Не дожидаясь ответа демона, который, казалось, не слышал ни единого слова, гипнотизируя взглядом манящую жидкость в графине, Барбело чокнулась с его бокалом, делая глоток. Звон хрусталя разрушил это оцепенение, явив Асмодею горькую реалию, о которой он не мог даже помыслить.
– Стой! – выбив из ее рук бокал, прошипел он.
– Что…что такое? – произнесла демоница, с непониманием воззрившись на него.
– Осадок, – подняв на свет графин, ответил Асмодей. – Его быть не должно.
Несмотря на то, что Барбело взбаламутила жидкость, на краях графина остался золотистый налет, свидетельствовавший о том, что в настойку было добавлено нечто чужеродное. Проведя пальцем по внутренней стороне горловины, демон растер меж пальцами песчинки, попробовав их на язык. Во рту тут же встал кисловатый привкус, заставив мужчину невольно поморщиться.
– Что это? – с любопытством и долей страха в голосе поинтересовалась гостья.
– Пыль солнечного камня, – прошипел Асмодей.
– Ты…ты спас меня, – пользуясь моментом, проговорила она, прильнув в его груди. За долгие века Барбело узнала характер Владыки Похоти до мельчайших подробностей. Знала, как льстило ему признание его могущества, и сейчас был самый подходящий момент, чтобы это выказать. Поистине, она в совершенстве овладела навыком лицедея, заставляя его уверовать в то, сколь слабой и хрупкой она была в его руках, однако сейчас этот жест был оставлен демоном без должного внимания. Инстинктивно положив ладонь ей на талию, он погрузился в напряженные размышления, обратившись в мраморного колосса: бесчувственного и безжизненного.
Только сейчас истинная картина вещей начала складываться в его разуме. Обратив свой взор к ширме, скрывавшей за собой врата на пустошь, он склонился над причудливым орнаментом, пока его глаза не поймали косвенное подтверждение этих подозрений. За одну из трещин в резьбе зацепился длинный черный волос, который мог принадлежать только Авроре. Перенеся свой мысленный взор ко дню вторжения Абаддон, демон начал прокручивать у себя в голове различные сценарии развития событий. Поразительно, как невероятное предположение в один миг стало настолько осязаемым, что начинало казаться, будто иначе и быть и не могло. И пусть детали произошедшего все еще оставались сокрыты завесой тайны, общая картина была достаточно отчетливой.
– Асмодей, – коснувшись плеча своего темного рыцаря, проговорила Барбело, стараясь скрыть полный недоумения взгляд. Казалось, что в это мгновение мужчина погрузился в неисчерпаемый омут отборного сумасшествия, настолько безумными были его глаза, в которых начали отчетливо проглядывать всполохи гневного огня, и хаотичными движения.
– Дэлеб, – прокричал он, едва не захлебнувшись от злости. Демоница, не ожидавшая такой бурной реакции от хозяина этой обители, даже в сторону отскочила, приготовившись к худшему. Впрочем, этого не произошло, по крайней мере, по отношению к ней.
Минуту спустя, облаченная в платье алого бархата, заключенного под сталью кирасы, в покоях появилась Дэлеб. Окинув глазами опочивальню, она застыла взором на разбитом бокале, на миг потеряв самообладание.
– Что изволите, Владыка? – произнесла демоница, радуясь про себя, что сумела произнести эти слова без дрожи в голосе, хотя все тело уже сотрясалось от дурных предчувствий.
– Скажи мне, что случилось с Авророй? – бархатистым, одновременно завораживающим и устрашающим баритоном, проговорил он.
– Повелитель, – бледнея на глазах, начала она. – Я уже говорила, что ее забрал с собой рыцарь Гнева!
– Эту ложь я уже слышал, теперь хочу услышать правду, – все так же напевно продолжил демон. От этого ледяного спокойствия у Барбело по спине пробежали десятки мурашек. Глядя сейчас на Асмодея, всегда вспыльчивого и нетерпеливого, она видела холодную решительность Абаддон. Сила и рассудительность – величайшее и опаснейшее оружие, которое в купе с почти неограниченной властью могло сдвинуть с места горы. Да, этого стоило опасаться, особенно от того, кому подобное поведение не свойственно.
– Это чистейшая правда, Владыка, – твердила Дэлеб, решившая идти до конца по пути лжи. Возможно, не сумев заполучить от нее признание, демон смирит свой гнев, поддавшись сомнениям в ее виновности. Все-таки их соединяют тысячелетия верной службы, на которую хоть и легла тень предательства, но пока оное не доказано, еще теплилась надежда.
