Прошёл год. И вновь товарищи правозащитники побеспокоили нашего академика. Они попросили его прийти на заседание и дать показания насчёт госпитализации. Михалыч охотно согласился, и вот в конце ноября десятого года он явился на заседание. На пороге районного суда академик высказал знаменитую фразу из фильма «Кавказская пленница»: «Да здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире!» Ему никто не ответил. И даже статуя Фемиды, встречающая всех на входе, была уже не та, что вчера. Повязка съехала с глаз и прикрыла грудь. Вместо повязки на переносице нагло распластались очки. Даже не очки, а очищи. Такие, знаете, бинокли. Стократное увеличение. Хотя выделялись не только очки. Второй достопримечательностью статуи оказались весы. Хранившие когда-то равновесие, в наши дни они сильно перекосились, и одна чаша болталась у коленки.

На заседании академик дал ровно те показания, как всё происходило в реальности, а не так, как намалевали в протоколе. Пациент Алексей сидел за решёткой и, похоже, твёрдо сознавал, что если и прозвучит оправдательный приговор, то полтора года взаперти ему вряд ли кто-то возместит…

Хотя оптимистичных иллюзий никто из присутствующих не питал.

Система же работает.

Честного следователя не оправдали.

Вызов № 61 КРУТАЯ ПЕРЕМЕНА

Только не надо ничего писать

и фотографировать не надо.

Я прогуливаю, к вину пристрастен,

и мой дедушка был на оккупированной территории.

Х/ф «Влюблен по собственному желанию»

Разумеется, чаще всего на Свете выделяются всего три основные вещи, которые способны изменить личность до неузнаваемости. Это поезд (если вы не успели перебежать через рельсы), солнышко (когда кто-то откинулся, и его долго не отвозили в морг) и сам человек (бесконечность вариаций). Это когда речь идёт о наружности. Ну, а если говорить о морально-этической стороне личности, то её преображения предопределяют тоже три основные вещи. А именно: деньги, власть и зависть. Они портят людей настолько, что мама не горюй. Но ежели вам не повезло и вы лишены всего вышеперечисленного безобразия, то попрошу не расстраиваться. Ведь имеется ещё одно средство, дабы успешно поглумиться над своей персоной и ввести-таки нормальную личность в состояние полной деградации. И средство это проверенное.

Жил-был хирург интеллигент. Грамотный специалист, светлый характер. С пациентами исключительно на «вы» (но не как у военных: ВЫдеру, ВЫе… и ВЫсушу). Наоборот. Беспардонно вежлив с персоналом. Никогда не орал и не позорил себя. Ну и, разумеется, не пил. Ни грамма. Даже любимого всеми подводниками красного сухого тоже ни-ни. В общем, полный интеллигент.

Но однажды случился отпуск. Как говорится, извини, работа, море ждёт. И сколь ни упирался наш интеллигент, а ему всё же купили путёвку, билет на самолёт и проводили в аэропорт. До сего дня не летавший хирург, осознав неизбежность посещения воздушного судна, здесь же напился. Иных способов побороть аэрофобию у него, ровно как и у остальной медицины, не нашлось.

В воздушном судне после небольшой встряски, отчего усилилось действие алкоголя, интеллигент превратился в аморала. Раз — и всё. Как пишут в классике: был человек, и нет его. Конечно, приставать к стюардессам док себе не позволил, ровно как и ломиться в кабину к пилотам с просьбой порулить (ну, что вам жалко, что ли?) не стал. Но зато начал нудить всем и каждому: «Я — хирург! Могу всех прямо здесь прооперировать». Люди смеялись, хватались за животики, но на оперативное вмешательство спешить не торопились. То ли высота (близость к Богу), то ли отсутствие наркоза (не исключены болевые ощущения), но услугами хирурга ни один человек не воспользовался. Видя, что поработать не удастся, интеллигент позволил себе расслабиться. Тем более, что впереди разложились две девушки приятного вида сзади. Смастерив улыбающееся лицо, хирург просунулся к женскому полу и сразу перешёл на «вы». Только теперь как у военных.

— А я тебя щас вы… — прямо заявил он одной из них, пропустив в знаменитой последовательности первое и последнее действие (выдеру и высушу), что на нормальный язык переводится как «немедленные интимные отношения».

