В последующую секунду произошло много событий. Брови Патрика взлетели, и он с некоторой враждебностью взглянул на преддесерт, будто тот каким-то образом предал его. Сара облизала губы, желая напоследок почувствовать вкус необычного, замечательного сочетания карамели с шоколадом. Притворно ленивые глаза Патрика остановились на ее губах, но через миг Патрик повернулся, поймал commis[13], идущего мимо него с подносом стаканов, прошедших предварительную подготовку, и постучал по нескольким из них, чтобы их подготовили заново.

– Мне нравится. – Сара запнулась. Она знала, что ей не полагается приставать к шеф-поварам с вопросами. Но Патрик всегда поощрял ее. Всегда ясно давал понять, что она может спрашивать его о чем угодно, и, даже если вопрос оказывался глупым, Патрик всегда отвечал нежно и легко, одобряя уже одно то, что Сара интересуется. – Но шоколад на преддесерт? Я думала, замысел в том, чтобы подать что-то абсолютно отличающееся от остальной части меню, а на десерт, наверное, тоже будет шоколад? Вдобавок, преддесерт так… сладок. Разве у него не должен быть более чистый, легкий аромат, чтобы мы подготовились к чему-то большему? Ну, м-м, к настоящему оргазму.

Выражение глаз Патрика на миг стало комичным, а может, и что-то другое промелькнуло в его взгляде – ведь ему наконец-то удалось заставить ее выговорить слово «оргазм». Она же смотрела на него непоколебимо серьезно, отметая малейший намек на сексуальный подтекст беседы. Она не сомневалась, что он легко сможет уговорить ее заняться сексом, если ему вдруг наскучат другие женщины или с ней ему покажется просто удобнее. Но она должна работать под его руководством, и уж ей-то ничего не будет легко и просто.

Опять озорная усмешка!

– Sarabelle, ты же знаешь, со мной ты не обязана испытать только один оргазм. Разве я не говорил? Мы можем начать с одного маленького и затем перейти к тому, что побольше. Один за другим, если захочешь. Если только ты готова позволить дать тебе несколько… – Он без колебания поместил ее ложку в свой рот, и взгляд его стал одновременно и пылким, и томным. Даже ленивым, полностью поглощенным вкусом, который он ощущал у себя во рту. – Разных разностей, которые можно пробовать на вкус, – после крошечной паузы добавил он, будто только что вспомнил. И глаза его засияли прозрачной, чистой невинностью!

Она же просто смотрела на него. Прямо и серьезно, упорствуя и не отступая.

Патрик подмигнул, сложил в стопку отбракованные тарелки и отодвинул их.

– Теперь дай покажу тебе фокус, Sarabelle. Увидишь, как просто и легко все получится с этими тарелками.

О нет. О, конечно же, да. Она каждый раз жаждала этого.

Патрик обошел вокруг рабочего стола с обычным непринужденным изяществом, ничем не напоминавшим о том, как быстро и точно он может двигаться. Возможно, он и сам уже этого не помнит. Он вырос в этой обстановке. Кто знает – возможно, для него все движения в мире кажутся замедленными и расслабленными.

Теплота окутала ее тело сзади.

– Вот так, Sarabelle. – Его голос, казалось, прошел поверх ее головы, ласково коснувшись волос. Длинная рука Патрика легла рядом с намного более короткой рукой Сары, и она почувствовала его мускулы через два слоя толстой ткани, из которой сшиты их поварские куртки. У него была сильная рука, как у фехтовальщика, но такого, кто фехтует без отдыха по шестнадцать часов ежедневно. Его щека устроилась рядом с ее щекой. Исполосованная золотом бронза его волос щекотала Саре висок, и прядь зацепилась за дальний край ее ресниц. И на секунду, пока он был так близко, его теплый мужской аромат проник сквозь благоухания лимона, сливок, ванили, корицы, шоколада, земляники и свежеизмельченного миндаля – сквозь настолько густые наслоения запахов, что даже человеческому поту редко удавалось перебить их. – Расслабься.

