В первый момент я решила, что груда цитрусов на столе мне мерещится. Но в ведерке громоздилась целая гора шкурок, и запах сложно спутать.

Высокий мужчина в белом халате самозабвенно возился с пробирками, в которых буйствовала непонятная плесень.

– Зачем ему столько? – пробормотал Эллиот, как-то странно морщась. – Давайте быстро.

Я кивнула и окликнула:

– Флемм! Я ненадолго.

– А, Эйлин, – аптекарь обернулся. Его приятное лицо сияло, а собранные в хвост светлые волосы чуть не искрились от энтузиазма. – Это будет открытие! Настоящий прорыв в медицине! Ты только представь…

Лейтенант почему-то страдальчески скривился и отвернулся.

– Флемм, – перебила я, – у меня мало времени. Я потом к тебе зайду, ладно? А сейчас ответь на пару вопросов.

– Ладно, – покладисто согласился он. И спохватился: – Присаживайтесь!

– Спасибо, мы постоим! – поспешно ответила я.

Чрезвычайно аккуратный во время опытов, в быту Флемм превращался в рассеянного гения. Так что в кресле могли обнаружиться забытая тарелка или грязные носки.

– Так что за вопросы? – нетерпеливо напомнил Флемм.

А Эллиот вдруг шмыгнул носом. Хм, что это с ним?

– Скажи, ты никому не продавал черноголовник? – спросила я напрямик.

Аптекарь озадаченно моргнул.

– Нет, а что? Надо? Я таким не занимаюсь, ты знаешь. Но ради тебя могу.

Я чуть за голову не схватилась.

Сама непосредственность!

Флемму всегда не хватало денег на опыты. И осторожности тоже.

– Надо, – вмешался вдруг Эллиот.

Он сунул руку в карман плаща, вытащил портмоне и, не скупясь, вынул несколько купюр.

Я присмотрелась… А не бедствуют наши полицейские!

Лейтенант сунул аптекарю деньги… и вдруг оглушительно чихнул. А потом еще раз.

– Проклятые апельсины, – пробормотал он. – Пойдемте, мисс Вудс!

Я торопливо сказала: «До свидания!» Флемму (он только кивнул, уже с головой погрузившись в опыты) и последовала за полицейским.

***

На улице Эллиот отдышался и даже перестал чихать. Только кончик носа у него покраснел.

– Пойдемте, перекусим! – не глядя на меня, скомандовал он.

Я послушно засеменила следом. Проклятые каблуки, ноги уже отваливаются!

В кафе лейтенанта явно знали. Официант просиял улыбкой и почтительно поздоровался.

– Вам как обычно, мистер Эллиот? – учтиво осведомился он.

– Да, Джордж, спасибо, – рассеянно ответил лейтенант, привычно направляясь к дальнему столику у окна.

– А ваша спутница? – официант бросил на меня единственный взгляд, и мне почудилось в нем неодобрение.

Похоже, светловолосых здесь не жаловали.

– На ваш вкус, мистер Эллиот! – быстро сказала я.

– Тогда удвойте заказ, – велел Эллиот.

Время завтрака уже прошло, а до ленча оставалась пара часов, так что народу в кафе было совсем немного. Одинокий старичок с чашкой кофе и эклером и влюбленная парочка с мороженым – вот и все посетители.

Лейтенант поглядывал на меня с каким-то непонятным выражением лица.

А я молча рассматривала обстановку: добротная мебель, приглушенный свет, кружевные салфетки и вазы с цветами. На нашем столике красовались чайные розы – роскошь по мартовским меркам.

– Скажите, мисс Вудс, – наконец заговорил Эллиот. – Почему вы привели меня именно в эти три аптеки? В городе их десяток минимум.

– Больше, – пожала плечами я. – Штук двадцать.

– Тем более, – не стал спорить он. – Так чем подозрительны эти? Понимаю, с Толботом и Рейстедом вы не в лучших отношениях… Кстати, почему? Но мистер Флемм – ваш приятель…

Он умолк.

– Друг, – поправила я. Поймала себя на том, что нервно комкаю салфетку, и сложила руки на коленях. – А причина проста. Я ведь говорила, что черноголовник – дело рук кого-то из альбов. Без нашей магии его не получить.

Эллиот поморщился – даже само слово «альбы» было запрещено. «Проклятое семя» и «проклятая кровь» – вот как нас называли. Изредка еще блондинами и белоголовыми.

