– Только глупцы не сомневаются, – будто ответом на его мысли прозвучал спокойный голос Азазеля у него за спиной.

– Абаддон бы не сомневался, именно поэтому он должен был возглавить последнюю битву.

– Абаддон безжалостен, потому он великий полководец, но сейчас, когда мы заперты здесь, нам нужно не его хладнокровие, а немного веры, как бы крамольно это не звучало.

– Порой, чтобы выиграть битву, нужно отрезать дорогу к отступлению не только врагу, но и самому себе.

– Что ж, с последним мы прекрасно справились, – усмехнулся Азазель, хотя даже ему самому эта попытка пошутить и поддержать боевой дух показалась ничтожно жалкой.

– Загнанный в угол зверь сражается втрое яростней, пусть знают, что щадить их никто не станет, не сумеют отбить вражеские атаки – умрут. Войска встали на позиции?

– Да, все готово для обороны.

Не говоря ни слова, Асмодей поднялся со своего места, дабы лично убедиться в том, что предводители неукоснительно выполнили все его распоряжения. Маги и лучники затаились на гребнях скал, пехота выстроилась у выхода из ущелья, а кавалерия на противоположной стороне равнины, что была заключена в центре горного массива. Арьергард войск был послан в обход через скалы, по известным только Асмодею тропинкам, чтобы прикрывать стрелков от нападения со спины. Остальных воинов, вооруженных копьями, за исключением отряда в пятьсот демонов, составивший сопровождение главнокомандующего, Асмодей расположил в засаде в тех местах, где нависшие над ущельем скалы могли прикрыть от падающих сверху глыб.

– Отправьте отряд самых преданных воинов на разведку, мы должны знать, где находится наш враг, и как скоро он достигнет ущелья.

– Слушаюсь, Мессир, – с легким поклоном ответил Бефронс, направляясь к конюшням.

– Нам нужна приманка, – задумчиво произнес Асмодей, обращаясь скорее к самому себе, нежели к стоящему подле него Азазелю. – Нужно сделать так, чтобы они, напоенные своим успехом, забыли об опасности и ринулись в узкий проход.

– И что ты задумал?

– Я встречу армию Вельзевула на подступах к ущелью.

– Тебе, я смотрю, все не терпится умереть? Обязанность рыцаря вести воинов в бой, но сейчас ты командир, так что забудь о былых привычках.

– И все же, я должен сделать это, – не давая собеседнику возразить, произнес он.

Казалось, что план безупречен. Все шло превосходно. И, тем не менее, камень так и лежал на сердце неподъёмным грузом, будучи предвестником беды. Когда армии Вельзевула оставалось всего несколько часов пути до входа в ущелье, к Асмодею явился один из разведчиков, который был послан следить за продвижением вражеского войска. Он признался, что Астарот подкупил его и уговорил предупредить о засаде. Разведчик согласился, взял причитающихся ему за измену душ, и отправился в путь, но в самый ответственный момент то ли страх перед карой заговорил в его душе, то ли клятва верности, данная Люциферу, то ли обычный здравый смысл. Как бы то ни было, он поспешил вернуться, чтобы все рассказать своему новому предводителю.

К рассвету вражеский строй узкой колонной углубился в ущелье. Асмодей встретил их на полпути от лагеря со своими пятьюстами воинами. Завязался бой, но вскоре демон похоти протрубил сигнал к отступлению. Воины начали медленно сдавать позиции, неся незначительные потери, чем только распаляли преследователей. Враги становились все напористее, а войска Асмодея отходили все быстрее, пока не обратились в бегство, спасаясь от преследования всадников.

