- Верю, - сказал Серега. - С рождения и до восьмого класса я тоже не курил.

- Да, у нас тогда тоже было вроде дня рождения. Заново. А потом раз восьмой класс. Хе-хе...... А почему я опять начал, знаешь? Я тебе скажу. Слушай. Мы, значит, переписывались с ним и встречались каждый год весной друзей помянуть да порадоваться, что живем еще. Он еще здоровее стал. Работал на стройках - сначала рабочим, а потом прорабом, но вкалывал всегда за троих. Так мы с ним пять лет после войны и не курили, а он и не пил ни капли вдобавок. Все вроде гладко было. И вот однажды приходит мне телеграмма из Архангельска. Но не от Сереги, а от жены его, Маринки, тоже покойная уже, земля ей пухом, золотая была женщина...... Так вот, представляешь, прибило Серегу на стройке. Новую многоэтажку к сроку заканчивали, торопились, прибило насмерть железякой. Же-лез-кой! Да не подумай, не со стройки какой-нибудь железкой. Выяснили потом, ты представляешь, кукурузник, как их часто называют, кукурузник какой-то летел с колхозных полей на заправку, а у пилота ключ гаечный, девятнадцать на двадцать два, через дырку в полу вывалился. Мать их, этих кукурузников...... Кукурузы-то тогда еще не было, чего летать...... И прямо в темечко Сереге, представляешь? Так вот...... Он в тот день, рабочие говорили, впервые в жизни каску не сразу надел - а утро было, почти как сейчас, самое начало его смены. Представляешь? Шел - и вдруг упал, и все, и лежит, не шевельнется.... Мужики рты раскрыли, видят - ключ валяется, в крови, посмотрели наверх - кукурузник. Представляешь? После стольких ранений и бомбежек немецких, почитай, живой остался, а тут, в мирное время, свои же, да ключом... Да...... Пилота того потом судили. Прибрали по уголовке - за халатность и непреднамеренное убийство. Родителей у него, у Сережки, не было уже, погибли в войну от голода оба, а жена его, Маринка, с ума сошла потихоньку. Я к ней все приезжал, утешал, вместе на могилку ходили, да так она и не оправилась...... Да......

Дядя Саша затоптал окурок.

- Вот так-то, друг Серега, тогда я дымить и начал снова, и много лет потом даже не думал - бросать ли, курить ли...... Какая разница? Да, вот так-то...... А ты, знаешь, сам думай, я тебе тут не советчик. Советчик, антисоветчик, хе-хе......

Дядя Саша замолчал, уставившись на свои обмотанные изолентой ботинки. Серега тоже молчал, рассеянно глядя на сигарету в руке - дым струился кверху, извивался змейкой, кудрявился, замирал, образуя причудливые фигуры, а потом нехотя таял под слабыми дуновениями полуденного ветра. "Жарко", подумал Серега и бросил сигарету на землю. Муравьи, натыкаясь на огромное дымящееся бревно, начинали искать обходные пути.

- Не курят! - усмехнулся дядя Саша.

- Да, - согласился Серега. - Бросили, наверно.

- И ничего, работают себе. Ишь какие хозяйственные!

- Да......

Приподняв ботинок, Серега увидел двух раздавленных муравьишек. Один еще дергал лапкой. Серега тщательно пошаркал подошвой по земле - чтоб не мучился.

- Дядя Саша, а как вы к музыке относитесь? К той, что по радио передают?

Старик ответил не сразу. Серега дал ему сигарету, и он закурил. Руки у него почти совсем не тряслись, и Серега очень удивился - он только что обратил на это внимание. Подымив с полминуты, дядя Саша, улыбаясь, ответил:

- Не знаю, как насчет нынешней, современной, а вообще музыку люблю. Музыка - дело хорошее. Доброе дело. Вот у нас песни были...... Но я ведь, сынок, уже давно радио не слушаю: сломалось радио, а телевизор - того раньше. Может, напоешь мне что-нибудь - я и оценю, с высоты прожитых лет-то, хе-хе......

Сереге в голову пришла идея.

- Пойдемте ко мне, я вам радио включу, вы послушаете. Хотите?

- К тебе? А что.... Высоко лезть-то?

- Да нет, пятый этаж.

