Мы пожали руки, не обменявшись прощальными любезностями, — мне показалось, что мы думаем об одном и том же и без слов понимаем друг друга.

Николай Петрович завернул за угол, а я пошел дальше по Кировскому проспекту. Я не спешил, я знал, что Витьки еще нет дома и мне сегодня наверняка предстоит долгая бессонная ночь. Ночные фонари еще не успели зажечь, некоторое время проспект жил таинственной сумеречной жизнью, и только когда я дошел до Пушкарской, все разом вспыхнуло и засияло ночной красотой. Около обувного магазина в долгом затяжном поцелуе застыла парочка, и мне стало странно, что я не рассердился на них, а понял, что им сейчас хорошо и безразлично, что я подумаю. Я вошел в будку телефона-автомата, нашел в кармане две копейки и набрал наш номер. Не знаю, почему я это сделал, Витьки еще наверняка нет. Но было приятно набирать свой номер и ждать.

Но Витька, оказывается, был дома, он снял трубку, и я услышал его голос.

— Привет! — сказал я.

— Отец?! — В голосе его звучало удивление. — Ты где бродишь? Что с тобой?..

— Все нормально, — сказал я. — Сейчас приду. Если хочешь, приготовь ужин.

Я повесил трубку, вышел из телефонной будки и медленно пошел домой.