– Кроме моей аптеки, в городе только три, в которых работают наши, – продолжила я угрюмо. – Нас мало осталось, лейтенант!

– Разве доктор Рейстед – ваш? – возразил он.

– О, нет! – с чувством сказала я. – Но…

Официант почтительно расставил на столе вазочку с крохотными печеньицами, блюдо с бутербродами, чашки и большой кофейник.

– Приятного аппетита! – пожелал он и растворился между кадками с пальмами.

– На него работают две девушки, – продолжила я. – Наших.

Эллиот щурил внимательные темные глаза и пил кофе.

– Он их заставил?

– Да! – Печенье хрупнуло в моих пальцах, и я опустила взгляд, пряча ненависть. – Обманул, заставил, купил – Рейстед ничем не гнушается. Лили, той девушке, которую мы видели, не повезло – ее близкие погибли при крушении поезда. И она осталась одна в семнадцать лет…

Я умолкла и вдохнула глубоко-глубоко.

– И что дальше? – подбодрил меня Эллиот, устав ждать.

Он с аппетитом уплетал очередной бутерброд. Зато мне кусок в горло не лез.

– А дальше Рейстед ее окрутил. Что-то наплел о долгах отца, щедро предложил крышу над головой… Рейстед – бывший военный врач, вышел в отставку по ранению, купил практику… Только обычных докторов много, так что он не особо преуспел. А наши лекарства всегда в цене.

– Почему он на ней не женился? – Эллиот отхлебнул кофе.

Прямого запрета на браки не было, хоть чистокровных блондинов и не любили. Или, скорее, боялись.

Особой щепетильностью в этом вопросе отличались только благословенные. Они не прочь были завести интрижки (иначе откуда бы взялись полукровки?), но даже своих детей не признавали.

– А зачем? – пожала плечами я. – Он и так получил все, что хотел. А потом еще откуда-то привез Энн. Он хорошо устроился, согласитесь.

– Откуда вы знаете? – он недобро сощурился. – Может быть, это сплетни?

– Вы сами видели, как он обращается с Лили! – резко возразила я. – Как с рабыней! Что же до «сплетен»… Думаете, Рейстед не пытался прибрать к рукам и меня?

Эллиот поднял брови, и я ответила на незаданный вопрос:

– Я приехала в Тансфорд два года назад. Рейстед… – я помялась и повторила обтекаемо: – Сделал все, чтобы прибрать к рукам и меня.

– Но ему это не удалось?

– Как видите!

Я заставила себя глубоко вдохнуть. Как он умудряется вытащить из меня то, о чем я говорить не собиралась?

Хотя о своих методах я точно откровенничать не стану.

В конце концов, разве я не вправе защищаться сама, если уж закону нет до меня дела?

Эллиот откинулся в кресле, сцепив руки.

– Скажите, мисс Вудс, а на кого бы поставили вы? Кто из них продал яд?

– Не Флемм, – не задумываясь, откликнулась я. – Я бы поставила на Рейстеда, хотя вы посчитаете меня предвзятой. Толбот тот еще тип, но он и так преуспевает. Зачем рисковать? А Рейстед жадный…

Эллиот кивнул, соглашаясь, а я закончила резко:

– Это если яд вообще купили здесь! Скажите честно, лейтенант, зачем вы это делали?

– Что именно? – невозмутимо откликнулся он.

Я подалась вперед.

– Таскали меня по аптекам! – рявкнула я. Старичок за дальним столиком обернулся и неодобрительно посмотрел на меня. Я продолжила чуть тише: – Вы же спокойно могли взять у меня адреса и отправить по ним своего сержанта! А вместо этого дурите мне голову.

– Какая экспрессия, – усмехнулся Эллиот. – Я поступаю так, как считаю нужным, мисс Вудс. И я вновь задаюсь вопросом, откуда вам столько известно о следствии.

– Люблю детективы! – с вызовом ответила я и потянулась, чтобы налить себе кофе.

Но лейтенант мне не позволил.

Он молниеносно перехватил мою кисть и задрал рукав почти до локтя.

На белой коже запястья багровели следы пальцев.

– Откуда у вас синяки, мисс Вудс? – негромко осведомился Эллиот.

– Мужчины бывают грубы, лейтенант, – я поджала губы и попыталась вырваться из захвата.

Он не отпустил.

– Особенно темноволосые? – проронил он, глядя мне прямо в глаза.– Они ведь свежие. Готов поклясться, появились только вчера.