Это все, конечно же, превосходно… Но где я? В полном замешательстве, если честно. Я аккуратно иду от дивана, стараясь не наступить на Эрика. Он спит, как убитый, и мне хочется наклониться к нему и пощупать пульс. Но я не делаю этого, ведь подумала, что это будет немного нелепо. Мы почти не знакомы, но мне кажется, что знаем мы друг друга довольно-таки продолжительный период жизни. Он такой родной… Но и чужой. Но ему можно доверять, я уверена.

Перешагиваю его руку и бреду к столику, который очень сложно не заметить. Длинные металлические ножки, покрытые каким-то странным узором, отлично дополняют стеклянную поверхность стола, по краям которой тянулись бесконечные завитушки в виде волн, но только разве что с острыми и резкими краями. На самом столе стоит пепельница, наполненная доверху пеплом и окурками. С моей-то тягой к идеальной чистоте я все-таки не решаюсь выкинуть мусор. Я стою, как вкопанная, оглядывая помещение, но вскоре иду дальше.

Стены были простыми. То есть никаких обоев. Пустые неровные серые стены с повешенными на них всякими плакатами. Иногда с записками. Если не присматриваться, то эта комната сойдет за вполне обычную комнату подростка. Повсюду разбросана одежда. Если бы еще добавить сюда немного побольше мебели, то можно было подумать, что это такой своеобразный дизайн.

Я натыкаюсь на стул. Обычный металлический стул. Отодвигаю его, но на полпути к столу резко останавливаюсь. Я разворачиваюсь обратно. Иду к дивану и беру одеяло, под которым спала. Неловко стягиваю его с дивана, из-за этого один край его падает на ноги парню. Другим концом я кладу одеяло к лицу парня. Аккуратно поправляю его, подталкиваю кусочек материи к его шее.

Он не вздрагивает и дышит как-то подозрительно тихо. Мне кажется, что он не спит, но я отворачиваюсь и иду к столу. Арка, из которой тот был виден, вела в еще одну комнату. На полу разбросаны кипы бумаг, старых писем и безделушек. Я задеваю ногой очередную кипу и уже собираюсь отодвинуть ее ногой, как замечаю знакомое имя на одной из газет, лежащих небольшой охапкой поверх общей кучи.

Беру в руки один из экземпляров газеты и читаю заголовок.

Трагическая смерть после Церемонии Выбора этого года.

Хм. Надо почитать. Откидываю газету на столик, а сама иду к тумбочке. Там стоит большая корзина с фруктами. Выбрать было особенно не из чего - красные и зеленые яблоки, но я взяла зеленое, так как люблю покислее.

Окна завешены серым тюлем в пол. В некоторых местах тюль подвязан куском ткани. Лампочка тускло мигает.

Сажусь в черное кресло и хватаю газету. Открываю на первой странице, но меня перебивает грубый женский голос, взявшийся из неоткуда.

— Что ты здесь делаешь? — особь особенно выделяет “ты”.

Я удивляюсь и поднимаю свой взгляд. Передо мной стоит высокая - намного выше меня, но ниже Эрика - девушка. Я достаю Эрику до плеча. Ее рыжеватые волосы струятся по плечам небольшими кудрями и достают до достаточно объемной груди. Цвет глаз издалека было сложно различить, но они были светлыми. Она одета в черную футболку с разноцветными вставками на плечах и в черные кожаные шорты, которые отлично подчеркивают ее широкие бедра и толстые (для таких бедер), но высокие ноги, обутые в серые высокие кеды.

Она стоит, засунув руки в карманы своих шорт, выражая явную неприязнь. Одновременно она что-то жует. Я особо не рассматриваю ее лицо, но даже издалека было видно, что с косметикой она явно переборщила. Боже, пусть это не будет то, о чем я думаю. Пусть она будет… Не знаю, пусть она просто проходила мимо.

Я молчу минут с пять.

— Что ты делаешь у Эрика? Да еще и в таком виде! — ее слишком басистый голос для обычной девушки разражается по всему помещению.

У Эрика…? В таком виде? А, да. Я вчера была одета только в черную кожаную куртку, под которой был красный топ, и в джинсы. А сейчас я сижу в какой-то огромной футболке. Стоп. Он что, переодевал меня? Я, наверное, сейчас красная, как помидор. Я собираю силы в кулак и выплевываю фразу:

— Кто ты? — я чувствую, как злость кипит во мне.

— Кто ты? — она сжимает кулаки, — Я девушка Эрика, Кара.

