— Как минимум трое из семи старейшин поддерживают меня. Сегодня я встречался с Беллой Морт и Странником, а так же с Мармирией Нуар, напомнил им о том, что пора вернуть старые долги. А ты…
— Я не собираюсь в это ввязываться. За свою жизнь я видел десятки клановых распрей, ты лучше меня знаешь, как это влияет на равновесие. Когда один приобретает силу, достаточную для того, чтобы поработить других, мир будто переворачивается. Я не желаю испытывать это снова, а потому сделаю все, чтобы решить этот конфликт. Как бы то ни было, через два дня в особняке Виктора будет совет и тебе придется туда явиться. А теперь, надеюсь, ты меня извинишь, не буду больше злоупотреблять твоим гостеприимством, пора мне уже вспомнить, что такое охота, — с усмешкой, выдававшей его намерения, заметил Мираксис, растворяясь в воздухе.
Не смотря на видимое спокойствие, внутри граф буквально разрывался от злости. Он не понимал, как его призыв мог коснуться старейшин, и почему многие из них, возродившись от векового сна, решили обратить все внимание на него, в то время как их мир буквально трещал по швам, обнажая все свое несовершенство. В век научной революции, как никогда их строй казался устаревшим и нуждающимся в реформах. Веками он жил вне этого мира, вне времени, скрываясь за трансильванскими Альпами, как за стеной, сокрывшей этот самобытный край от пристальных взглядов не только церкви, но и темной ложи, но стоило ему лишь на миг покинуть это укрытие, как все полетело в тартарары.
На первом совете многие задавались вопросом о том, почему он, один из сильнейших вампиров выбрал себе эту туманную, ничем не примечательную область, край куда чаще ссылают, чем отправляют добровольно. Сейчас ответ напрашивался сам собой. Трансильвания была его маленьким царством, удаленным, сокрытым в горах, не представляющим никакого интереса для ложи. Там он был свободен, чтил лишь те законы, которые сам для себя установил, а при необходимости просто переписывал их. Но здесь, в большом городе, ему приходилось играть по другим правилам, а примириться с этим оказалось намного сложней.
— Зачем ты вернулась? — не поворачиваясь, проговорил он застывшей у дверей Анне, — Твой аромат опередил тебя!
Принцесса, какое-то время постояв в проходе, все же отважилась войти в комнату и, не дожидаясь приглашения, опустилась в соседнее кресло. Молчание плотным, душным и непроглядным занавесом повисло между ними, наполняя зал гнетущей тишиной, нарушить которую никто из них не осмеливался, боясь сделать хуже. Хотя, хуже уже быть просто не могло. Минуты превратились в часы, но они словно не обращали на них внимания, превратившись в заложников времени. И если Дракула, казалось, отрешился от всего, полностью погрузившись в свои размышления, то Анна все больше начинала тяготиться этим молчанием, искоса поглядывая на вампира.
— Я слышала голоса, воспоминания минувших веков, они, как призраки прошлого следуют за мной и сводят с ума, — после некоторых размышлений, проговорила она, решив нарушить тишину.
— Порой воспоминания на пару с фантазией играют с нами злые шутки, посылая сны, подменяя реальность до момента пробуждения, — поднимая на нее глаза, ответил граф.
— Но разве может сон быть дня ясней? Это не мои воспоминания, а твои! Как долго еще будет существовать эта связь между нами? Ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты просто не можешь этого не ощущать! В книге написано, что нить, нас соединившая, оборвется в тот момент, когда я…когда я убью человека… но этого не произошло, напротив, она стала крепче. Как только появился Мираксис, я чувствовала тебя. Я будто стала вместилищем для твоего духа, ведь то противостояние, тот барьер перед ним возвел именно ты. Я слышала твой голос, ставший эхом моей души и, как бы я ни старалась, в тот миг я не могла разделить тебя с собой! Мы будто стали… — она замолчала, будто пытаясь подобрать нужное слово, хотя, на самом деле, Анна просто не могла найти в себе силы его произнести.
— Едины, — закончил за нее вампир.
— Да, — прошептала девушка.
— У меня сейчас нет ни малейшего желания доказывать тебе правоту своих слов, вступать в бессмысленные споры и срываться на крик и обвинения. До тех пор, пока ты не смиришься со своей новой сущностью, ты не услышишь ни слова из того, что я скажу, отрицая услышанное. У меня нет желания тратить свое время на то, чтобы заставить слепого увидеть мир, — поднимаясь со стула, проговорил он.
