— Бог, за которого ты сражалась всю свою жизнь! — коротко проговорил вампир, стараясь отогнать от себя эти мысли.

Анна не настаивала на большем, одного звука его голоса было достаточно для того, чтобы успокоить ее мысли. Вскоре усталость дала о себе знать, и девушка провалилась в объятия сна, устроив голову на плече Влада.

Очнулась она ближе к закату, когда последние лучи заходящего солнца уже не могли проскальзывать сквозь эллиптическое отверстие под высокими сводами пещеры. Первое, что она почувствовала, было теплое дыхание на ее шее. Постепенно к этому добавлялись и другие ощущения: тяжесть на груди, ощущение мужской руки на обнаженном бедре. Все это постепенно пробуждало ее от сна, возвращало к реальности, но в этот раз мир вокруг нее был новым. Она не могла этого объяснить, но чувствовала каждой клеточкой своего тела.

Воспоминания о прошедших событиях заполнили ее разум. Ничто и никто не подготовил ее к тому, что произошло всего несколько часов назад, и некоторые детали все еще удивляли ее. Нет, граф был осторожен и нежен, но все же она недостаточно хорошо знала, что подразумевали под собой интимные отношения. Ни один любовный роман не шел ни в какое сравнение с тем, что она испытала. Все тело до сих пор ныло какой-то исступленной болью, а тяжесть внизу живота неустанно напоминала о том, что из девушки она превратилась в женщину.

То, что произошло между ними, противоречило всем правилам, принятым в обществе; противоречило увещеваниям богобоязненных блюстителей морали; противоречило ее собственным убеждениям. Она никогда бы не подумала, что в объятиях графа полностью потеряет над собой контроль и переживет столь невиданные ощущения – любовь не только взяла верх над стыдливостью, она вообще стерла все границы. Он касался своими губами всех ее интимных мест, а она отдавалась ему снова и снова, пока усталость не оборвала это любовное безумие.

Посмотрев на спящего мужчину, прижимавшего ее к своему телу, она продолжила ласкать его взором, пытаясь запечатлеть в памяти каждую родинку и каждую морщинку, которую смертные годы оставили на его лице. Остановившись на губах Владислава, Анна улыбнулась той улыбкой, которой никогда не улыбалась раньше, казалось, что внутреннего света, исходившего от нее, хватит на то, чтобы осветить всю эту пещеру, погруженную в вечерний сумрак. Однако, когда принцесса подумала, что он еще проспит несколько часов и собиралась выбраться из кольца его объятий, граф вздрогнул и через секунду открыл глаза. В тот миг их взгляды встретились, и Анна поняла, что ни идеальное тело, которым она украдкой любовалась, ни проницательный ум, ни раз загонявший ее в тупик, но привлекавший неординарностью своих суждений, ни сила, затаенная в каждой его мышце, не могут идти ни в какое сравнение с неотразимым искушением его синих глаз.

— Добрый вечер! — проговорила она, не зная, что еще можно сказать в подобной ситуации, но начиная смущаться его взгляда и затянувшийся тишины. — Солнце село, нужно уходить!

Граф лишь утвердительно кивнул головой, помогая принцессе подняться. Когда огонь бушующей страсти утих в ее сердце, Анна позволила себе помыслить о том, насколько теперь изменятся отношения между ними. Ей было очевидно, что уже ничего не будет так, как раньше, но граф, видимо, придерживался иного мнения. Она не могла найти в его поведении даже намека на изменения.

Его пылающему взгляду вновь вернулась привычная холодность, движения стали более размеренными, а мысли унеслись далеко за пределы этой пещеры. Казалось, что для него все осталось на своих местах, и оттого девушка обиженно сглотнула, бросив на него укоризненный взгляд.

А чего, собственно, она от него ждала? Пылких признаний? Разговоров при полной луне, наполненных благоговейным придыханием? Новых прикосновений? Нет, не таков был этот мужчина, не станет он сотрясать воздух пустыми словами, чтобы ублажить ее слух. Она прекрасно понимала это, но все же, готова была отдать все на свете ради того, чтобы он вновь посмотрел на нее тем нежным взглядом, который подарил ей перед тем, как навечно сделать ее своей.

