— Что-то у меня голова кружится. Сильно.

— И давно кружится?

— Ну уже с полгода как. Только последние дни она как-то по-другому кружится.

— Сильнее, что ли? — наводящим вопросом попытался уточнить дядя Слава.

— Да нет же, не сильнее, — возразила больная. — Просто по-другому.

— Давайте посмотрим, — предложил доктор, открыл свой медицинский чемодан и достал стетоскоп с давленометром.

Измерил давление. Послушал пульс. Сердце. Да, энцефалопатийка-то прёт. Приступил к животу.

— Ой, зачем это вы мне живот смотрите? — забеспокоилась больная, натягивая на себя одеяло.

— Осмотр провожу. Вы же сами «скорую» вызвали, — поясняет мой товарищ.

— Да вы не так смотрите, — выпаливает ему клиентка. — По-другому надо смотреть.

— Я врач, наверняка мне лучше знать, как надо смотреть, — без компромиссов регистрирует своё положение дядя Слава.

— А я говорю, не так! — возмущается больная и уже подскакивает с кровати. От прежнего головокружения, похоже, не осталось и следа.

— Ну, тогда сами себя и смотрите, — кратко и спокойно говорит Славик, закрывает свой чемоданчик и встаёт со стула.

В этот момент с больной приключилась величайшая перемена. Она, как оловянный солдатик, выпрыгнула из кровати и быстрее ветра достигла входной двери в прихожей. На момент, когда наш академик оказался на пороге комнаты, пациентка дважды провернула ключ в замке и профессионально утопила его в недрах нижнего белья.

Для тех романтичных читателей, которые думают, что ключ бабуля спрятала в лифчике, промеж двух, так сказать, молочных желёз, некогда имевших неплохую форму, могу отдельно пояснить, что всё далеко не так. Ключ оказался затерян не иначе как в другом аксессуаре, а именно в труселях. Постельного цвета. Очевидно, оппонентка явно знала, что куда-куда, а ТУДА ни один здравомыслящий человек точно не сунется.

Разумеется, дядя Слава являлся стопроцентно здравомыслящим человеком (хотя батрачить на подобной работе за такие деньги вряд ли нормальные будут) и не полез искать заветный ключик. Вместо этого он прямиком направился прочь, к телефонному аппарату. Телефон стоял на комоде и лишь немногим по возрасту опережал телевизор.

— Диспетчерская? — осведомился академик, набрав любимые «03». — Тут меня пациентка заблокировала. Мешает общественному производству. Вызывайте милицию, ломать дверь будем. Адрес? Улица Будапештская, дом…

— Не надо милицию! — перебила его дамочка. — Я уже открываю!

И, ловко выхватив из потаённого места ещё не успевший пропахнуть ключ, она открыла входную дверь.

— Вот и ладненько, — обрадовался дядя Слава, выдал в трубку: «Отбой», схватил чемоданчик и был таков.

Вызов № 6 НЕРВЫ

Больной был доставлен в травмпункт с многочисленными родственниками.

Из анамнеза

Довольно часто встречаются пациенты а-ля из предыдущей главы. Истерика, беспокойство и фобии. А вообще, подобных людей откровенно много. И ходят они частенько не леченные. И диагноз у всех один — истерия. И лишь когда болезнь достигает апогея, бегут они самотёком в клинику и звонко вопят: «Помогите!»

Приёмный покой спал. Дежурство происходило в мою смену, посему отделение отключилось от внешнего мира исключительно в моём лице. Интересное чтиво наставления по сосудистой патологии сначала запеленало мне глаза, а затем больно ударило об подушку. В общем, уснул я настолько оперативно, что не только не успел раздеться, но и даже не помял удерживаемую в руках книгу. Кроме того, крепость сна обусловливалась ещё и дежурившим параллельно новым врачом. В общем, грех жаловаться.

И тут поступает к нам мужик. Самотёком поступает. А всё было так.

Сначала прибежала его жена. Трясётся вся, на лице пот. Глаза выпрыгивают, да и сама, того и гляди, может куда-нибудь скакануть. Не дав себе отдышаться, она прерывисто выдаёт: «У меня муж в машине за вашим забором помирает! Спасите!»

Врач, медсестра и даже санитарка, услышавшие душещипательную информацию, хватают сумку неотложной помощи в зубы и бегут как ошпаренные. Благо Ирка, медрегистратор, их узрела. «Стоять, — говорит, — Куда с промедолом попёрлись?» — «Так ведь мужик», — хором распевают коллеги. «А я что, против мужика, что ли? — фыркнула Ира. — Пускай завозят. Больница улицы мудренее».