Примерно в полумиле от конца прохода, за которым расположился лагерь ополченцев, ущелье делало крутой поворот и резко сужалось. Здесь скалы были так высоки и отвесны, что у подножия их царил вечный полумрак. К этому повороту и бежали демоны, делая вид, что охвачены неудержимой паникой, а преследователи, воодушевленные легкой победой, гнались за ними, выкрикивая проклятия. Но, едва завернув за угол, они сразу запели иную песню. Те, кто следил за ними с высоты тысячи футов, подали знак, и на врага обрушился такой ливень глыб и камней, что небо потемнело, и большая часть демонов была раздавлена на месте. Остальные бросились вперед, туда, где проход в скалах расширялся. Многим удалось пробиться, но здесь их встретили маги и лучники, ждавшие своего часа, и теперь вместо камней на захватчиков посыпались освященные стрелы. Это было настоящее кровавое месиво. Асмодей поддавшийся боевому безумию, косил врагов, будто жнец спелые колосья. Оставив в ножнах свой пылающий клинок, он избрал более удобное оружие, для сражения в узком пространстве – кинжал. Захваченные в эту мышеловку враги в полном беспорядке бросились на утек, даже не помышляя о сопротивлении, но путь к отступлению им отрезали собственные войска, напирающие на них с другой стороны, а магические заклинания продолжали сыпаться на их головы. Сигнал к отступлению, поданный Астаротом, оборвал эту череду бессмысленных смертей, дав двум армиям временную передышку.

Это была победа, пусть не в войне, но в этой битве. Асмодей знал, что иного пути к лагерю, кроме как через ущелье или горы у врага не было, а значит, до тех пор, пока у них остается хотя бы крупица душ на пустоши, они смогут сопротивляться. Что же, пусть они и заперли себя в этой ловушке, но и врагу без боя не сдались. На каждого убитого воина приходилось по пять воинов Вельзевула, что не могло не радовать, но полчища последнего казались безграничными, а армия защитников редела с каждой минутой. Кто-то спасался бегством, прячась в горах; кто-то пал славной смертью воина; кто-то был ранен и не мог держать оружие в руках. Такова была война, и она ничем не отличалась от тех войн, что вели меж собой смертные.

– Что дальше? – заходя вслед за Асмодеем в палатку, проговорила Лилит. – Вельзевул просто так не сдастся.

– Будем ждать! – усаживаясь в кресло, произнес Асмодей, уперев локти в подлокотники, сложив пальцы “домиком”.

– Ждать чего?

– Сейчас не наш ход. Мы заперли себя в этом ущелье и дали понять Вельзевулу, что не сдадимся без боя, чтобы вытравить нас отсюда ему придется потратить слишком много времени и положить добрую половину своей армии, власть такого не приемлет. Если он не сможет убрать нас с шахматной доски в кратчайшие сроки, его сочтут слабым и свергнут собственные воины. А значит, он попытается урегулировать проблему иным способом. Там где не работает сила, свое забирает политика. Он предложит сделку.

– А ты?

– А я подожду. Время на нашей стороне. Каковы наши потери?

– Чуть более двух сотен убитыми и ранеными, мессир, не считая тех, что пали у берегов Ахерона, – отозвалась Лилит, усаживаясь против него.

– А у Вельзевула в ущелье?

– Почти в пять раз больше.

– Капля в море, – раздосадовано всплеснув руками, прошипел Асмодей. – Кто-нибудь из тех, кого отправили к Ахерону вернулся?

– Нет, но раз враги до сих пор не принесли ко входу в ущелье отрубленную голову Абаддон, полагаю, что он еще жив.

– Оставь меня, мне нужно подумать, – небрежно отмахнувшись от нее, произнес Асмодей.

– Мессир, я…

– Уходи, – повысив голос, он едва ли ни силой вытолкнул демоницу из шатра. – Стража!

– Что изволите, Владыка? – вбежав внутрь, проговорил один из стражников, страшась попасть под горячую руку господина.

– Никого не пускайте в мой шатер, любого, кто ослушается моего приказа, подвергну самой жестокой пытке. Все ясно?

– Да, мессир!

– Тогда, вон отсюда, – опускаясь в кресло, добавил он, одним лишь взмахом руки выдворив демонов за дверь.

Асмодей все делал правильно, но с каждым решением, с каждым приказом он все больше тяготился возложенной на него ношей, желая переложить бремя власти на плечи того, кому сей дар был бы по силам и по нраву. Осознание того, что ему приходится брать на себя ответственность за благополучие тех, кто у него под началом, все больше заставляло демона сомневаться в собственных решениях, а сомнения могли привести всех к страшному итогу. Определенно, политика – это не его стезя.