Облачившись в дорожный наряд, подаренный Селин, Анна подошла к своему спутнику, расположившемуся на небольшом камне у самой границы воды. Граф будто отрешился от этого мира, разглядывая рябь на воде, оставляемую мелкими камушками, которые он, погрузившись в молчаливую задумчивость, механически бросал в воду.

— Я готова, — прошептала Анна, коснувшись его плеча.

— Тогда в путь, — отозвался вампир, подхватив свою драгоценную ношу.

Ночь была тихой и ясной. Млечный Путь, расчертивший небеса, сегодня казался особенно ярким, а лунный свет заставлял серебриться снежные шапки горных хребтов, сокрывших за массивной грядой термальные озера и небольшую равнину, расстилавшуюся за ним. Вскоре черным покрывалом потянулся сосновый лес, разделенный надвое грунтовой дорогой, по которой еще не так давно они пытались добраться до Священного города, скрываясь от вампиров. Это было не больше месяца назад, но по ощущениям прошли века, такими далекими казались эти воспоминания.

Вскоре сосняк поредел, уступив место заснеженным перелескам, а потом вереницей потянулись вспаханные поля и редкие фермерские домишки. Тогда Анна обратила свой взор на Восток, где в любой момент должен был показаться ее родной городок. В это мгновение ее душу наполнило необъяснимое волнение. Она с трепетом смотрела на небольшую деревянную церквушку на центральной площади, на дома, раскинувшиеся вокруг него, но когда из тумана начали вырисовываться конические крыши ее родового замка, дыхание у нее замерло в груди.

Она запомнила его при жизни, но теперь, глядя на этого векового исполина глазами вампира, находила в ветхом памятнике былых времен ни с чем несравнимое очарование. Покосившаяся от времени ограда, трещины, избороздившие стены причудливой паутинкой, плющ, оплетавший камни, цепляясь за балконы. Раньше мечтала перестроить замок, укрепить стены, засыпать заболоченный ров, поросший камышом, пригласить каменщиков, но сейчас все было иначе. Видимо в бессмертной жизни упадок стал ей милее, а может, понимая обреченность своего рода, она начинала сильнее дорожить его наследием. Как бы то ни было, факт оставался фактом, будь ее сердце живо, в этот миг оно бы выпрыгнуло у нее из груди от необъяснимого предвкушения новых открытий.

Минуту спустя огромная тень нависла над мощёным двором, погруженным в сон, и уже в человеческом облике с принцессой на руках на землю опустился Дракула. Огромные полы черного плаща развивались на ветру, подобно крыльям летучей мыши.

С каким-то благоговейным трепетом оглянув замок, граф в нерешительности остановился. Какая-то часть него отказывалась поверить в то, что спустя века скитаний он наконец-то сумеет переступить порог отчего дома. Возможно, будь его отец сейчас жив, сумей он смирить ненависть к непокорному отпрыску, пред зрителями сейчас развернулась бы трогательная сцена возвращения блудного сына, но Валерий был мертв, даже его кости обратились в прах в семейном склепе. А потому, никто не выйдет к нему на встречу, никто не произнесет приветственных речей, никто не позволит реке забвения вынести на путь спасения их непокаянные души. Что ж, у него никогда не было той семьи, которую возносят менестрели. Его никто не встречал при жизни, а в смерти ему это и подавно не нужно. Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя эти непрошеные мысли, граф последовал за Анной.

Девушка быстро пересекла двор и, поднявшись по узкой лестнице, со скрипом отворила массивную дверь. Видимо, после спектакля, устроенного Дракулой в церкви, та немногочисленная прислуга, что оставалась в замке, поддалась суеверным преданиям, желая обезопасить себя на тот случай, если хозяйка особняка решит вернуться домой.

На стенах были развешаны связки чеснока, кругом стояли деревянные распятия и прочая религиозная атрибутика, которая заставляла ее чувствовать себя неуютно, если не сказать болезненно, в родных когда-то стенах. В очередной раз проклятие бессмертных, которое, как ей казалось, она смогла принять, заставило ее душу содрогнуться от ужаса перед собственной природой и воскресить едва угасшее чувство вины перед своими предками.