========== Возвращение падших ==========
Комментарий к Возвращение падших
Дорогая Евочка, поздравляю тебя с рождением сыночка! Желаю вам обоим всего самого-самого… а главное сейчас – набираться сил, хорошо кушать и расти :)
Эта глава посвящается вам обоим!
Ура!
Солнце неумолимо клонилось к закату, освещая заснеженные горные вершины кровавым заревом, но для несчастных путников, нашедших убежище в небольшой пещере, часы будто остановились, замертво рухнув на укрытую белесой изморосью землю. И если раньше время кружило их в бурном водовороте, то теперь, шутки ради, сковало эту необратимую вспять реку нескончаемых минут вечным льдом, остановив ее стремительное течение. Видимо так всегда бывает, когда завершается эпоха или из жизни уходит смысл, а образовавшаяся в душе пустота заполняется мрачной обреченностью.
Казалось, что безысходность царила всюду: ее духом пропитался воздух, о ней пели лесные птицы, о ней перешептывались деревья, а ветер подхватывал ее эфемерный силуэт и уносил вместе с надеждой, разнося по свету, оповещая каждое существо о грядущей катастрофе. В тот час смерть властвовала в сердцах и мертвых, и живых, сея повсюду горечь и боль потери, а пожиная отказавшиеся от борьбы души.
Никто не решался нарушить гробовое молчание, окутавшее пещеру. Украдкой поглядывая на Анну, Ван Хелсинг несколько раз пытался вырвать ее из вихря мрачных, сводивших с ума мыслей, но все его попытки терпели сокрушительное поражение, сталкиваясь с нерушимой стеной безмолвия, воздвигнутой в сознании принцессы. Все это время она неподвижно сидела подле тела графа, проливая кровавые слезы. Заключив его ладонь в своих руках, девушка будто соединилась с ним в единое целое, не желая отдавать возлюбленного в холодные лапы костлявой седовласой старухи, пытаясь вытащить его обратно.
Отчасти, так оно и было. Принцесса до сих пор отказывалась верить в то, что в очередной раз ее шаткое счастье разрушилось. Она отвергала реалии, погружаясь в мир собственных фантазий, приносивших ей некоторое успокоение. Перед глазами в причудливом танце кружились образы счастливого, но короткого прошлого: первый поцелуй, первый полет, первая близость с мужчиной. Поразительно, в скольких вещах граф стал для нее первым, а потому еще более дорогим и незабываемым. Но внезапно этот круговорот воспоминаний остановился, и всё ее существо окаменело. Не сумев выдержать всей тяжести бремени, упавшего на хрупкие девичьи плечи, Анна выкрикнула его имя, и крик боли, сила которого потрясла её саму, разорвал тишину, до краёв наполняя бездну отчаяния.
Этот вопль, будто рвущий на части её сущность, был таким ужасным и душераздирающим, что у Ван Хелсинга похолодели пальцы, а Карл от неожиданности и вовсе повалился на землю, молитвенно сложив руки.
— Господи, охрани, — дрожащим голосом прошептал он, уставившись на принцессу, припавшую к груди графа.
— Анна, — пытаясь преодолеть боль, изнутри терзавшую все его тело, проговорил охотник, но слова, которые он так упорно репетировал в своем сознании несколько часов кряду, застыли на языке, обратившись бессвязными хрипами. А что он, собственно, мог ей сейчас сказать? Никакие слова соболезнования не способны были вернуть к жизни того, кто перешел границу миров; никакими слезами нельзя было затушить огонь, сжигающий ее душу. В очередной раз судьба явила им свой жестокий лик, и с этим ничего нельзя было поделать.
— Время может отнять у нас все, кроме любви, — глядя на умиротворенное лицо графа, проговорила принцесса. Никто из присутствующих так и не сумел понять, к кому из них были обращены эти слова, скорее всего, они просто вылетели в пустоту, теряясь в окутавшем пещеру мраке, но девушка не остановилась, захваченная потоком собственных мыслей, не обращая ни на кого внимания, она продолжала: — Раньше я не сомневалась в том, что зло способно ненавидеть, но теперь я знаю, что зло способно еще и любить. Он открыл мне врата мира ночи, и я поняла одну истину: не все его обитатели являются порождениями ада. Вправе ли мы вообще были судить о том, что является злом, а что добром? Всю смертную жизнь я потратила, пытаясь искоренить зло, но его не стало меньше, как не стало меньше и добра… А почему? Ты никогда не думал об этом, Гэбриэл?
