— А что Вы думаете, сир Барристан?
— Легенды гласят о том, что Стена защищена древними заклинаниями, потому Иные не могут ее преодолеть, но если отринуть все невозможное, останется только истина. Если Дозор пал, а это легко можно проверить, то не столь важно Белые ходоки или Вольный народ угрожают безопасности Семи Королевств. Так или иначе — это война, от которой уже не получится уйти. И если они преодолеют последний рубеж, то само наше существование окажется под угрозой!
— Последний рубеж? — поинтересовалась Дейенерис, не на столько осведомленная о географии своей исторической родины.
— Винтерфелл, — пояснил Тирион.
От одного упоминания о родовом замке у Сансы перехватило дыхание. Сколько лет она не видела его объятых снегом высоких стен и круглых башен. С каким удовольствием она покидала его несколько лет назад и теперь, ей предстояло туда вернуться, пусть даже при таких скорбных обстоятельствах. Если ей суждено умереть, пусть лучше Неведомый приберёт к рукам ее душу на родной земле, веками принадлежащей ее предкам. От волнения девушка даже не заметила, как вложила свою холодную ладонь в руку Сандора, который лишь слегка ее сжал, чтобы вернуть ей ощущение реальности.
— Но ведь и перед ним есть замки и селения? — произнесла Дейенерис.
— Не в таком количестве, моя королева, — вмешался в разговор лорд Варис.
— Как бы то ни было, победить эту армию смогут лишь объединенные войска… всего королевства. — добавил Барристан Селми, после некоторого промедления. — Однако у нас нет времени собирать их, если сказанное является правдой! Дорн, Долина, едва ли они ответят на наши призывы! Они остались в стороне от войны Семи Королевств…
— Они должны ответить! И ответят! Если же нет, то клянусь Семерыми, я испепелю их пламенем драконов! — вставая, проговорила Дейенерис. — Сир Барристан, прошу Вас к завтрашнему дню подтвердить или опровергнуть эти слухи! Лорд Тирион, Вас так же прошу найти все манускрипты, летописи, в общем, всю возможную информацию о Белых Ходоках. Я хочу знать, с чем мы имеем дело! И если слухи правдивы, то рассылайте воронов и готовьтесь к походу. Долг королевы защищать свой народ, даже если дня не прошло с того момента, как я приняла бразды правления!
С этими словами на ватных ногах королева вышла из Великого чертога. Казалось, даже боги противились ее царствованию, посылая ей все новые и новые испытания. Ни дня мира, ни дня спокойствия, лишь кровавая война — верная спутница власти, несущая с собой лишь боль и смерть. Надев на свою голову кровавую корону, она горделиво шла вперед, ни на секунду не забывая о том, что ради её мечты люди отдавали свои жизни и теперь, пришло время платить по счетам. Если ей суждено отдать свою жизнь, сражаясь с древним ужасом, она сделает это. Ибо только кровью можно отплатить за пролитую кровь.
========== Ночь перед бурей ==========
Дорога к Винтерфеллу прошла для Сансы как в тумане — все ее воспоминания складывались из хаотичных отрывков картин, пролетавших перед усталым взглядом. Когда-то она мечтала, чтобы Фреи, предавшие ее семью, нарушившие закон гостеприимства заплатили за свое предательство, но, когда карающая армия королевы подошла к Близнецам, леди Старк даже не могла вспомнить того, что происходило после: переговоры, привычные насмешки старика Уолдера над новой Владычицей Семи Королевств, — за всем этим она наблюдала будто из потустороннего мира. Все это происходило будто бы и не с ней. Даже когда Дейенерис, оскорбленная речами старейшины их рода, приказала вздернуть последнего над главными воротами, Санса не произнесла ни слова. В тот момент ей казалось, что сердце обратилось в глыбу льда, неспособную на проявление каких-то чувств.
Она смирилась с тем, что в жизни бывают взлеты и падения, а потому дала себе обещание выстоять несмотря ни на что. С тех пор Санса больше не проронила ни слезинки и это было страшно, ибо женщина, разучившаяся лить слезы, была поистине непредсказуемой и опасной, потому как эмоции заменял холодный расчет; даже Клиган, знавший свою Пташку как никто другой, с опаской поглядывал в ее сторону, пытаясь понять, какие мысли терзают этот измученный разум, но все его усилия были тщетны. С того момента, как войска покинули Королевскую Гавань, девушка замкнулась в себе настолько, что любая попытка начать с ней разговор, встречалась лишь робкими ответами, чтобы выдержать нормы приличия.
