Что-то в этом есть. Обычно после этих слов расстаются. Или очень сильно ссорятся.

— Может, в этот раз будет иначе. Ну, я на это надеюсь, по крайней мере, — развёл я руками. Бодрость, нахлынувшая на меня после разговора с Кэндзи, теперь столь же стремительно отступала, и я уже чувствовал, что устаю. Не физически — морально.

— У… угу. Давай хотя бы на кровать сядем. Я на этих штуках первый день после кресла, всё ещё привыкаю. Плюс фельдшер сказал, что мне надо как можно реже их надевать, а то ноги от бега и так устают, — попросила Эми.

— С этим не поспоришь.

Конечно же, это была ловушка. Мы оба знали это, и нас обоих это не беспокоило. Но опять же, очень сложно разозлиться на что-либо, когда сидишь на кровати рядом с объектом своих желаний, так что, в этом есть доля здравого смысла. Я помог Эми спустить ноги с кровати и сел рядом с ней, обняв её за плечи. Некоторое время мы просто наслаждались вновь обретённой возможностью сидеть вот так рядом, в тишине. А потом, конечно, я начал говорить и разрушил эту идиллию.

— Слушай, я знаю, что… что тебе в последнее время было тяжело. И я хочу тебе помочь. Я думал, в этом виноваты экзамены, но тут я прихожу к тебе в комнату, а ты плачешь. Меня это убивает. Но я ничего не могу с этим поделать, ведь ты не говоришь ни слова.

— Сказала же, всё в порядке, — пробурчала девушка.

— Нет, не в порядке, — мягко возразил я. — Тебя явно что-то тревожит. Мне-то можно рассказать, ты знаешь.

Эми слегка повысила голос.

— Почему моих слов, что всё в порядке, тебе недостаточно? Ты заботишься обо мне, я уже поняла. Это классно. Но у меня всё хорошо. Ничего такого, о чём тебе стоило бы волноваться…

— Ага, не спишь, постоянно отключаешься от реальности… даже чаще, чем Рин. По мне, так это нисколько не «в порядке», — скептически покачал я головой. — Пойми я просто…. Просто хочу помочь.

— Угу.

— Мне не нравится, когда я вижу тебя такой подавленной. Я хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь? — высказал я свою позицию. Что-то подсказывало мне, что Эми поняла меня неправильно.

Бегунья смерила меня холодным пронзающим взглядом.

— Значит, хочешь меня исправить, Хисао? — Вот теперь она действительно разозлилась. — Хочешь прискакать на белом коне и спасти? Прекратить кошмары и фантомные боли в отсутствующих ногах? Восстановить утраченное?

Слова застревали у неё в горле, а вместо них наружу рвались слёзы.

— Что ж, это у тебя не получится. Ни у кого не получится. Никто не станет этого делать, — твёрдо и вместе с тем отчаянно заявила чемпионка.

Я был настолько шокирован её резкими словами, что даже не мог рта раскрыть. Некоторое время мы сидели молча. К моему удивлению, Эми не пыталась отодвинуться подальше от меня, а наоборот, прижималась всё сильнее. Сделав глубокий вдох, она вновь начала говорить.

— Послушай, мне очень жаль. Просто… всё дело в кошмарах. Об аварии.

Ох. Та авария. И как я не догадался… В ней она как-никак потеряла обе ноги, хотя между нами это ни разу не обсуждалось.

— И обычно я с ними прекрасно справляюсь, потому что могу бегать. Бег прочищает мне голову как ничто другое. Когда бежишь, не нужно ни о чём беспокоиться. Я просто сосредоточена на дыхании или поддержании темпа. Так легче. Легче жить. Просто двигаться вперёд. Не думать ни о чём, кроме следующего поворота. А за ним идёт ещё один поворот, потом ещё и ещё, пока я не почувствую, что больше не могу бежать, или думать, или вообще что-либо делать, пока не останется только снизить темп и пойти шагом, восстанавливая дыхание. После такого не думается ни о чём. Но я слишком долго торчала в этом проклятом кресле. Вот и не было возможности. Сегодня всё просто слегка… накопилось.

— Знаешь, ты могла бы мне рассказать обо всём этом. Тебе не нужно справляться со всем в одиночку, — вновь попытка с моей стороны предложить свою помощь. И вновь безуспешная.

