— Проваливай отсюда! — не оборачиваясь на него, прорычал граф.

— У нас проблема! — бесстрастно проговорил охотник, глядя на горстку пепла у ног вампира. Признаться, вместе с памятью к нему вернулось и ангельское терпение, которое всегда позволяло ему смирить взрывной темперамент бывшего товарища. А потому он не придал никакого значения его словам, продолжая гнуть свою линию.

— Что еще?

— Когда ты говорил о том, что в течение нескольких дней нас не будут беспокоить, ты имел в виду человеческое ощущение времени или здесь оно течет по своему маршруту?

— Шутить изволишь? — гневно сверкнув глазами, проговорил вампир.

— Отнюдь! У нас гости!

— Что?! — практически вскричал Дракула, не веря своим ушам. Веками черный замок был его убежищем, переступить порог которого не могла ни одна душа, а теперь эта иллюзия защищенности рассеялась, как утренний туман, оставив после себя лишь горькие сожаления о том, что однажды он осмелился приподнять завесу тайны, раскрыв свои секреты тем, кого был не в состоянии контролировать. — Быть не может, — метнувшись вслед за охотником, прошептал граф. Тогда для него уже не имела значения их ссора с Анной, она отступила на второй план, уступая место куда более серьезным опасениям. Даже принцесса, видя его встревоженное лицо, ненадолго забыла о бушующей в ней злости. Никогда еще ей не приходилось видеть вампира таким — на его лик легла тяжелая печать разочарования, заставившая девушку нервно дрожать, провожая их удаляющиеся фигуры.

Она даже представить себе не могла, что так обеспокоило Дракулу, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что их дела совсем плохи, а потому, подобрав лежавший на полу кинжал, девушка собиралась последовать за своими защитниками, когда ее окликнул голос, услышать который она уже и не рассчитывала. От одного его звука Анна содрогнулась всем телом, испуганно отшатнувшись к стене.

— Здравствуй, красавица! — наслаждаясь ее замешательством и страхом, проговорил он, подходя ближе. — Вижу, что ты не рада меня видеть здесь! Ну что же ты так волнуешься, будто перед твоими глазами предстал живой мертвец?!

— Как… как ты сумел найти нас?! — запинаясь, прошептала она, чувствуя, как ее тело сковывает чужая воля, а в разум проникает властное сознание, прокручивая в ее голове все сокровенные мысли.

— Признаться, не думал, что граф зайдет так далеко в своем любовном безумстве, — с усмешкой проговорил он, — а впрочем, это мне только на руку! Что ж, воистину, легко одержанная победа обесценивает любовь, в то время как трудная заставляет ценить каждое мгновение подле любимого человека! Он знает об этом наверняка, когда-нибудь и ты испытаешь всю горечь потери, а я уж постараюсь не заставлять долго ждать такую красотку!

— Ты самое страшное отродье преисподней! — гневно проговорила Анна, но так и не смогла сдвинуться с места, бессильно взирая на темный силуэт, показавшийся из тени. В то мгновение мрак огромного зала осветила его лучезарная улыбка, а глаза сверкнули дьявольским пламенем, выдававшим его самые сокровенные желания.

— Ужели ты сравниваешь меня с самим Люцефером? Поверь, я не Дьявол, я хуже него, ибо последний всего лишь забирает людей в ад, а я забираю своих жертв в мир иллюзий. Я твой самый страшный сон, кошмар, вернувшийся к жизни!

— Ото сна всегда можно пробудиться. Адский огонь куда страшнее! — возразила принцесса, чувствуя его холодную ладонь, ласкающую ее бедро, поднимавшуюся выше, к талии, и остановившейся на груди.

— А что, ты думаешь, находится за дверями, отделяющими кошмар от реальности? Что есть смерть, если не вечный сон, наполненный страданиями? Так вот, я в силах открыть эти врата!

— Не стоит преувеличивать, смерть — это просто конец. За ее дверями скрывается бессмертие души, которую ты не в силах забрать, ибо по договору крови она принадлежит другому.

— О, как ты ошибаешься, моя принцесса. Смерть — это только начало, ибо переступив порог мира мертвых, для тебя откроется другая реальность, которой никогда не будет конца, а я буду ее властелином.