— Нет, пожалуйста, — ухватив его за ладонь, пропищала девушка, сама не ожидая от себя подобного жеста. Сейчас Анна была вынуждена признать, что полностью зависела от Дракулы и его желаний.
Бегство, затворничество, даже смерть — ничего из этого она не смогла бы воплотить в реальность, было очевидно, что вампир узнавал о ее планах еще до того, как они могли окончательно сформироваться в ее мозгу. В то время как он, лишь изредка приоткрывал занавес своих мыслей, чтобы она могла увидеть хаотичные образы из прошлого, едва ли представлявшие для нее какую-то ценность. Выходит, она была вынуждена играть по его правилам, надеясь, что когда-нибудь эта незримая нить, соединившая их, оборвется и подарит ей долгожданную свободу.
Влад какое-то время обдумывал то, стоит ли сейчас затевать подобный разговор, но потом опустился на боковину кресла подле девушки, подняв ее за подбородок.
— Что ж, услуга за услугу, идет?
— Чего ты хочешь? — проговорила Анна, чьи глаза начинали пылать от злости от одной лишь мысли о том, что ей придется идти на поводу у его прихотей.
— О, сущая безделица! Завтра состоится совет, на котором будет решаться судьба небезызвестного тебе монстра. Как ты понимаешь, на такие мероприятия не ходят в одиночестве, а Алира отправилась на выполнение очень важного задания, так что…
— Найди себе другую спутницу, я лучше прогуляюсь под палящим солнцем, чем составлю тебе компанию! — прошипела она, пропитывая каждое слово ядом.
— Как угодно! — вставая, отозвался он.
— Ты считаешь шантаж единственным способом достижения цели? — со злостью заметила принцесса.
— Шантаж? Помилуй, Анна. Это далеко не единственный способ. Я в состоянии заставить тебя, если пожелаю. Но вместо этого я предлагаю тебе компромисс. Разве это не разумная сделка?
— Я не заключаю сделки с убийцами! Ты уничтожил всю мою семью…отца, брата… я ненавижу тебя!
— Ненависть — это подлая сводня, убогая сестра любви, которая сводит со смертью тех, кто не может оставить ее позади. Она отравила твоего отца, брата, всех твоих предков и меня. Веками я ненавидел все ваше племя, желая уничтожить даже память о собственном отце, пока на моей дороге не появилась…
— Не смей, так говорить о них, — вскричала Анна, обрывая его на середине фразы. — Моя жизнь разрушена, все к чему я прикасаюсь, обращается в прах. И этому лишь ты виной!
— Я предоставил тебе выбор! К тому же, помнится, мы решили не переходить на обвинения. Впрочем, как угодно! Не я всадил пулю в сердце твоего братца. При встрече поблагодаришь за этот милый жест своего любимого охотника, если конечно он еще жив. Во-вторых, если я убийца, то кто тогда ты? Твой отец мог держать в руках оружие, мог сопротивляться, а вот тот мальчик…
— Замолчи! — вскричала девушка, заливаясь кровавыми слезами!
— Неприятно?! Но ведь это правда! Ты убила беззащитного ребенка, у которого так же, как и у тебя была семья: мать, сестра. Парнишка заботился о них, а что сделала ты? Не надо обвинять меня в грехах, которым подвластна и ты! — граф знал, что бьет по больному, но устав от постоянных обвинений, он искренне желал положить конец этим непрекращающимся баталиям, но увидев Анну, которая буквально сползла на пол, сжигаемая чувством вины, горькое раскаяние от собственных слов резануло его душу ножом.
— Куда бы мы не направились, нам во след полыхают мосты, — уже спокойнее, с нотками искреннего сострадания в голосе, произнес он. — Это неизбежность. Ты сделала шаг в вечность — назад дороги нет. Позабудь мир, в котором ты жила до сих пор. Послушай, прочувствуй шелест крыльев ночи, твой день остался позади, а впереди тебя ждет только мрак, но и в нем есть своя необъяснимая прелесть. Научись слушать песню ночи. Пусть душа воспарит в высь, оставив все сомнения и с этой высоты тебе откроется новая дорога. Злость, отрицание, безысходность рано или поздно сменятся смирением. Забудь о страхе, пришел конец игре в невинность и показную добродетель. Нет смысла спорить, твоей сущности уже давно пора вступить в свои права, — продолжил он, опускаясь на пол рядом с ней и прижимая трепещущую фигурку к себе. В этот миг уже знакомое ей чувство покоя разлилось по телу, заставляя забыть обо всех переживаниях. Инстинктивно девушка прильнула к его груди, пытаясь найти там защиту не только от пугающих мыслей, но и от самого вампира.