Эми печально улыбнулась, будто пытаясь втолковать ребёнку, что любой огонь может обжечь.

— Я справилась. Всегда справляюсь.

— Но почему? Почему ты пытаешься продолжать всё взваливать на себя? Почему ты не доверишься мне и не позволишь тебе помочь? — взмолился я. Я решительно не мог понять её, и это приводило меня в отчаяние.

Опять эта печальная улыбка. Эми наклонилась и почти по-матерински поцеловала меня в щёку. Подвинувшись ближе к моему уху, она открыла мне эту тайну.

— Потому, Хисао. У меня уже однажды украли всё, что я любила и знала. Не знаю, что со мной будет, если так выйдет снова.

Девушка умолкла, не уверенная, стоит ли рассказывать дальше.

Такое чувство, будто у меня внутри всё скручивается в узел.

Она продолжила.

— Поэтому, я не могу на тебя полагаться, Хисао. И на фельдшера тоже. Вообще ни на кого. Только на себя. Вот как всё должно быть.

Закончив эту коротенькую речь, бегунья опустила голову и прикрыла рот тыльной стороной ладони. Совершенно ясно, что разговор окончен. Я пытался подобрать какие-то слова, но тщетно.

— Я… Я, наверное, пойду пока. У меня… дела, — неловко выдохнул я. В очередной раз несу чушь, в очередной раз у меня не нашлось нужных слов. Но что я мог сказать в ответ на это?

Эми даже не подняла голову. В её голосе слышалась усталость… или облегчение. Не знаю, что именно.

— Хорошо, Хисао. Иди, разберись со своими делами. Завтра увидимся.

Я сполз с кровати и поплёлся к выходу, на мгновение замерев в дверях.

— Эй, Эми…

— А?

Тысячи вопросов так и рвались с языка. Но я был настолько запутан, что не мог выбрать ни один из них. После того, как она признала, что никогда не подпустит меня ближе, я чувствовал, будто меня лишили целого мира, моего мира.

Что случилось в той аварии? Знаю, она потеряла ноги, но её это, вроде бы, никогда особо не волновало. Что же там произошло? Что может напугать девушку настолько, что она откажется от любой помощи, даже предложенной её возлюбленным?

Не знаю. Но я хочу знать. Хочу знать настолько сильно, что невозможность добиться ответа на этот вопрос кажется хуже ножа в животе.

— Хисао? Ты что-то сказал? — слегка встревоженно переспросила девушка.

Я всё ещё стоял на пороге. Как полный кретин.

— … нет, ничего. Не обращай внимания.

И я закрыл за собой дверь. И пошёл по коридору. Вниз по лестнице. На улицу. В темноту.

Каким-то чудом я добрёл до своей комнаты. Мои мысли бежали со скоростью раненого зверя, быстро заходя в тупик.

Я не мог понять, как разобраться со всем этим.

Мне казалось, что двигаться вперёд — здравая мысль. Меньше вспоминать прошлое, которое я не могу изменить. Жить настоящим и смотреть в будущее. Но после этого… инцидента с Эми я уже не знал, правильно ли это. Она верно сказала, что проще смотреть на следующий поворот, игнорируя уже пройденный путь. Не думать о сопернике, глотающем пыль позади. Не обращать внимания на толпы зрителей. И, к сожалению, не останавливаться, чтобы помочь отстающим товарищам по команде.

Я без сил упал на кровать и смотрел в потолок, будто ожидая, что там вот-вот появятся ответы на все мои вопросы. Но с этим мне, само собой, не повезло. Потолок всеми силами уклонялся от судьбоносной роли оракула.

Она в буквальном смысле убегала от чего-то, но не поступал ли я точно так же, изо всех сил пытаясь забыть о времени, проведённом в больнице? Мне было уже гораздо лучше, но здоровье само себя не поправит. Вместо моей единственной проблемы с сердцем у Эми их было целых две… Но и они сами себя не вылечат. Кто знает, может, наше здоровье лучше уже не станет.

В комнате становилось всё темнее и темнее, пока я наконец не перестал различать, где кончался потолок и начинались стены. А потом как-то незаметно в комнате начало светлеть, и я понял, что ночь кончилась.

Слишком быстро пришло утро после целой ночи без сна. Вот, значит, как Эми проводит свои ночи? Уставившись взглядом в потолок или стену. Пытаясь перестать думать о чём бы то ни было.