Привезли больного. Паника больше, чем у супруги. Мол, дышать нечем, умираю. И весь несчастный такой. Но регистратор у нас учёная. Сразу распознала истерический припадок. Ну и успокоила мужика. Говорит: «Смотрите. Вы сейчас в больнице. Поэтому точно не умрёте. Здесь специалисты, оборудование. Всё в лучших традициях здравоохренения. Расслабьтесь, сейчас сделаем укол и спокойно отпустим домой».

Мужик успокоился, порозовел и передумал помирать столь же резко, как и собирался. Всё-таки слово лучше любого укола.

Вызов № 7 ЛЁЛИК

Ещё один светлый ум испортило высшее образование.

Из классики

Ну а следующему нашему товарищу, Лёлику, везение улыбалось ещё шире, чем первому и второму вместе взятым. Он попал в ПНД — психоневрологический диспансер. И занял пост дежуранта. Если бы после увольнения мы знали как прикольно в психушке, то все просились бы туда, и в обычных специальностях никого бы не осталось.

Лёлик. Из нормальной семьи: ни одного психиатра. Даже в седьмом колене его родословной медицинский дух не присутствовал. Однако в детстве характеризовался как хороший ребёнок. Во время учёбы искусству врачевания, чуть не подвёл начальника факультета к лечению в любимой клинике. Легко находит общий язык с пациентами и их ближайшими родственниками. Ввиду своей гуманной натуры является закоренелым холостяком.

Он, аналогично Славику, не стал открывать дверь к начмеду ногой. Да и вряд ли он мог это сделать, поскольку это же психушка, а следовательно, и кабинетов у них нет. А если нет кабинетов, то и каюты начмеда этого несуществующего кабинета тоже нет. А если нет каюты, то, соответственно, и двери, которую можно было бы толкнуть или хотя бы психиатрическим ключом открыть, тоже нет. И совсем мне непонятно, где же тогда отдыхать? Ну а как обедать или историю болезни заполнять — остаётся только догадываться.

Разговор Лёлика с начмедом даже приводить страшно. Это напоминало беседу шизофреника с параноиком, дворника с электриком, психиатра с психиатром:

— Здравия желаю, товарищ командир. Разрешите представиться (широкая улыбочка)? — обозначил своё появление Лёлик, положив на стол документы о высшем образовании.

— А вы кто? — вопросом на вопрос ответил начмед. — Чьих, иными словами, будешь?

— Я — Алексей, ваш новый сотрудник, — нижняя губа, обгоняя верхнюю, поползла по щекам.

Начмед тяжело вздохнул всем своим широким животом:

— А ну-ка, Павел, скажите, на каком основании у вас клятва Врача Царства не дана? — спросил он (вы заметили, где-то мы это уже слышали).

— Вы знаете, тогда клятву давали всем строем, под диктовку. А я стадо не люблю. Тем более многие ребята просто молчали, хор за них сделал дело, — пытался разъяснить мой товарищ.

— Ну можно же было просто в дипломе расписаться? — допытывался начмед.

— Гражданин начальник, я больше чем уверен, что чаще всего клятву нарушают те, кто её даёт, — невероятная правда, многим доступная лишь в конце жизни, сопровождаемая превосходной обезоруживающей улыбкой.

— Да и бог с ней! — вдруг неожиданно унялся молодцовый начмед.

В эту секунду у обоих нарисовалась такая композиция рта, когда стали видны боковые клыки, а носогубная складка сложилась впятеро.

Лёлик был стопроцентно уверен, что они нашли общий язык, и начмед всё-таки толковый психиатр. Последний в этом не сомневался.

Стал Лёлик дежурить в психбольнице. Описывать его пациентов я не буду. Нет. В последнее время встречаются доктора-психиатры, издающие смешные книги про своих пациентов. Скажу честно, оное неэтично. Я же не обсуждаю патологию своих больных. А у психиатрических пациентов основное заболевание как раз странности в поведении. И это ожидаемо. Вот когда клиент с бронхитом что-нибудь выкинет, тогда забавно. Так что в психиатрии, действительно как в классике: «Грешно смеяться над больными людьми». Единственное, что могу себе позволить, это написать про опасности той области профессии, куда занесло нашего Лёлика.