Алексей Грахов

Смерть курильщика

Алексей Грахов родился в 1982 году в городе Александрове Владимирской области. Студент исторического факультета МГУ им. Ломоносова.

Серега шел по улице и ни о чем не думал. Вернее, конечно же, думал - но ни за что не смог бы сказать, о чем. В голове царили сумбур, обрывки слов, ощущений и образов, беспорядочно несущиеся куда-то и постоянно сталкивающиеся.

Тупо уставившись в пустоту, он тащился со дня рождения бывшего одноклассника, где изрядно набрался, а потом долго и пристально, как девушке в глаза на не первом свидании, смотрел слезящимися глазами в унитаз - рвало его три или четыре раза. В надежде на спасение от еще более глубокого алкогольного токсикоза он покинул шумную вечеринку, из последних сил уворачиваясь от стакана, которым ему упорно тыкал в лицо счастливый и абсолютно невменяемый виновник торжества, поддерживаемый одобрительным ревом гостей.

Теперь он шел, пошатываясь, домой в полной уверенности, что навсегда отныне бросил пить, а заодно и курить. Мысль о проглатывании жидкости, содержащей спирт, или о вдыхании густого вонючего дыма вызывала в пищеводе ритмичные сокращения, которые он с трудом подавлял. "Никогда, никогда!"клялся Серега сам себе. А потом с наслаждением вдыхал полной грудью прохладный вечерний воздух, в котором пахло нагретой за день травой, асфальтом, духами обгонявших его женщин и совсем чуть-чуть - выхлопными газами, составлявшими, впрочем, привычную, а потому и незаметную часть знакомого с детства ландшафта.

На часах было одиннадцать, и сумерки уже начали спускаться на измученную планету, незаметно обволакивая все, что еще шевелилось или просто имелось на ее поверхности. До дома было минут пятнадцать ходьбы, но они растянулись на добрых полчаса, в течение которых он спотыкался, ругался, чуть не попал под мчавшуюся на невообразимой скорости ржавую "копейку", а потом мучился, открывая дверь в квартиру. Жены у Сереги не было, поэтому он не придумывал никаких отговорок. Никто не объявил его моральным уродом, и, упав на кровать, он тут же отключился, а ботинки снял уже потом, не просыпаясь.

Маленькая, весело щебечущая птичка, с которой у добрых и жизнерадостных людей ассоциируется утро, прилетела не одна. Вместе с ней в комнату, ярко освещенную лучами нового дня, влетела отвратительная старая ворона. С хозяйским видом приземлившись на спинку кровати, она порылась клювом в слипшихся под хвостом перьях, а потом вскочила человеку на голову и громко закаркала.

Человек проснулся. Голова раскалывалась, во рту было характерное ощущение тления. Восстав с нерасправленной постели и придерживая распадающиеся половинки черепа слабыми руками, Серега поплелся в ванную. Вскрикнув, влез под ледяной душ: будучи когда-то не чуждым спорту, он и по сей день считал такой метод самореанимации вполне приемлемым. Тут же выскочив и лихорадочно вытираясь, он понял, что находится на верном пути к воскрешению. Почистив зубы, пошел на кухню. Захотелось музыки, и он включил радио.

"Я тебя слепила из того, что было......" - потянуло из динамика. Серега любил музыку, но творчество многих эстрадных исполнителей (особенно отечественных - видимо, потому, что слова их песен были ему понятны) воспринимал с трудом. Испугавшись, что сейчас рвотный рефлекс сработает опять, он принялся судорожно крутить ручку настройки. Приемник шипел, трещал и, наконец, выдал: "...Я подарю тебе любовь, я научу тебя смеяться......" "Ля-ля-ля-ля-а-а!" - страшным голосом на мотив известного бетховенского шлягера "Судьба стучится......" передразнил он певицу, которую переполняли нежные чувства и педагогическое рвение.

После пяти минут жизни, потраченных на бесполезные движения рукой, стало ясно - ассортимент отечественных радиостанций, как всегда, не очень-то широк. Серега знал это и раньше, но сегодня такой простой факт отчего-то особенно больно ранил его обострившиеся чувства, в том числе патриотические. Стало, как это часто бывает, обидно за родную страну и ее население.

