— Я не верю тебе, Эрик. Вот просто не верю тебе и все. Все кончено.
— Ты ведешь себя не логично. Ну, подумай, пришел бы я, если бы у меня не было информации? Какой резон мне приходить? Чтобы ты меня пристрелил? Ты думаешь я совсем идиот?
— Я не могу постичь все нюансы твоего поведения, Эрик. То, что ты ведешь двойную игру, ложью пытаешься всех нас отправить в мясорубку войны, как ты это сделал в Отречении и Дружелюбии, то что ты пытаешься всеми способами вывернутся, вернуть себе былые позиции и тебе не важно сколько людей при этом погибнет — вот что я знаю совершенно точно и наверняка. Ты по трупам всегда шел и пойдешь и дальше. И если у меня предоставилась возможность избавить землю от такой мрази как ты, пока ты не погубил еще больше народа — я сделаю это не задумываясь!
Так. Все ясно. Тут ловить нечего. Итон остановился в развитии и вести переговоры с ним бесполезно.
— Где другие лидеры? Ты же не хочешь сказать, что ты один тут управляешься.
— Нет, не один. Еще Гаррисон и Шона. Но они в патруле. Так что будут здесь к вечеру.
— Я, как бесстрашный, требую суда и казни по законам Бесстрашия. Требую присутствия лидеров для оглашения приговора.
— Это не поможет тебе, Эрик. Если будешь тянуть время, ничего не изменится…
— Фор, могу я переговорить с тобой? — блондинка, до сих пор молчавшая, вдруг решила выступить. Ну, посмотрим, ошибся я в тебе или нет.
— Говори, пожалуйста.
— Наедине.
— Нет. Все что ты хочешь сказать мне…
— Наедине, Тобиас! — равкает она и показывает ему на дверь. Ну надо же, оказывается, какой у нее может быть ледяной тон. Ух, прямо.
— Ладно. Охрана, отведите его в камеру! До вечера, Эрик. У тебя есть время до вечера. Проведи его с пользой. Вспомни все мерзкие и гадостные поступки, которые ты совершил за свою жизнь.
Охрана уводит меня в камеру. Хорошо, хоть не в ячейку, бл*дь. Надеюсь блондинка не подведет.
Трис
— Тобиас, как все это понимать? Ты вообще ничего не слышишь, что тебе говорят? Или ты просто настолько ослеплен ненавистью, что дальше своего носа не видишь ничего?
— Трис, прошу, не надо так. Ты совсем его не знаешь. Он может быть настолько убедительным, он тебе приведет множество аргументов. Мы это уже проходили в Искренности. Он обвел тебя вокруг пальца, запудрил мозги, ты ему помогла убежать и что? Он принес видеоряд с камеры наблюдения!
С тех пор как Тобиаса выбрали лидером, а я от лидерства отказалась, между нами происходят постоянные стычки. Его упертость служит ему плохую службу, является плохим советчиком. Меня же он совсем перестал слушать. Да и вообще перестал слушать кого бы то ни было, кроме себя. И, хотя и понимаю, что лидер должен быть уверен в себе и своих действиях, я не могу принять его просто невероятную непробиваемость. Уверенность — это хорошо, но упертость — это не уверенность.
— Нет, Тобиас, тут что-то не так. Эрик может быть какой угодно урод, садист и все прочее, но я видела, как он волнуется за Эшли, видела как он волнуется за ребят. Это не подделать. И вообще. Со стороны видно, что диск у него был. И он дело говорит, нельзя сидеть и ждать когда тебя убьют. Надо бороться, мы же бесстрашные, ты еще помнишь об этом?
— Ну, понятно. Ты просто не хочешь признать, что он тебя провел. И ты — девушка, тебе любовь важнее жизненного опыта. Ты увидела как парень увивается за девицей и решила, что если он смог влюбиться, то ему срочно надо все простить. Да и я уверен, что у него не любовь это никакая. Так просто, обычные инстинкты.
— Ты не по себе судишь случаем? Ты так ведешь себя последнее время, что я начинаю думать, что по себе…
— Трис. Послушай, — его голос спокойный, уверенный, мягкий. Как же хочется чтобы вернулся тот Тобиас которого я знала в Бесстрашии… Жесткий инструктор, но при этом такой чуткий, понимающий… — Я люблю тебя. Я не могу представить жизни без тебя. Я сделаю все, чтобы уберечь и спасти тебя. Эрик — это опасность в чистом виде. Если он сейчас кажется ягненком, это лишь потому, что ему от нас что-то надо. Он не делает ничего просто так. У него всегда только собственная выгода. Пойти на поводу у Эрика, поверить ему — это верная гибель. Оставить его в живых — это бомба с часовым механизмом, рано или поздно он всех нас убьет ради своих, одному ему известных целей. Это опасный, жестокий, виртуозно просчитывающий на сто шагов вперед свои действия человек. Его опасно оставлять в живых.