Некоторые злые языки начинали даже поговаривать о том, что юная леди Старк помутилась рассудком от пережитых страданий, но в их словах не было ни капли истины. Настоящая причина этого молчания крылась в усталости, ибо каждую ночь Санса пыталась проникать в сознание Рейгаля — одного из трех драконов Дейенерис, вместе с ним возносясь в небеса в стремительном полете, уничтожающем границы. В небесах не было никаких условностей. Все было абсолютно! Абсолютной в этот момент была даже свобода, ибо каждую секунду она была свободна от долга, чести и морали, от собственной памяти, в конце концов. С каждым днем она могла уноситься все дальше, а связь их становилась все крепче.
Если в самом начале она не могла удержать контакт с драконом, находясь на расстоянии нескольких сот метров, то теперь он уносился на многие мили вперед, открывая для девушки новые горизонты, позволяя ей увидеть мир новыми глазами. Через несколько месяцев их разумы сроднились настолько, что, находясь в его теле, Санса уже не могла наверняка сказать, где заканчивается ее сознание и начинается сознание Рейгаля. Она смогла приручить дракона и искренне радовалась своему успеху, но, увы, не могла им ни с кем поделиться, опасаясь гнева королевы. Однако эти ночные вылазки с каждым разом отнимали у нее все больше сил, заставляя девушку все больше уходить в себя, чтобы восстановиться после очередного полета.
В такой молчаливой отрешенности проходили недели их, казалось бы, нескончаемого путешествия. Санса предпочитала не замечать направленные на нее со всех сторон взгляды, не тратить лишние силы и эмоции на бессмысленные разговоры. Старалась лишний раз не привлекать к себе внимание, но, когда в объятой туманом дали показались высокие башни Винтерфелла, девушку охватило истинное волнение. Как давно она уже не видела свое родовое гнездо! Она уезжала из него робкой девочкой, выращенной на рыцарских балладах о чести и доброте, выстроившей свой иллюзорный мир на хрупком фундаменте девичьей мечты, рассыпавшемся от первого же соприкосновения с жестокой реальностью. Теперь же она возвращалась обратно, возвращалась не наивной девочкой, а сильной женщиной, истинной дочерью Севера, познавшей боль предательства и утраты, до дна испившей чашу разочарования и боли, ибо только в несчастии можно познать свои истинные силы. Она потеряла все: семью, дом, друзей, мечты, — но смогла выстоять, повзрослеть и стать сильнее. И сейчас в Винтерфелл возвращалась его настоящая правительница, та, кто должна была стать истинной Хранительницей Севера, восседая на троне древних королей.
Чем ближе они подходили, чем явственней вырисовывались древние стены на фоне укрытой снежной пеленой земли, тем сильнее обещание Дейенерис вернуть ей родовой замок жгло ее разум. С каждым шагом в душу медленной поступью проникало сомнение, порождённое неуверенностью в том, что юная королева выполнит свое обещание. У Болтонов была армия, а что было у Сансы Старк, кроме громкого имени? Ничего! Все, чем она обладала, было лишь милостью ее подруги, но женская дружба недолговечна, а политика не терпела сентиментальностей, а потому, когда из распахнутых ворот Винтерфелла выехал эскорт в сопровождении нескольких человек, держа над головой фамильное знамя с распятом на кресте человеке, с которого заживо содрали кожу, у девушки от волнения перехватило дыхание.
В этот момент Санса сделала попытку ближе подскакать к королеве, восседавшей на своем белоснежном коне, но была оттеснена сомкнутыми рядами стражи, советников и прочего окружения, состоящего из знатных лордов Долины, Дорна, Речных Земель и Простора. Она видела, как Русе Болтон, спешившись со своего коня, преклонил колено перед королевой, рассыпаясь в лицемерных клятвах верности, одаривая Дейенерис притворно приторной улыбкой, исказившей его узкие губы, но как ни старалась, не могла услышать ни слова. Однако когда Санса увидела учтивый кивок королевы, которым она одаривала каждого лорда, присягнувшего ей на верность, сердце ее упало, а страх сдавил душу словно тисками. Мысль о том, что Дейенерис обманула ее, зажгла огонь в сердце, обрушив все надежды, но, когда Русе Болтон поднялся с колен и направился к своему коню, королева окликнула его, и голос этот разнесся по всей округе, как громогласный приговор.