Охотник не знал, куда ведет девушку стремительный поток мыслей, а потому не знал, что ей сказать на это, но она не стала дожидаться ответа.
— Может потому, — продолжила Анна, — что одно не может существовать без другого, ибо все взаимосвязано. Зло должно быть в нашем мире, потому что только так мы можем научиться ценить добро, иначе нарушится гармония. Как свет не может существовать без тьмы, день без ночи, луна без солнца, так и я не могу… — она раздосадовано сглотнула, не закончив свою мысль. — Люди и вампиры будут вечными врагами, противоположностями. Теперь я понимаю, что вся эта вековая охота за ним была лишь потому, что мы даже не пытались его понять… Он был другим: не злым, не добрым… он просто стоял вне границ человеческого понимания, вне этого мира, а потому Валерий подписал ему смертный приговор, ибо только один вид может стоять на вершине пищеварительной цепочки. Такова наша судьба — вампиры и люди всегда будут злом в глазах друг друга, но я поняла еще кое-что: он не был истинным порождением преисподней, он просто пытался выжить в этом мире, пытался обрести покой, сохранить душевную целостность, но за ним неустанно следовала война, она его и погубила. Видимо, такие люди рождаются не для мира и процветания.
— Анна, добро и зло – две стороны одной медали, два лика луны, если угодно. За ее светом таится мрак — это неизбежно, но то, с чем мы столкнулись сегодня, несет угрозу всему сущему, солнце может уже не взойти, а свет — навеки погаснуть. Наш священный долг остановить Мираксиса!
— Остановить?! — вскричала Селин. — Мы попытались его остановить, и чем это закончилось? У нас нет ни шанса, ибо со смертью Дракулы умерла и надежда. Не осталось в этом мире ни вампира, ни человека, способного бросить вызов Мираксису. Нам остается лишь безучастно наблюдать, затаиться в каком-то дальнем уголке света, надеясь, что нас не найдут.
— Но пророчество… — осмелился вклиниться в разговор Карл, — разве вам не очевидно, кто обрел облик истинного дракона? С кем должны сразиться сыны небес и преисподней?
— О каком пророчестве ты говоришь? — с непониманием проговорил охотник.
— О пророчестве со скрижали Лилит о том, что лишь воин Бога и воин Дьявола, объединив усилия, смогут одолеть Мираксиса, — пояснила Селин, откинувшись на камень. — Но мы потеряли одного бойца, проиграли бой, так в него и не вступив. Это конец.
— Вот именно, мы проиграли бой, но впереди война… — возразил охотник. — Если предсказание верно…
— Все пророчества — это лишь ересь, глупая выдумка! — злобно прошипела Анна. — Я утратила веру в них.
— Анна… — прошептал Ван Хелсинг. Как у него сейчас болела душа за это создание, ставшее пешкой в столь жестокой игре. Досель она доблестно сносила все тяготы и лишения, падала, но находила в себе силы подняться, а сейчас… У нее не было сил, она сдалась, потеряла цель. И это было страшнее всего. Казалось, что она даже не могла больше проливать слезы, ибо до дна выплакала чашу собственной души.
— Довольно этих сказок, — поднимаясь, проговорила она. В тот миг, впервые с момента обращения, ее лицо исказила чудовищная гримаса, а глаза запылали адским зеленым пламенем, и пламя это было столь устрашающе, что даже охотник попятился назад. — Я сыта этими лживыми пророчествами!
— О чем ты? — настороженно спросил Гэбриэл.
— О картине на стене в моем замке. Там говорилось о том, что лишь оборотень, Левая рука Господа, может убить Дракулу! Там говорилось о том, что лишь тебе подвластно это деяние, но… — взглянув на тело возлюбленного, Анна почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Но его убил Мираксис… — протянул Ван Хелсинг. — Я сожалею… но мы не можем так сдаться, иначе его смерть будет напрасной.
— Он отдал свою жизнь для того, чтобы жили мы! Ты сам это сказал. По-твоему, если мы погибнем в этой обреченной на неудачу битве, это будет достойная плата за его жертву? — она хотела отомстить, хотела уничтожить Мираксиса, но сейчас боль была такой сильной, что руки опускались.