- Высоковато... Я вот на первом живу, в соседнем подъезде. Но попробовать можно - отчего ж не попробовать-то. Я ж еще молодой, хе-хе!

- Ну вот, музыку послушаем, чаю попьем. Заодно расскажете, как это так вышло, что мы с вами столько времени уже живем по соседству и ни разу не встречались. Пойдемте!

Серега взял старика под руку, помог встать, а потом и подняться по лестнице. Несколько раз у дяди Саши начинались приступы кашля. Но, отдышавшись, он упорно продолжал восхождение. Когда дошли, наконец, до двери квартиры и Серега начал открывать замок, он вздохнул с облегчением: "Ну вот, наконец-то можно будет спокойно перекурить!" - и засмеялся своим добрым смехом, похожим на патефонную запись.

День, как всякий выходной, незаметно подошел к концу. Старый слесарь на пенсии и молодой программист сидели за маленьким столиком на кухне, дымили сигаретами и, попивая чай с увеличенным вариантом "Сникерса", слушали радио. Солнце начало уже клониться к закату, а они все продолжали обсуждать то, что слышали. Дядя Саша тоже находил поп-музыку неестественной, а страсти, кипящие в песнях, надуманными и фальшивыми. Но, по его мнению, любая музыка оправдывала свое существование, если у нее были слушатели. Серега же настаивал на более радикальной версии и смело судил, не боясь быть судимым. Он уже окончательно уверился в мысли, пришедшей ему утром с похмелья. Приводя в качестве наглядного примера самые убогие продукты музыкального ширпотреба, заполнявшего эфир, он утверждал, что демонстрация подобных текстов, положенных на если не содранные с западных образцов, то откровенно бездарные мелодии, предназначенные, очевидно, для безнадежных олигофренов, является попыткой окончательно помутить неустойчивый рассудок граждан и, несомненно, имеет конечной целью подчинение, с помощью радио и телевидения, всей могучей державы какой-то тотальной чужеземной экспансии. Дядя Саша внимательно следил за его логическими и нелогическими построениями, курил и, было видно, напряженно думал. Защищенные от молнии ботинки стояли в прихожей, и теперь он ерзал ногою в тапочке.

- ...Ну правда ведь, это возможно? А кому это нужно, как вы думаете?

Старик начал тушить сигарету, явно собираясь дать взвешенный и обдуманный за несколько часов ответ.

- Да понятно кому, сынок. Это все...... Кхе! Кхе!

Тут его начал одолевать очередной приступ кашля.

- Э...... Кхе! Э-э-экх! Э-э-э......

Серега, приготовившийся уже было выслушать старческое откровение, еле успел поймать дядю Сашу, который внезапно упал со стула. Его прокуренное и повидавшее жизнь тело начали сотрясать конвульсии, а изо рта хлынула кровь. Серега бросился к телефону и минут пять дозванивался до "скорой".

День отходил ко сну, укутываясь в мягкое одеяло сумерек. Из открытого окна веяло предвечерней прохладой, и ветер, робко просачиваясь через сетку от комаров, приносил с собою запах нагретой за день травы и асфальта, слегка разбавленный женскими духами и автомобильными выхлопами. Солнце уже не пекло - потемнев, как подрумянившийся блин, оно готовилось согреть другие миры.

А через минуту дядя Саша уже не кашлял и не дышал. Он умер.

Потом приехала милиция. Потом - "скорая". Потом дядю Сашу увезли в морг. Узнали телефон сына, и он, вопреки Серегиным ожиданиям, приехал уже на следующий день вместе с женой. На похоронах Серега не был - не отпустили с работы.

Старик завещал сыну квартиру, и осенью Слава переехал с женой в Москву. Сергей никогда не здоровался с ними, хотя встречал почти каждый день. Когда он женился, его жена подружилась со Славиной. Серега много раз пытался бросить курить, и один раз даже не курил три с половиной месяца. Он часто вспоминал дядю Сашу и жалел, что их разговор остался незаконченным; продолжая ломать голову, спрашивая сам себя, кто же так цинично использует радио, он старался его не слушать, иногда снова пытался бросить курить - и постоянно удивлялся, как он не познакомился с человеком, который заизолировался от земли на случай попадания в голову молнии, раньше.