Замерев у деревянного столба, поддерживающего крышу, девушка начала молчаливо наблюдать за умелыми движениями кузнеца, который огромным молотом колотил по лезвию рождающегося в огне меча, высекая град искр. На вид этому мужчине преклонного возраста было уже за шестьдесят, но тело его оставалось по-прежнему крепким, а седые волосы, в которых вились рыжие прядки, выдавали истинный цвет его когда-то огненных волос. Все в его взгляде, движениях, выражении лица, казалось удивительно знакомым. Глядя на него, Аврора так и не смогла сдержать удивления, признав в кузнеце того самого подмастерья, с которым хотела связать свою смертную жизнь. Не ожидала она, что время оставит на его лике такую неизгладимую печать, не ожидала встретить бывшего возлюбленного спустя столько лет.

– Мадам, – оторвавшись от своей работы, произнес мужчина, почувствовав постороннее присутствие. Приподняв кустистые брови, он изобразил на лице неестественную улыбку, обнажая ряды желтых наполовину сгнивших зубов. Его землистые глаза, несмотря на бремя тяжких испытаний, все еще светились жизнью и каким-то ехидным огоньком, хотя Аврора успела уловить в них и мучительную усталость. Изможденное, усыпанное шрамами от оспы, покрытое потом и сажей лицо больше не рисовало озорные гримасы, но это несомненно был он… суженный, с которым ей никогда не суждено было разделить супружеское ложе.

– Виктор, – одними губами произнесла она, но тут же опомнившись, лишь сильнее натянула на лицо капюшон.

– Чего мадам желает в столь поздний час? Подковать лошадь или, может, отремонтировать экипаж? Дороги в межсезонье беспощадны, стоит ездить аккуратней.

– Я уже много лет не ездила верхом, – проговорила Аврора, пятясь назад.

– Тогда зачем Вы сюда пришли? – уже более холодным голосом произнес он, видимо решив, что коль с юной особы нельзя взять денег за услуги, то и церемоний перед ней устраивать не имеет смысла. – Если нужна ночлежка, то идите вверх по улице. Над трактиром находится небольшой постоялый двор. Особых изысков там нет, да и клопы по ночам донимают, но всяко лучше, чем бродить в одиночестве по этим улицам в такой час.

В этот миг Аврора в очередной раз почувствовала горький вкус разочарования. Как оказалось, жизнь может точно так же выжигать мечты, как и адское пламя. Виктор уже не был тем веселым юношей, который мечтал изменить мир к лучшему, он стал сломленным, жадным до денег, мелочным человеком. Он стал таким же, как те, что отправили ее на костер. Заходя в кузницу она желала укрепить пошатнувшуюся веру в человеческую доброту, встретить радостный взгляд родных глаз, а получила лишь новую боль.

– Простите меня, – отозвалась девушка. – Я не хотела Вас беспокоить. Когда-то я жила в этом городе и помню старого кузнеца… Гастона. Хотела навестить его.

– Гастон мертв уже больше тридцати лет, ягодка. А тебе по голоску больше двадцати и не дашь. Что-то ты не договариваешь, – приближаясь вплотную к ней, произнес мужчина. Удивительно, но впервые Аврора не испытала того мучительного страха. Второй раз умереть она едва ли сможет, да и тесное общение с демонами научило ее не бояться людей.

– Что Вы хотите? – прижимая ладонь к груди, произнесла она.

– Ложь я чувствую за версту, да и такие, как ты в нашем захолустье редкие гости, – застыв взглядом на огромном изумруде, прошипел он.Видимо в этот момент в его глазах засветилась такая алчность, что Аврора сразу поняла, кто станет следующей жертвой Мамона.

Действительно, продав такой камень простой ремесленник мог всю жизнь безбедно существовать со своей семьей. А сейчас шла война, того и гляди рыцари призовут мужчин на войну, и что тогда станет с их семьями? Пахари, мельники, виноделы – у всех у них есть земельные наделы и запасы. В случае чего земля женщин прокормит, а что есть у кузнеца? Молот, который не всякий поднять-то сможет? Это он оставит своей жене и дочерям?

Как говорят в народе: «благими помыслами вымощена дорога в Ад!» Высказывание верное во всех отношениях. Желая обеспечить себя и семью Виктор возжелал изумруд, решив предать смерти его обладательницу. Едва ли кто-то станет искать приезжую незнакомку в его кузнице, а огонь в печи быстро поглотит ее хрупкое тельце.

