— Удивительно! — сказал Торопов, обращаясь к американцам. — Мы все время куда-то катимся. Не понимаю, что это значит!

— Ваша правда, мы именно катимся вниз. Вот посмотрите на барометр[22]. Если хотите знать, так мы сейчас спустились уже на 125 метров ниже места нашей ночевки, — спокойно ответил Бедфорд, быстро катясь на лыжах по обледенелой горе.

Спуск все продолжался; к вечеру ртуть в барометре стояла еще выше. За день спустились метров на 200. Для ночлега выбрали место поудобнее, поставив нарты между двумя глыбами льда. Утром заметно потемнело, тучи заволокли небо, было похоже, что пойдет мокрый снег или даже дождь. Идти становилось все труднее и труднее: снег прилипал к лыжам и был очень неглубок. Подвигались вперед медленно. Вдали показалась какая-то темная гряда.

— У вас зоркие глаза, Андрей Григорьевич, — обратился к летчику Торопов, — может, вы рассмотрите, что там такое чернеется?

— По-моему, это горы, — ответил тот, наводя бинокль, — только не ледяные, какие мы встречали до сих пор, а просто какие-то холмы, кое-где покрытые снегом.

— Знаете что, — сказал Бедфорд, посмотрев на барометр, — мы спустились еще на 75 метров. Интересно знать, долго ли мы будем катиться вниз!

— Во всяком случае, на лыжах мы не сможем долго идти, — заметил ему племянник, — смотрите, снег кончается, кое-где видна уже земля.

Действительно, с лыжами приходилось проститься: чем ближе они подходили к холмам, тем тоньше становился слой снега.

— Да ведь и нарты нам не провести по земле, — сказал доктор, все время помогавший собакам тащить тяжелые сани. — Что же делать, неужели возвращаться назад? Какая досада! Я уверен, что за этими холмами начнутся самые интересные места.

— Тут так тепло, — отозвался Глинский, — никак не более 1 градуса мороза. При такой температуре могут жить многие животные, обидно поворачивать назад, когда можно столкнуться с каким-нибудь зверем.

— Кто о чем, а вы, Дмитрий Николаевич, только и думаете о зверях, вас хлебом не корми, а дай полюбоваться на всяких страшилищ. Я помню, как в Московском зоопарке[23] вы возились со змеями и прочей мерзостью, — шутя поддразнил его Торопов.

— Мерзость! Вот тоже сказали! — обиженно возразил зоолог. — Совсем это не мерзость. Если б вы знали, какие это замечательные животные!

— Вот что, товарищи, — предложил Белкин, — нам все-таки следует серьезно подумать, как быть с нартами и лыжами. Дальше идти совсем невозможно.

Все согласились с ним. Неподалеку от холмов сделали привал и обсудили, как лучше поступить. О возвращении назад никто не хотел и слышать: слишком обидно было поворачивать, пройдя с таким трудом через ледяные скалы и потратив столько сил на перевозку нарт.

Оставалось одно: двум из компании остаться на месте, стеречь нарты, кормить собак и дожидаться возвращения товарищей.

Но тут вышло другое затруднение: всем хотелось идти вперед. Чтобы разрешить спор и добиться чего-нибудь определенного, Бедфорд бросил жребий и сказал, обращаясь к племяннику:

— Что делать, Генри! Тебе с Джорджем придется остаться и ждать нас здесь, мне очень жаль, но, видишь, жребий пал на вас.

Генри тяжело вздохнул и грустно посмотрел на Катю. Еще мальчиком он часто гостил в доме Бедфорда и был очень привязан к молодой девушке. С годами дружба перешла в любовь, но только с одной стороны. Катя и не думала об этом. Для нее Генри был другом детства, веселым и милым товарищем, но не больше.

Выложив поклажу из нарт, путники нагрузили часть на себя, а часть оставили товарищам.

— Ох, однако, тяжело будет тащить! — крякнул доктор Флит, взваливая на плечи складную палатку (вторую палатку оставили Генри и Джорджу, точно так же как и меховые мешки для спанья)[24].

— Нам они не понадобятся, — сказал Бедфорд, — совсем не холодно и без них можно обойтись. Вот ружья и прочее снаряжение так придется взять, мало ли что может случиться!

