Что-то внутри кричало, билось в конвульсиях, пытаясь сопротивляться. Кто-то звал Зелгадиса знакомым звонким голосом, но он не мог разобрать слов.
В голове застряла одна мысль: он может получить нормальное тело! Достаточно искупаться в целебном источнике. С какой стати он должен пропускать Амелию вперед? Что ее ломка значит по сравнению с его многолетними страданиями? Ей наверняка смогут помочь в Сейруне, а для него источник, возможно, последний шанс.
"Прекрати! Прекрати!", - звучало где-то вдали, чья-то мягкая ладошка пыталась коснуться его руки...
И это поганое чувство вины. Тоже все из-за Амелии. Она сама вляпалась в неприятности. Наверняка позволила себя уболтать какому-то работорговцу. Как же, все люди - хорошие! А он подлил ей в питье наркотик. Дура. Он ничего ей не должен.
Точно. Он искупается первым. Амелия его пропустит, она так и собирается сделать, нужно воспользоваться ее глупой добротой...
Его будто ущипнули, пробуждая ото сна.
Зелгадис вдруг осознал, что все это думает (говорит?) вовсе не он, а его двойник.
Лицо Зелгадиса-человека исказила злобная гримаса.
- Я лишь озвучил твои мысли, - прошипел он.
Да, он так думал. Но теперь уже нет.
Размахнувшись, Зелгадис со всей силы ударил своего двойника (или все-таки себя?). Красивое лицо смялось под его кулаком, точно масло. Двойник начал таять, превращаясь в мерзкую белую жижу. Каждая упавшая на землю капля стремительно впитывалась. Вскоре перед Зелгадисом уже никого не было.
Туман слегка поредел. Похоже, Зелгадис прошел испытание, если это видение действительно было испытанием, а не тонким издевательством. Но туман не исчез совсем - серебристые облачка все еще висели на кустах, точно снег, и закрывали дорогу впереди. Зато у себя за спиной Зелгадис увидел Амелию. Она скорчилась на земле всего в паре метров от него. Он поспешил к ней, снедаемый дурными предчувствиями. Если он увидел такое, то что же показали ей?
... Амелия очутилась в полной темноте. Пропала дорога и туман. Пропал Зелгадис. Первым порывом было закричать, но Амелия удержалась и зажгла "Лайтинг". Наверняка, Зелгадис где-то рядом. Вот сейчас она его увидит... Слабый свет выхватил из тьмы ровный круг, но дальше начинался непроглядный мрак.
Амелия сделала несколько шагов, осторожно прощупывая ногой пространство впереди. Вдруг перед ней будто подняли занавес. Или распахнули окно. Она как бы со стороны увидела саму себя. Она стояла рядом с какой-то черной массой. Амелия тяжело сглотнула, когда поняла, что это труп Азерет. Но ведь ее убил Зелгадис! Он сказал... Сказал...
Другая Амелия повернулась, и стало хорошо видно ее лицо. Довольную победоносную усмешку.
Амелия ясно осознала, что Азерет убила именно она. Она снова ощутила, как рука погружается в мясистую плоть. Как бьется под кулаком сердце.
- Признайся, тебе понравилось, - другая Амелия расхохоталась. - Так просто убить тех, кто тебе мешает! Почему бы не сделать это, если есть сила?
Амелия отшатнулась, и занавес упал, снова оставляя ее во тьме. Ей казалось, она все еще чувствует на пальцах липкую, горячую кровь. Амелия боялась смотреть на них, но заставила себя.
Чистые руки. Совершенно чистые.
Значит, Зелгадис ей соврал. Но зачем?
Будто в ответ на ее мысли, из темноты выплыло его лицо. Амелия обрадовалась, собралась подбежать к нему, но натолкнулась на взгляд, полный такой жуткой ненависти, что, казалось, она может физически ударить.
- Пошла вон! - его крик раскатился вокруг, бесконечно повторяясь на все лады: то угрожающим шепотом, то с ядовитой насмешкой, то с притворной лаской.
Светящийся шар "Лайтинга" упал на землю и погас. Зажав уши руками, Амелия побежала. Краем сознания она понимала, что поступает очень глупо. Так она вполне может убежать от настоящего Зелгадиса или врезаться во что-нибудь. Но сейчас Амелия не могла думать рационально.
