышла бы отсюда спокойно, без дурости. Шаг, еще один… Спокойно? С ней? Вряд ли…
Проходя мимо одного из бесстрашных, выдергивает у него из-за пояса пистолет, бросается ко мне, наставляет оружие на Фора. Шипит змеей.
— Перестреляю всех, судильщики х*евы. Идиоты гребаные. Даже не думайте, все отправитесь на тот свет, рука не дрогнет!..
— Эшли, твою мать, что ты делаешь?
— Ну, хватит фигней страдать, — Шона достает пистолет, я прыгаю на мелкую закрывая ее собой…
Экран на стене дергается и оттуда доносится резкий голос Джанин: «Опыт номер две тысячи четыреста первый. Давайте начнем…»
Все присутствующие в немом ступоре уставились на экран, на котором человек в симуляции изворачивался и орал. Я лежу на Эшли, она подо мной улыбается, бл*дь! Смешно ей! Дверь распахивается, бабахая о стену, комнату заполняют бесстрашные, стену прорезает автоматная очередь.
— Лидер, что это у тебя тут за камасутра?
— Заткнись, Вайро, лучше помоги наручники снять! Тут кое-кто решил живым щитом поработать. Ну, погоди, доберусь я до тебя, — злобно смотрю на Эшли. Вайро поднимает меня, снимает наручники, пряча усмешку. Давай, посмейся, огребешь не меньше.
Итон наконец приходит в себя и гаркает, что есть мочи:
— Что, бл*дь, тут происходит!!!
— Принесли тебе интересное кино, Фор. Надеюсь Джанин в твоем вкусе?
====== «Глава 35» ======
Эшли
Музыка: Natus Vincere Max Cameron
Когда я выбираюсь на местную крышу, день уже давно склонился к закату. Сумерки сгустились черной топью настолько, что нельзя разглядеть даже деревья, обступающие базу с двух сторон. Сухой щелчок зажигалки на миг освещает мои руки, а потом все снова погружается в темноту. Надо мной снова блестящее, угольное полотно, заплатанное крупными яркими звездами, тишина… Если бы не колючее чувство тревоги, пропитавшее не только меня насквозь, но кажется, и всю округу, было бы совсем хорошо.
Да, у нас получилось показать запись людям, да, нас больше не считают предателями. И да, у нас теперь есть возможность противостоять Сэму и его армии. Но я ощущаю каждой клеточкой своего тела внезапно накатившую опасную смуту и обеспокоенность, что кончики пальцев начинает покалывать. Это нельзя объяснить, это просто осязается, слишком остро, вот оно, царапается где-то в грудине, сука, разрывает. Волнение медленно окутывает и разлетается клочками, засыпая своими хлопьями до самого дна. Словно густой туман, я почти вижу его, пробую губами на вкус и вдыхаю полной грудью. Насыщенное, до захлеба.
Хочется кричать на всю мощь легких, плакать, не переставая ни на секунду. Позволить бусинкам соли рассыпаться по горящим огнем щекам. Да что со мной происходит? Ощущения, как в том кошмаре, последнем. Меня поглощает необъяснимым ужасом так глубоко, будто душа выветривается серой дымкой, тоненько хныкает улетая и затихает вдали, уходя по дуге. Я ломаюсь…
Я сказала, что люблю его. Искренне, и это чистая правда. Всем сердцем, полной душой… Серые, самые любимые глаза с бездонной пропастью блестящих зрачков. Неизменный прищур щемящей яркости в окантовке ресниц. Они отвечали, отзывались своей нежностью. Эрик скуп на слова, не разменивается на признания, но я всегда вижу отражение его мыслей в той самой, дорогой мне серой пропасти. За один этот взгляд я готова была умереть. Остаться на холодном полу безжизненным телом… готова. Ради него, такого родного, настоящего…