– Такая же чистейшая, как и яд, что был подан к моему столу? – указав взглядом на графин, произнес он.
– Я…я не понимаю, – твердила она, заключив трусость в стальной хватке.
– Что ж, тогда может тебе стоит выпить с нами за здравие Владыки Люцифера! – подавая ей собственный бокал, процедил демон. Взяв в руки напиток, демоница с непониманием уставилась на Асмодея.
– Пей, коль ты считаешь, что настойка, поданная тобой, чиста так же, как слеза младенца, – Дэлеб поднесла сосуд к побелевшим губам и уже собиралась сделать первый глоток, когда демон продолжил. – Известно ли тебе о тех последствиях, что повлечет за собой настойка аконита?
– Повелитель, – почти надрывно произнесла она, наконец, теряя самообладание, но еще не решимость.
– Сила ее влияния зависит не только от силы падшего, но и от количества выпитого. Для таких, как я – это тяжкое бремя недельных кошмаров, но для тебя… От одного бокала пропадает сон, от двух – появятся пугающие видения, от трех – закипит кровь, но все это покажется цветочками в сравнении с четвертым бокалом, который заставит твое сознание, а вслед за ним и тело, метаться в агонии, с которой не сможет сравниться ни одна пытка. Ты, объятая приступом безумия, начнешь заживо сдирать с себя кожу, пласт за пластом, пожирая собственную плоть, и это будет продолжать долгие недели, пока ты, наконец, очнувшись от этого сумасшествия, не осознаешь, что навсегда утратила возможность отправлять сознание на пустошь. С этого самого момента твой сон будет кошмаром наяву, где вальсируя на грани миров, ты станешь жертвой собственных демонов. И так будет продолжаться век за веком… А теперь, пей…
– Владыка, молю… – падая на колени, взревела она.
– Пей! – равнодушно произнес он. – Ведь я могу и заставить!
Дрожащей рукой поднеся бокал к пересохшим губам, демоница залпом его осушила. Обжигающая жидкость прошла по горлу, оставляя после себя горьковатой послевкусие, а мгновение спустя опьяняющая власть алкоголя захватила ее в свои сети, давая сознанию небывалую легкость и притупляя страх, а вместе с ним и осторожность.
– А теперь, пей второй! – до краев наполняя бокал, произнес он.
– Владыка, я перед Вами не виновна! – взмолилась Дэлеб, хватая его за края халата, который тот накинул на плечи.
– Я не собираюсь тратить время на уговоры! – будто не слыша ее завываний, настаивал демон.
– Асмодей, остановись! Не имея доказательств – это чревато, – ухватив его за руку, проговорила Барбело, не столько из заботы о столь ненавистной сопернице, сколько из страха стать соучастницей этого бесчинства. Смерть главного инженера своих войск Люцифер уж точно без внимания не оставит. Однако столкнувшись с его холодными, невидящими глазами, она попятилась назад.
Почти захлебываясь от страха и рыданий, Дэлеб вновь залила в себя янтарную жидкость. Для нее, почти не вкушавшей огненный напиток, этого количества было вполне достаточно, чтобы развязался язык, но вот страх, гнездившийся в дальних закоулках души, сковал ее губы печатью молчания.
– Спрошу еще раз: где Аврора? Где документы?
– Их забрал Абаддон! – упрямо твердила демоница, оседая на каменные плиты.
– Пей! – подавая третий бокал, прорычал Асмодей.
– Умоляю, сжальтесь, – лепетала она.
– Жалость – это роскошь, которую я не могу себе позволить!
– Владыка… – пискнула она, но поймав на себе его смертоносный взгляд, начала маленькими глотками отхлебывать отравленное пойло, которым ей теперь виделась знаменитая настойка.
Голова нещадно кружилась, тело отказывалось ей повиноваться, а жидкость уже готова была отправиться в обратное путешествие, не смотря на все попытки демоницы ее проглотить. Упав к ногам своего повелителя, Дэлеб пробормотала что-то несуразное и уже готова была предаться алкогольному бреду, когда Асмодей ухватил ее за светлые пряди, заливая остатки отравляющей влаги прямо из графина. Захлебываясь, она сделала отчаянную попытку вырваться, но злость, питавшая демона, придала его хватке такую силу, какой мог противостоять, пожалуй, только Люцифер.