Он чуть-чуть сжал ее запястье.

И она, конечно же, расслабилась. Как ужасно, что она не может сопротивляться, и как замечательно чувствовать, что все ее мышцы поддаются ему.

Патрик засмеялся, нагнулся и подвел ее руку ближе к своим губам. Саре тоже пришлось изогнуться, и в этот миг его рука охватила обе ее руки. Сару накрыла волна удовольствия. Ощущение казалось таким… правильным. Она чувствовала, что теперь ничего не сможет сделать не так. Раз он направляет ее, все получится идеально. Его грудь была прижата к ее спине, и они оба изящно склонились над тарелкой. Сто тысяч раз Сара видела, как он это делает. Его дуновение было таким слабым, будто к ее обнаженному запястью прикасался солнечный свет, кружась вихрем у нее в ладони. Патрик чуть изменил угол, воздух скользнул по ее пальцу, и золотая пыль закружилась в воздухе. Патрик ловко вел тарелку под падающим золотом, вертел ею, чтобы узор упавшего «пепла» был доведен до совершенства.

– Вот так, – повторил Патрик с той странной улыбкой, от которой Саре начинало казаться, будто она, обнаженная, стоит над бирюзовым морем на самом краю утеса и собирается упасть Патрику в руки, а потом они опрокинутся на песок и покатятся по залитому солнцем пляжу. – Понятно?

Подмигнув, он ушел.

Сара попыталась взять себя в руки и удержаться на воображаемом утесе, но зацепилась пальцем ноги за выступ на краю, волны откатились, и она плашмя шлепнулась на зазубренные камни.

Пальцы ног сильно, до боли, скрючились в туфлях. Сара не могла понять, чем его тарелка отличается от ее. Никак не могла. Шесть месяцев трудных и дорогих курсов в Culinaire. Почти пять месяцев стажировки. Огромные долги, из которых она пыталась вывернуться, получая стипендию стажера – четыреста евро в месяц. А она так до сих пор и не смогла увидеть, чем же отличаются тарелки. Иногда ей казалось, что еще чуть-чуть – и она поймет, в чем дело. Неужели в том, что его дыхание щекотало ее кожу?

Она сжала пальцы, закрывая ладонь, пытаясь удержать мимолетное дуновение. И ненавидела его за это дуновение. Она ненавидела Патрика так сильно, как только могла.

– А она хороша, – отметил Люк.

Патрик сворачивал лист горячей мягкой карамели из смеси сахара с изомальтом[14] и не стал отвлекаться, чтобы проследить за взглядом шефа. В кондитерской кухне была только одна «она» – маленькая черноволосая практикантка. И сейчас брови ее почти наверняка были сдвинуты в упрямой сосредоточенности, как всегда бывает, когда она изо всех сил старается делать все точно так, как надо.

– Нам повезло, что ты заметил ее, когда вел занятия, – продолжил Люк. – Вот мне бы, например, и в голову не пришло, что девушка ее возраста, да с ее образованием, может заниматься таким делом, как наше.

В резюме американки Сары Лин было указано, что она получила диплом инженера в Калифорнийском технологическом институте. Сейчас ей двадцать четыре года, то есть она на девять лет старше типичного французского ученика, начинающего осваивать азы мастерства. Да любой шеф-повар, а не только Люк, не стал бы тратить свое время на приезжего, пожелавшего быстренько стать кондитером, а потом вернуться домой.

Патрик был полностью поглощен работой. Он осторожно добавлял в карамель красители bleu, blanc, rouge[15], преодолевая сопротивление горячей массы, и не видел, чем занята Сара. А она несла полную дежу[16], содержимое которой весило, вероятно, больше двадцати килограммов – девушка могла с ней управляться, ведь, обучая Сару, Патрик должен был делать ее сильнее, а не слабее.

Ей осталось тридцать шесть дней практики. Патрик вытягивал карамель в тонкую-тонкую ленту и, чтобы не разорвать ее, непрерывно перемещал из жара в холод и обратно, подставляя то под инфракрасную лампу, то под фен, подающий холодный воздух.