Девушка растерялась, покраснев для приличия, а её подруга в шоке повернулась к грубияну, глазами пуская самые гневные молнии.

— А тебя, — признался хирург соседке, — даже за деньги не буду.

Дальше — точно по сценарию. Девушки хором сказали «Хам!» и отвесили по звонкой ладошковой пощёчине. Остаток полёта прошёл без эксцессов.

После поездки интеллигент наотрез отказался прикасаться к спиртному. По крайней мере, ещё один раз.

Праздновали девяностолетие заслуженного хирурга больнички. Работающего хирурга, что не могло не вызывать уважения. Шли разговоры о превалирующей части населения, которая уже в шестьдесят-то плохо двигается, а тут наш. И без маразма. Нет, подобное точно нужно отметить. Сильно отметить.

Праздновать начали ещё в ГБ. Накрыли столы, раскидали посуду, напитки и сервелат. Врач-интеллигент, конечно, поздравлял юбиляра, но первые три тоста встретил морсом. И тут ему налили. Док отмахнулся и сказал: «Я же не пью. Мне нельзя пить. Помните самолёт?» Но тот, кто наливал, в том путешествии не был. И глобальной перемены не увидел. Поэтому вместо того, чтобы оставить хирургу брусничный напиток, человек изобразил умоляющий взгляд и прошептал: «За здоровье-то. Рюмочку». Интеллигенту не осталось выхода, и тогда он со словами: «Я вас предупреждал» принял, так сказать, на грудь. Потом ещё. И ещё. В общем, когда знающие его близко люди заметили, что в руках у товарища далеко не морс, было уже поздно. Превращение состоялось, и стало бессмысленно искать того парня, что настоял на рюмочке за здоровье.

Однако если бы праздник закончился там, где он начался, — это было бы полбеды. Но, Такое событие не могло финишировать банальной пьянкой. Ни в коем случае. И действительно, суперюбилей завершался грандиозным концертом, заказанным местной администрацией (надо же деньги бюджетные осваивать) в помещении БКЗ.

Итак, поехали в БКЗ (Будто какой-то зал) на концерт. Ну поехали и поехали. Ничего особого. Стандартный маршрут от больнички. Сначала плывём по Московскому, затем пикируем на Лиговский и, немного потолкавшись перед площадью Восстания, маршируем по ступеням здания БКЗ. Однако мочевой пузырь интеллигента не рассчитал продолжительность поездки. И вот, почти в конце пути, перед распластавшимся через треть города Обводным каналом, рецепторы внутреннего сфинктера стали вызывающе импульсировать. Импульсировать, несмотря на удалённость, прямо в головном мозгу. Бум, бум, ЗВЯК!!! И обычно терпеливый хирург, который даже с операции по данному поводу не сбегал, встал и на весь салон доложил:

— Остановите мне поссать. Вон, у дерева.

Остановили. Справили нужду. Отряхнулись. И даже ширинкой ничего не прищемили. После «ритуала» интеллигент вернулся в автобус. И тут он заметил её. Внучку. Юбилярову внучку. Разумеется, она благоухала красотой, и изменившийся ещё в больнице хирург, вслух пообещал:

— Я тебя щас вы…

Конечно, как и в случае с самолётом, не стоит думать, что даже чрезмерно захмелевший врач мог беспардонно сказать девушке «выдеру» или «высушу». Всё же семилетнее медицинское воспитание — оно уже в крови. Ясно-понятно, что и на сей раз, интеллигент выбрал среднее значение в вопросе общения «на вы». Другими словами, он вновь дал гарантии вступить с девушкой в самые близкие отношения.

Юбиляр в шоке. За девяносто лет он даже по телевизору не видел столь вопиющего хамства (потому как днём ТВ не смотрел. — Примеч. авт.). Сидит в оцепенении, за внучку волнуется. Хирург-то бугай, а она девушка хрупкая. Знающие люди, не дожидаясь, когда день рождения перейдёт в похороны (а от подобного безобразия удар любого хватить может), успокоили заслуженного:

— Да вы, Дмитрий Степанович, не обращайте внимания, — вмешалась старшая медицинская сестра. — Он у нас всегда так проказничает, когда спиртного хлебнёт. Поэтому и не пьёт…