Запасливые американцы привезли целых пять ружей и достаточное количество патронов, так что хватило на всех. Три ружья взяли с собою, а два оставили товарищам. Провизию также поделили, хотя Генри отказывался брать так много, говоря, что надеется добыть что-нибудь охотой. Вот настала и минута прощанья. Молодой человек долго глядел вслед удалявшимся товарищам, горько жалея о своей печальной судьбе.

Миновав холмы, путешественники вышли на открытую равнину, поросшую мхом и лишайником[25].

— Настоящая северная тундра[26], — заметил Глинский, рассматривая жалкую растительность.

Теперь они уже не катились вниз, а все время поднимались на невысокие мшистые холмы.

«Вероятно, и барометр покажет иное», — подумал Торопов и подошел к Бедфорду, внимательно разглядывавшему высоко стоявший столбик ртути.

— Что же это такое? Решительно ничего не понимаю! — вырвалось у него при взгляде на барометр.

Бедфорд молча пожал плечами. Оказалось, что ртуть все время подымалась, несмотря на более высокую местность.

— Вот так штука! Дмитрий Николаевич! Товарищ Белкин! Доктор! Да посмотрите же! — сзывал всех Торопов, показывая на барометр.

Никто ничего не понимал: все знали, что при более высокой местности столбик ртути должен понижаться, здесь же было как раз наоборот. Только Бедфорд все время почему-то улыбался, но отказывался объяснить причину непонятного случая.

Весь день прошел в дороге. Погода была пасмурная, но не холодная, солнце не показывалось, впереди лежала печальная холмистая равнина.

«Пока мало интересного, — думал Глинский, устало и как бы нехотя плетясь за товарищами, — нет никаких животных, кругом одна скучная тундра».

Как раз в этот момент доктор Флит остановился и проговорил взволнованным голосом:

— Смотрите, смотрите, видите — там, на холме!

Зоолог взял бинокль и направил его в указанную сторону. Его глазам представилось странное зрелище: какие-то огромные туши медленно передвигались по холмам. Бедфорд, Катя и Белкин также остановились и смотрели вдаль.

— Надо подойти поближе и посмотреть, что там такое, пойдемте, доктор, только ружье не забудьте, — звал Белкин, на всякий случай заряжая ружье пулей крупного калибра.

— И я пойду, и я пойду с вами, — вскричал Глинский, догоняя товарищей, — что, если это какие-нибудь звери!

Пройдя несколько минут, все трое остановились и опять посмотрели в бинокль. Зоолог так и замер на месте. У подножия небольшого холма, в полуверсте от них, бродили огромные животные, напоминавшие слонов, по покрытые длинной, рыжевато-бурой шерстью.

— Что же это такое? — воскликнул Глинский, — сплю я, что ли? Да ведь ото же мамонты!

Доктор Флит и Белкин удивленно посмотрели на него.

— Да, уверяю вас, товарищи, — волнуясь, говорил тот, — это мамонты, мамонты, которые вымерли на земле пятьдесят тысяч лет тому назад!

Куда же это мы попали? Уж не с ума ли я сошел? Пойдемте скорее, я хочу поближе посмотреть их.

Наконец, расстояние между людьми и животными настолько уменьшилось, что можно было простым глазом разглядеть огромных слонов.

Мамонт.

Это были какие-то громадины, действительно очень напоминавшие слонов, только много выше и шире их, покрытые шерстью и с изогнутыми огромными бивнями. Они мирно бродили по холмам, не подозревая о приближении человека. Доктор Флит не выдержал, вскинул ружье и прицелился. Раздался выстрел. В ответ послышался невероятный рев, похожий на звук огромной трубы, и люди увидели, как четыре туши метнулись в сторону и скоро скрылись за холмами.

— Что вы наделали! — упрекал доктора Глинский. — Ну зачем было стрелять, все равно ведь не попали, да, я думаю, что если б и попали, нам бы не поздоровилось. Эти великаны могли бы растоптать нас! Жаль, что вы их спугнули, мне хотелось получше разглядеть их. Не могу понять, как могли мамонты сохраниться здесь?