С разбегу она влетела... в комнату? Да, это была комната, полная тяжелого сладкого дыма. У дальней стены Амелия увидела диван и на нем... себя. Опять образ из прошлого? Но она не могла вспомнить это место. Вокруг дивана заколыхался мрак, из него соткались черные грузные фигуры мужчин. Скрюченные пальцы потянулись к лежащей на диване Амелии, сорвали с ее тела алое покрывало.
Вот тогда она вспомнила. Нет, это было даже не воспоминание, а тень воспоминаний. Слабые отголоски. Все смутные образы из ее кошмаров, которые Амелия считала лишь влиянием наркотика, вдруг оказались почти живыми.
Все это было на самом деле.
Упав на землю, Амелия сжалась в маленький дрожащий комок. Крик застрял в горле, в легкие набились острые гвозди. В животе растекалась тупая ноющая боль, скользила дальше по ногам, колола шипами.
Ее будто вываляли в грязи, липкой и вонючей. Мерзко. Мерзко. Мерзко.
Ее... получается, ее... И Зелгадис знал!
- Это все из-за него, - вкрадчиво шепнули над ухом. - Ты убила ради него человека. Не говоря уж о том, что готова была пожертвовать миллион золотых из казны на его исцеление. Так, мелочи... И чем он тебе отплатил? Вечно ворчит, огрызается. Как он кричал на тебя? Пошла вон, ненавижу. И это после того, как ты замарала руки в крови, чтобы защитить его? Неблагодарная скотина. Он думает только о себе.
Да, наверное, ей действительно стоило его ненавидеть. Наверное, так даже проще. Ненавидеть всегда легче, чем простить. Ненависть вообще очень удобное и простое чувство. Приятное, в какой-то степени. Но Амелия не могла возненавидеть Зелгадиса. Никак не получалось...
Она почувствовала на плечах знакомые руки. И радость тоненьким ручейком просочилась через стены окружавшего ее мрака. Амелия вскинула голову, посмотрела на Зелгадиса, вдруг испугалась, что снова увидит злобу на его лице.
Нет. Только беспокойство.
- Ты ранена?
Она покачала головой.
Заглянув ей в глаза, Зелгадис похолодел: сейчас они казались совершенно черными, непроницаемыми, как два провала в пропасть. Какие демоны скрываются на дне?
Он не знал, что видела в своих виденьях Амелия, но догадки бродили где-то совсем близко.
- Ты не должен был мне врать, Зел, - едва слышно проговорила Амелия без всякого выражения.
Догадки переросли в уверенность.
Попадись ему только хозяин этой горы!
Зелгадис невольно отшатнулся от Амелии. Он не имел права к ней прикасаться.
- Прости.
Жалкое слово. Оно не может отменить его тогдашней вспышки злобы. Не может отмыть ладони Амелии от крови. Не может снова вернуть ей невинность.
- За что? - в глубине пустых глаз Амелии зажглись новые звезды. - Ты ведь лгал, не желая причинить мне боль. Ты - очень добрый.
Он не добрый! Совсем не добрый!
- Не за это. Все... из-за меня. Я во всем виноват...
Ему так хотелось обнять ее, крепко-крепко прижать к груди, укутать своей силой, защитив от всего мира. Но он даже рук не мог поднять, они безвольными плетями висели вдоль тела.
В голове Амелии вспыхнуло понимание. Все это время она гадала, почему часто видит в глазах Зелгадиса незнакомое выражение. Взгляд загнанного зверя. Или побитой собаки. Ее собственная боль перемешалась в ее душе с его, слились воедино, будто их сердца соприкоснулись, забились в унисон.
- Ты ни в чем не виноват.
Она произнесла это так твердо и уверенно, как только могла.
- Никто не виноват. Просто так получилось. Судьба. Рок.
Она потянулась к нему, как тянется ребенок к родителю. Взяла за руку, заставляя сесть рядом. Обвила руками его плечи, не обращая внимания на колющие кожу камни.
Зелгадиса никогда не плакал. Слезы - позор для мужчины. Они - прерогатива женщин, которые вместе с ними выпускают из души горести. Счастливые.
Сейчас он был почти готов разреветься. Склонить голову Амелии на колени и ощутить ее по-матерински ласковые прикосновения.
Теперь он смог ее обнять.
Они долго просидели, обнявшись и не говоря ни слова. Ничего не нужно было говорить.
