И еще о «могуществе» — сколь же все-таки оно было реально велико? Вероятно, ответ на поставленный вопрос в какой-то мере даст обращение к постановке проблемы социалистического реализма, как нового метода в искусстве, и скрытой полемики, развернувшейся вокруг него.
Прежде всего известно: вовсе не Сталин впервые ввел в оборот этот термин, как иногда еще продолжают считать. Впервые в печати словосочетание «социалистический реализм» появилось в передовой статье «Литературной газеты» 29 мая 1932 года. По мере обсуждения проблемы метода в центр внимания выдвигается один вопрос: соотношение общего, «нормативного», идущего от сердцевины метода (как совокупности основных принципов исследования действительности), и индивидуального, личностного, дающего простор выражению неповторимости таланта художника.
Отвечая на этот важнейший для любого художника вопрос (приспособленцы и конъюнктурщики не в счет), «Правда» 7 мая 1933 года писала: «Социалистический реализм открывает огромный простор для проявления различных творческих писательских индивидуальностей. Он открывает огромный простор и для проявления различных творческих исканий, манер, тенденций».
На первом пленуме Оргкомитета В. Кирпотин с уверенным оптимизмом заявлял: «Когда мы говорим о лозунге социалистического реализма, то мы не собираемся нечто предписывать литературе сверху, насильно ей что-то диктовать… речь идет о лозунге, который вытекает из тенденций и процессов, развертывающихся в самой литературе».
Казалось бы, все отлично. Лучше и быть не может! Все отвечает эстетической природе искусства, которое немыслимо без ярко выраженной индивидуальности творца. «Шолохов, Олеша, Киршон и другие могут по-разному творить в духе социалистического реализма. Основное, кардинальное, о чем мы говорили, выдвигая лозунг социалистического реализма, — это требование от художника правды…»
Но дальше-то и начинался некий перечень оговорок, которые все расставляли по своим местам, обнажая скрытое коварство нововводимой формулы. В. Кирпотин продолжает: «…не слепой кротовой правды (оказывается, может существовать и такая?! — В.Б.), для которой единичный факт заслоняет весь остальной мир, а такой правды, которая приводит к воплощению в искусстве существенных процессов действительности, существенных процессов истории».
Ну, это как будто еще куда ни шло… Но тут же последовало самое, самое: «Художник должен уметь показывать действительность во всех ее достоинствах и недостатках, но с побеждающими тенденциями социалистической революции…»
Оказывается, вот где собака зарыта! Ты можешь писать как угодно, в любой манере, тебе никто не навязывает готовых решений. Но… в конце концов у всех должен быть один результат: «Наша взяла!»
А как же быть в таком случае с тем же Шолоховым, с его Григорием Мелеховым, пошедшим «не тем путем»? Ведь в нем, по признанию писателя, отражено величие человека. И вот уже другой классик соцреализма, А. Толстой, в своем отзыве на роман-трагедию заявляет: финал неудачен, Мелехова бы надо привести в ряды Красной Армии.
Прелюбопытнейшая складывается ситуация! Правоверный соцреалист А. Толстой жаждет благополучного финала. А крупный художник в нем робко, стесняясь, добавляет: если бы Шолохов повел героя «к перерождению и очищению от всех скверн, композиция романа, его внутренняя структура развалилась бы». Вот так, вот вам и путь к вершинам новых творческих достижений!
Съезду предшествовали многие мероприятия. Может быть, самым главным из них была поездка группы писателей по Беломорканалу, организованная Оргкомитетом съезда совместно с ОГПУ (о ней мы уже знаем, а кое о чем, связанном с ней, нам еще предстоит рассказать). Другим — дискуссия о языке. Первая акция должна была сблизить писателей организационно. А вторая? Вторая должна была, по мысли Горького, поднять уровень профессиональной культуры писателей, особенно владения литературным языком. Горький довольно сурово критиковал «Бруски» Панферова (похваленные Сталиным). Привел много примеров неоправданного употребления диалектизмов в авторской речи, призывал всех писать по-русски, а не по-вятски или по-балахонски.