Держась одной рукой за ручку настройки, он внезапно замер, указательным пальцем другой машинально ковыряя в носу. Медленно поплыли мрачные раздумья о судьбах России.

"И те, кто это слушает, еще хотят жить хорошо...... Да? Сами виноваты! Нельзя, ну нельзя слушать такое, а потом идти и делать что-то толковое. Это же все равно что весь день сидеть в сортире и сочинять стихи про любовь, а когда окажется, что они, как и следовало ожидать, дерьмовые, говорить, что Пушкину просто повезло больше - время, мол, другое было...... Да...

А может, мы только этого и достойны? Ведь слушают же......" Он сидел, уставившись на радиоприемник невидящим взглядом, а суровые складки на лбу и сведенные к переносице брови говорили о довольно сложных и трудоемких процессах, протекавших в еще не до конца проснувшемся мозгу.

"...А может, мы вовсе не виноваты - и нас просто зомбируют, впаривая всякую чушь, заталкивая в этот самый сортир и не давая из него выбраться? А кому это надо? Кому, а?..." Воображение заработало, Серега заволновался от своих догадок, и руки автоматически начали шарить по кухонному столу в поисках спасительных табачных палочек.

"Черт, курить же бросил! Да и сигарет нет - выкинул вчера по дороге. Вот идиот, теперь придется в ларек переться! Хотя - бросил же..."...

Разыгралась драма, которая вконец измучила разгоряченный глобальными мыслями Серегин интеллект. Душа наполнилась противоречивыми чувствами, на лице отразилось страдание. Столкнулись два старых противника: у закоренелой вредной привычки было преимущество бойца, у которого под ногами родной ринг и за которого болеют и зрители, и судьи, а на стороне желания бросить были только не очень мощная воля и решение, принятое в состоянии аффекта, да робкая пропаганда Минздрава, против которой и организм, и сознание давно уже выработали стойкий иммунитет.

Исход битвы был предрешен, потом он стал очевиден. Но поражение, как обычно, приняло форму разумного консенсуса, откладывающего награждение победителя до того момента, когда судьи, сделав вид, будто ситуация спорная, посовещаются и уже официально объявят его. "Да ладно,- подумал в сердцах Серега, - все равно за минералкой сходить надо, а курево я и не буду покупать...... Точно! Заодно, может, кого знакомого встречу. За язык зацепимся, а там и расхочется......" Успокоенный ловким оправданием, он хлебнул воды из чайника, закрыл дверь на ключ и прямо в шлепанцах побежал вниз по лестнице. "А правда, зачем выкинул?" - подумал он.

Из-за плохо прикрытой двери соседей снизу донеслось: "......об Алешке все твои мечты, только о Сереге позабыла ты......"

Споткнувшись, тезка несчастного чуть не упал мордой о ступеньки и грязно, от души выругался, отчего бабульку, поднимавшуюся вверх, сильно покоробило, и она тоже выругалась, только тихо и во множественном числе.

Выйдя из подъезда, Серега зажмурился - солнце ударило прямо в глаза. Шумели машины, дул теплый легкий ветерок.

Вдруг в воздухе раздались какие-то лающе-каркающие звуки. Ему стало интересно, что за животное их издает, и не опасное ли оно, - на ум почему-то сразу пришел поганый соседский доберман, не любивший гадить будучи на поводке. Немного привыкнув к яркому дневному свету, он осмотрелся вокруг и против ожидания обнаружил человека, который сидел на лавке и громко кашлял. Судя по виду, человеку было не меньше восьмидесяти полных лет. В одной руке он держал палочку, а в другой тихо догорала "Прима". Сам он, по-видимому, тоже уже давно не горел, а только дымился. Прокашлявшись, он поднес плохо гнущуюся руку с папиросой к изборожденному глубокими складками лицу и сладостно, чуть вздрогнув всем телом, затянулся.

По морщинам растеклось блаженство. Грубые черты смягчились. А через секунду густой серо-желтый дым повалил изо всех отверстий на физиономии старого ящера, совершенно ее окутав.