– Откуда у такой как ты, такая дорогая вещица? Неужели украла? – прошипел он, сплевывая под ноги Авроре.

– Прямиком из Преисподней, – прорычала девушка ему в ответ, наотмашь хлестанув кузнеца по лицу плетью, которую ухватила со стены.

– Маленькая дрянь, – вскричал он, потирая располосованную в кровь щеку. – Ты…

Только сейчас Аврора поняла свою оплошность. Видимо в момент удара глубокий капюшон сполз с ее лица. И Виктор узнал ее. Подумать только, Аврора желала найти на Земле успокоение своей души, увидеть счастье на лице сестры, а что получила? Когда-то близкие ее сердцу люди потеряли былой облик и теперь она вынуждена возвращаться в Ад с «тяжелым» сердцем и израненной душой. Видимо ошибся Асмодей, предостерегая ее от коварства демонов, порою люди были еще коварней.

– Я объясню… – начала она, протягивая вперед руки.

– Ведьма! – прокричал кузнец, осеняя себя крестом, да так и начал пятиться назад, спотыкаясь о разбросанную кругом утварь, пока не рухнул на земляной пол.

– Я… не…

– Ведьма! – подползая к печи, твердил он. – Будь ты проклята, нечистая! Пусть небеса обрушат на тебя свой гнев!

– Виктор! Виктор! Что с тобой?! – с верхних этажей послышался взволнованный женский голос и звук шагов.

– Ведьма! Изыди! Сатанинская шлюха, – предавшись какому-то суеверному безумию кричал мужчина. – Изыди! Покинь мой дом! Ведьма!

Не дожидаясь новых зрителей, Аврора, накинув на голову белоснежный капюшон выскочила наружу. Бедность, пожалуй, самая благодатная почва для того, чтобы взрастить на ней суеверный страх, а человек, поддавшийся суеверию, не способен принять никакую истину, кроме простейшей. Виктор вынес ей вердикт: ведьма! Разубеждать его в обратном не было ни времени, ни желания. Едва ли ограниченный разум мог принять ее слова всерьез, да и можно ли было объяснить случившееся иначе, как колдовством. Будь она на месте своего несостоявшегося суженого, едва ли подумала бы иначе. Как бы то ни было, сейчас найти укрытие она могла лишь там, где когда-то нашла свое проклятие. Свернув к покрытой камнем набережной, девушка пробежала по арочному мосту, направляясь к замку.

– Не надо, не ходи туда, девочка! – крикнула ей во след какая-то старуха.

– Не хорошее место, ой нехорошее, тем более в такую ночь, – вторила ей вторая кумушка, сидевшая перед своим домом. Воистину, в маленьких городах были сильны суеверия, хотя касательно этого замка легенды можно было назвать правдой. Пожалуй, только высокий статус лорда, владеющего замком, оберегал твердыню и ее хозяина от костра инквизиции, хотя сама Аврора приписывала эту незыблемую защиту тесной дружбе с рогатым и черным ритуалам, творимым с его именем на устах.

Нетрудно было представить, что в столь знаменательную ночь в древних стенах происходит великий шабаш, потому ни одна живая душа не осмелилась подойти к его проклятым вратам. Но выбора у Авроры все равно не было, ведь на письме было выведено до боли знакомое имя Лионеля Демаре́. Он был ее палачом, ее сокамерником, разделившим с ней последние минуты жизни, он был адресатом, которому должно передать послание. Прижав к груди зажатый в корсаже конверт, она переступила порог. Подняв взгляд туда, где находился главный зал.

То алые, то зеленые всполохи периодически озаряли темную кладку стены. Поистине ведьмовской смех и столь привычные для слуха пленницы Ада стоны невинных доносились до ее ушей, заставив сотни мурашек пробежать по спине, но Аврора все же смогла преодолеть свое отвращение, скользнув в узкие коридоры.

Планировку замка девушка запомнила еще с тех времен, когда ей не посчастливилось впервые повстречать ведьмака, а потому ей не составило особого труда добраться до главного зала. Удивительным было лишь то, что хозяин дома, уверовав в собственную безнаказанность, даже не потрудился выставить охрану у дверей. Что ж, ей оное только на руку.