— А теперь ты послушай меня, Тобиас. Я видела Эрика, когда он спасал нас при нападении изгоев, я видела, как общаются с ним его командиры, я помню как он нас просил за нее… Как ты думаешь, ему просто, при его нраве, было прийти к ТЕБЕ и ПРОСИТЬ тебя ему помочь? Он рассказал нам о моделировании и поэтому мы могли спастись. — Я вижу, что Тобиас не слушает меня, скептически хмурится, отводит взгляд. Ну, как до него докричаться? — Да, Эрик стрелял в меня в Отречении. Но я своими глазами видела, как он из-за спины выбивает 9 из 10-ки. Эрик бы не промазал, он просто вынес бы мне мозги и не стал бы задумываться ни о чем, если все так, как ты говоришь. Это то, что я видела своими глазами. Да, Эрик пугает своей жестокостью. Возможно, он не всегда применяет эту жестокость к месту и по назначению. Но я вижу, то что он делает и говорит сейчас — может повернуть ситуацию в нашу пользу. Мы вернули бы себе фракцию, Яму, вернулись бы домой. Почему ты не хочешь того же, если ты бесстрашный?
— Ну да, конечно, Эрик, благородный рыцарь, пришел и всех спас. Полигон у него! Нет никаких полигонов, я бы знал, если бы они были. Ты не забыла, что я тоже в Бесстрашии довольно давно? Никто о них не знает!
— Может, потому, что к слову «полигон» добавлено «секретный». Тобиас, а вдруг правда? Ну, усомнись, хоть на минуту, в своей ненависти! Ну, я же видела какими глазами он смотрел на Эшли, как он вступался за нее…
— Да, как избивал ее, насиловал, издевался над ней ты не видела? Трис, ты совсем дура? Ты на что меня толкаешь? Чтобы я поверил бывшему эрудиту, предателю, садисту, психопату, человеку который убил свою собственную девушку*, потому что она была дивергентом? Да-да, и не говори мне, что это во мне говорит ненависть, спроси его, если мне не веришь.
— Тобиас, какую девушку? Я так поняла, что его девушка — Эшли!
— Задолго до Эшли у него была девушка, урожденная бесстрашная, перешла в эрудицию в год нашей с ним инициации. Они встречались еще до выбора фракций, готовили друг друга, а потом поменялись. План, чтобы быть лидером, созрел у него и Джанин задолго до года выбора. И с девушкой той он познакомился еще ребенком в школе. Дружил с ней, потом они встречались, а потом он убил ее в угоду Джанин. Так что не надо мне говорить какой Эрик хороший! Горбатого могила исправит! И Эшли он точно также убьет, если ему надо будет. Мы окажем услугу этому обществу, если убьем его и избавим землю от такого ублюдка.
Я непроизвольно закрываю ладошкой рот. Этого не может быть! Да, про Эрика ходили слухи, легенды, его поведение и действия оставляли желать лучшего, но по факту… Они с Фором работали как кнут и пряник, а ведь по-другому вряд ли получится воспитать настоящих бесстрашных. Да, у Эрика жестокие методы и не всегда он применяет их к месту, но… По сути он прав. Я, проходя инициацию, впоследствии хотела быть инструктором, как и Тобиас, и поняла, что методы Тобиаса слишком мягкие, даже я действовала бы жестче. Но все равно. Что-то тут не так…
— Что-то не так, Тобиас, что-то не так, точно тебе говорю! Ты сам себе противоречишь! Если Эрик такой расчетливый и умный, зачем бы он сюда пришел с липовым диском?
— Ну, это как раз легко объяснить. Например, выяснить где очаги сопротивления, чтобы подослать сюда изгоев из Эрудиции. Усыпить нашу бдительность, заставить поверить в сказочку о возможности сопротивляться, выяснить наши планы, а потом они или расстреляют нас всех тут, или взорвут к чертовой матери, или применят какие-нибудь технологии, чтобы подавить нашу волю и использовать как роботов. Да что угодно сделают, только бы все взять под контроль. Трис, — голос опять стал мягкий, но сейчас меня это не успокаивает, а скорее раздражает. Перестанет он говорить со мной как с маленькой девочкой или нет? — Я только хочу чтобы никто не пострадал. Понимаешь? Я в ответе за этих людей, я не могу допустить просчет, не могу ошибиться в человеке, а потом чувствовать свою вину за тысячи жизней. К сожалению, Трис, не все истории со счастливым концом. — Тобиас обнимает меня, гладит по голове. — У таких как Эрик не бывает любви, счастья, такие люди несут только боль и смерть. Все как раз очень логично. Поэтому, смирись, любимая. Я предупреждал Эшли, чтобы она держалась от него подальше. Я был совершенно прав. Кроме горя и боли он ей ничего не принес. Хватит об этом. Его казнят вечером со всеми почестями и забудем все как страшный сон.