— Не слишком ли высоко ты замахнулся, примеряя на себя роль Господа Бога, роль вершителя судеб?

— Не так высоко, как мог бы. Поверь, твоему Богу плевать на то, что происходит в его угодьях, а потому он утратил право голоса в этом вопросе!

— А твоя совесть в курсе твоих гнусных намерений?

— Разумеется, мы договорились с ней поровну разделить вознаграждение!

— Где-то я уже слышала подобные речи! — презрительно заметила она. — Гори в аду!

— Адское пламя не для меня, моя птичка, холод мне милее, — проведя по шелковистым локонам Анны, проговорил он. В тот же миг принцесса почувствовала, как сильная слабость одолевает ее тело, а сама она проваливается в непроглядный мрак, лишенный малейшего проблеска света. Казалось, что даже ее душа оказалась заперта в этой пугающей темнице собственной плоти.

***

Подлетев к огромному арочному окну, из которого открывался вид на односторонний портал, сквозь который они прошли в замке Анны, Дракула, не скрывая собственной злости, ударил по гранитному подоконнику, расколов камень надвое. Селин, не ожидавшая этого выпада, резко отшатнулась в сторону, приготовившись защищаться, а Ван Хелсинг инстинктивно нацелил на него арбалет.

— Вот идиот, а слона-то я и не заметил! — злобно прошипел вампир, глядя на приближающиеся к главным воротам силуэты. Черными пятнами выделяясь на снегу, они были прекрасной мишенью, отчего в душе Ван Хелсинга зародились вполне отчетливые сомнения.

— О чем ты говоришь? — не понимая его, проговорила Селин, прерывая поток мыслей охотника.

— Алира не могла нас предать. Я читал ее душу в момент смерти, а значит, остается только одно!

— Да о чем ты говоришь, в конце концов? — раздраженно прошипел Гэбриэл, переглянувшись со своей спутницей.

— Лишь однажды я раскрыл тайну своего убежища! Лишь однажды!

— И кем был этот счастливчик? — ухмыльнулся охотник.

— Моим наставником, — обреченно произнес он. — Мы сражаемся ни с Виктором, ни с Мирабеллой, мы сражаемся с Мираксисом. Я утратил связь с ним после собрание старейшин, думал, что он разделил участь остальных вампиров, но сейчас у меня нет никаких сомнений. Это его рука двигает фигуры на шахматной доске, а остальные лишь пешки в коварной игре.

В тот час в его душе разгорелся огонь ненависти. В очередной раз он был вынужден испытать на себе всю горечь предательства, но еще горше ему становилось оттого, что он оказался настолько слеп, настолько погряз в личных неурядицах, что не заметил змею, пригревшуюся в его собственном доме. А ведь Мираксис каждый раз твердил ему о том, что он слишком далеко зашел в своих амбициях, для которых нужно было быть куда более прозорливым. Он знал многие тайны, окружавшие Дракулу, но хуже всего было то, что он умело играл на его слабостях, где-то разжигая, провоцируя его интерес, а где-то, напротив, заливая это пламя. Впервые граф ощутил себя марионеткой в чужих руках, и осознание этой истины давило на его плечи грузом обреченности.

— Мираксис? Древний вампир, пытающийся найти дорогу в Пустошь Каинитов? — спросила Селин, подходя ближе.

— Он самый, — кивнул Дракула.

— Но если он здесь, то это значит… — протянула она.

— Что мы обречены! — закончил за нее вампир. — Но слава Дьяволу, а может даже Богу, что его здесь нет. Хотя, даже за это я не могу поручиться в полной мере…

— Откуда ты знаешь? — не унималась Селин.

— Во мне течет его кровь, я чувствую его незримое присутствие! Не понимаю одного, почему он не отправил за нами убийц Теней. Этих вампиров мы вполне сможем уничтожить! Это, своего рода, пушечное мясо, сознательно брошенное на смерть! Что он хотел сказать нам этим поступком, и где сейчас собраны их основные силы? Где скрываются титаны?

— Может быть, они не смогли совладать с силой убийц, и те перешли границу миров и вернулись на Пустошь? — предположила Селин.

— Едва ли… стоило тогда вообще их вызывать! Поверь, чего бы ему это не стоило, он не отпустит их назад! Видимо, для них уготовлена иная роль.