Отметил безвкусицу в употреблении странных словообразований. Скукожился… Что это значит? Русский язык в своих глагольных формах отличается великолепной образностью. Защититься — значит закрыться щитом. А скукожился? Тут просматриваются три корневых основы: скука, кожа, ожил…
Критические суждения Горького вызвали переполох. Резко выступил в защиту Панферова Серафимович в статье с характерным названием «О писателях облизанных и необлизанных». И уже заголовком невольно продемонстрировал, насколько прав Горький, подняв вопрос о языковой культуре писателя. Серафимович протестовал против искусственной гладкости слога, а получалось так, словно кто-то мог облизать самого писателя, как ребенок облизывает языком пряник.
Горького поддержали многие: А. Толстой, Шолохов… Но особенно важно было то, что подчеркнула «Правда»: малограмотность языковая означает в то же время и малограмотность идеологическую. «Правда», таким образом, накануне съезда решительно поддержала Горького.
Первый, учредительный, съезд советских писателей открылся в Москве, в Колонном зале Дома союзов, 17 августа 1934 года. По продолжительности он был рекордным (две недели). И не случайно: это был не просто форум профессионалов, обсуждавших свои вопросы. Это была, наверное, в первую очередь праздничная демонстрация, свидетельствующая о теснейшей связи новой литературы с народом, строящим социализм, и возглавляющей его партией.
И лишь немногим стало известно то, что происходило за кулисами этого тщательно отрепетированного спектакля и о чем мы, потомки, узнаем впервые только сейчас. Заместитель начальника Секретно-политического отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР Г. Люшков уже 20 августа обратился с запиской к наркому Г. Ягоде по поводу того, что обнаружены девять экземпляров листовки, написанной карандашом под копирку и распространенной среди иностранных гостей съезда по почте.
Для руководства это был гром средь ясного государственного неба! Группа писателей разных умонастроений, включая и коммунистов, сочла долгом своей совести обратиться к людям зарубежья, чтобы разоблачить «величайшую ложь, которую выдают за правду». «Власть требует от нас этой лжи, ибо она необходима как своеобразный „экспортный товар“ для вашего потребления на Западе. Поняли ли вы, наконец, хотя бы природу, например, так называемых процессов вредителей с полным признанием подсудимыми преступлений, ими совершенных? Ведь это тоже было „экспортное наше производство“ для вашего потребления».
В порядках, установленных в стране, авторы письма видят проявления «советского фашизма, проводимого Сталиным».
«…Страна вот уже 17 лет находится в состоянии, абсолютно исключающем возможность свободного высказывания… Больше того, за наше поведение отвечают наши семьи и близкие нам люди. Мы даже дома часто избегаем говорить так, как думаем, ибо в СССР существует круговая система доноса. От нас отбирают обязательства доносить друг на друга, и мы доносим на своих друзей, родных, знакомых».
Эта листовка впервые опубликована в фундаментальном томе «Власть и художественная интеллигенция». «Документы 1917–1953», выпущенном в конце 1999 года Международным фондом «Демократия», возглавляемым академиком А. Н. Яковлевым. В этом томе мы и находим, в частности, подтверждение той системы доносительства, о которой говорится в анонимном письме. А потому покинем на некоторое время торжественные своды Колонного зала Дома союзов и поразмышляем над тем, о чем реально думали делегаты съезда и о чем и заикнуться не смели ни с его трибуны, ни на последующих своих собраниях.
В какой-то мере в предыдущем разделе говорилось о противоборстве разных тенденций в подходе к проблемам литературного творчества и его организационным формам. Теперь, после выхода этого тома, а также завершения публикации переписки Горького со Сталиным[60], о многом мы можем составить гораздо более полное и точное представление.