И все, как будто, пропало для меня. Девушка… Эрика. В груди что-то стало щемить, на глаза наворачиваются слезы. Ну, а чего я ожидала? Дура наивная.

— Я Эллен… — шепчу я. Хочется сейчас просто разнести все в щепки.

Послышались тяжелые шаги и из-за арки вышел сам Эрик.

— Эллен… Кара? — удивленно бормочет парень.

Я молча сижу и перевариваю эту ситуацию. У него есть девушка. Почему он так со мной?! Мне хочется отчаянно бить кулаками об стенку, хочется плакать, сидя в дальнем углу, но вместо этого я просто встаю. А он подходит к ней и приобнимает ее.

— Ах, да. Забыл познакомить вас — Эллен, — он жестом машет на меня, смотря на Кару, — Кара, — делает то же самое, только наоборот.

— Уже знакомы, — сухо произносит Кара, — Что она здесь делает в таком виде? Что, теперь ты будешь спать с ней, да? Ты уже забыл ту ночь? — она сверкает глазами, приближается к лицу Эрика и целует его в щеку.

А вот теперь мне правда хочется заныть. И Эрик даже не шелохнулся. Только улыбнулся той милой улыбкой, что была на его лице, когда мы лежали на крыше. Я сжимаю кулаки так, что мои короткие ногти впиваются в ладонь. Я сжимаю челюсть, стараясь не заплакать. Во мне кипит чувство ревности… Да, я не отрицаю этого. Но с чего я взяла, что парень мой? Он даже не сказал, что любит меня. Он просто играет с моими чувствами.

— Спать? С ней? - он говорит это так, будто я настолько убогая. — С чего ты это взяла? Ты правда думаешь, что я пересплю с вот этой? — он издевается надо мной.

Он еще что-то говорит, но я не слышу. Я поднимаюсь с кресла, хватаю газету и бегу к дивану. Обнаруживаю, что моя одежда висит на спинке еще одного кресла. Хватаю свои джинсы и быстро натягиваю их. Стягиваю с себя его футболку и кидаю на диван. Кара оборачивается и пялится на то, как я одеваюсь. Хорошо, что под футболкой был бюстгальтер. Надеваю на себя свою красную майку и хватаю кожаную куртку.

На глаза наворачиваются слезы. Ненавижу его! Своей маленькой ладошкой смахиваю эти самые слезы. Кашляю и дергаю носом. Я оборачиваюсь и смотрю на Эрика. Его рука впилась Каре в плечо, глаза блуждают по моему телу. Хочется подойти и поцеловать его.

Что я и делаю.

Все происходит в считанные секунды. Подбегаю к нему почти вплотную и становлюсь на носочки. Тянусь всем телом к нему, но даже на носочках я достаю ему макушкой до подбородка. Я аккуратно беру его лицо в свои ладони, что получилось довольно неловким ввиду того, что мне приходится поднимать высоко руки, и наклоняю к себе. Когда его губы находятся на уровне моего носа, я поднимаю лицо. Мои губы достают только до его нижней губы, но меня это не волнует. Хочется вложить в этот поцелуй всю душу и сердце, что я и пытаюсь сделать. Я аккуратно целую его в нижнюю губу. Он поддается вперед и сам целует меня. Мои слезы теперь на его щеках.

Все правда происходило слишком быстро, и из-за этого Кара не успевает ничего предпринять, а лишь только со злобой отпихивает меня. Но я не падаю, а лишь только отхожу назад, а потом разворачиваюсь и бегу прочь, к двери.

Распахиваю ее, а потом выхожу наружу и громко хлопаю ею со всей злости. Как он мог так поступить со мной? Почему он флиртовал со мной, когда у него есть эта дура? Он ни разу не упоминал о ней. Зачем он вообще появился в моей жизни? Зачем целовал, обнимал, давал надежду того, что я еще кому-нибудь нужна? Да никому я не нужна. К черту все.

Не помню, сколько времени брожу по туннелям. Сырой воздух бесит меня. Хочется выйти на улицу. Слезы душат меня, но с этим я ничего поделать не могу.

Слезы с бешеной скоростью текут по щекам. Я не могу, просто не хочу дышать. Прислоняюсь спиной к холодной сырой стене, обхватываю голову руками и даю волю своим слезам. Они жутко соленые. Мама мне говорила, что когда плачешь, та соль, которую люди тебе “сыпали на раны”, выходит из тебя вместе со слезами, и ты становишься сильнее. Только вот я не стала сильнее, скорее наоборот. Я сломлена, я подавлена. Я убита. Морально убита.