- Без целеуказания результативность огня не гарантирую. - спокойно ответила Машка, словно забыв, с кем она разговаривает.

- Целеуказание получишь. Иди подготавливай позицию. Толян, целеуказание я через тебя передам. Вот тебе наша радиостанция. Озёрный житель выдернул из своей шкуры длинный острый шип и быстро и ловко воткнул его Толяну под кожу в надключичную ямку. Толян ойкнул от неожиданности.

- Вот и ладушки! Теперь ты меня на любом расстоянии слышать будешь, как и я тебя.

- Поздравляю с причастием, командир. - произнёс Василий с едва уловимой усмешкой в голосе.

- Ну да, и это тоже. - подтвердил бывший Женька Мякишев и слегка похлопал Толяна по плечу громадной чешуйчатой лапой.

- Ты мне только скажи, Женёк, или как там тебя теперь по-вашему - нас твои приятели по ходу не схавают если мы тут у озера останемся, вам помогаючи? Прыткие вы больно, и зубов у вас чё-то очень дохуя!

- Ну это зависит, как вы себя вести будете. - рассудительно пробурчало чудовище. - мы же с вами только что заключили военный союз против федералов? Мы с вами теперь союзники - радиоактивное крестьянство и озёрный пролетариат. Так?

- Так точно! - по-военному ответил Толян.

- Ну вот! Значит, если будете действовать как союзники, то будет вам от нас поддержка огнём и манёвром, и даже рыбным филе! Ну а если наоборот, то сами понимаете, филе не только из рыбы делают... Ещё вопросы есть?

- Вопросов нет. - Толян поднялся с приземистого валуна, на который уселся под разговор, отряхнулся и заключил - Будем выдвигаться в глубокую разведку. Надо посмотреть какими силами и с каким вооружением идут на озеро федералы.

- Подумаешь какой Ньютон бинома! - раздался тонкий зудящий голосок из под валуна. - Два бронированных Тигра в голове и в хвосте прикрывают колонну, два Урала с двумя взводами спецназа и Ураган с прицепом. На прицепе - сторожевой катер типа Налим-МЦ. У катера на вооружении счетверённые КПВТ на двух вращающихся башнях и глубинные бомбосбрасыватели по обоим бортам. Спецназовцы вооружены автоматами АДС с патронами для подводной стрельбы. На одном Тигре стоит пара "Утёсов" на турелях, а на второй они ухитрились всобачить авиапушку ГШ-23. Боекомплект у них примерно на полчаса серьёзного боя. В середине колонны Урал-бензовоз, постарайтесь его не пожечь, горючка потом самим пригодится.

- Это кто там такое пищит? - подозрительно спросил Лёха и направил своё шерстистое ухо на источник звука, под камень. - А ну покажись, разведчик!

Из узкой расщелины между камнем и бурым озёрным песком осторожно высунулись глаза на стебельках и показался маленький крабик.

- Это ты что ли? - без всякого удивления спросил Лёха.

- Ну я, а кто же ещё! Здорово, дядя Лёша! Как вы там в Пронькино-то живёте? Не все ещё померли от радиации?

- А ты откель меня по имени знаешь? - насторожился Лёха, внимательно следя за диковинной крабьей мелочью, только что выдавшей ценные разведданные.

- Как же мне тебя не знать, дядя Лёша? Ты забыл как я тебе каждую неделю таскал белые и берёзовики и грузди и маслята. И хоть бы раз хоть один червивый принёс! А ты мне за каждую корзинку по паре патронов для ижевки - помнишь? И ещё сигарету докуривать давал. Городскую, с фильтром.

- Так это ты что ли, Федька? Агарковский пацан? Андрюхи Агафонова сынок? Помню! А Валька где, сеструха твоя? Вы же всю дорогу вместе бегали.

- А Вальку твой брательник, дядя Толя, ещё в начале битвы сапогом раздавил. Двух сантиметров она до окопа не добежала... Но это ничего, не страшно. Дядя Женя говорит, что крабы - это пока, временно. А потом они нас с Валькой опять в нормальное тело посадят, меня в пацанское, а её в девчачье. Только им ещё надо научиться их делать. А сейчас Вальке крабский скафандр дадут новой системы, лучше чем у меня, вообще атасный! Она теперь на полтора метра подпрыгивать сможет! Так легко уже не раздавишь.

- Извиняй, Федька! На войне как на войне. - Толян присел чтобы лучше рассмотреть знакомого пацанёнка в его новом озёрном обличье. - А как же вы в озере оказались?

- Ну как... Мужики пошли как всегда в шахты за взрывчаткой... Ждали их ждали... Ну, на третий день ясно стало, что никто уже домой не придёт. Остались мы на деревне однёшеньки. Голодать стали. Ещё и радиация. Без рыбы начали болеть и худой смертью помирать. Мы думали, мужиков наших озёрные поели. А потом приходит вдруг из озера дядя Женя. Ну мы все перепужались, а он тут и говорит, тихо все, в обмороки не падайте, я за вами пришёл. Пошлите-ка все со мной, в озеро. Здесь вы всё одно перемрёте. Ну, безногий Серёга Лапшин, Надька Комракова, которая с килой, и ещё пяток какие побольнее да постарше зассали идти, хотя им дома всё одно помирать выходило. Вроде бы, чего им терять, если они и так калеки! Ан нет, видать чем человек больней тем ссыкливей. Смерть-то от них близко, вот они и боятся её лишний раз потревожить... А пацаны все, и девки, и остальные взрослые поздоровше ушли с дядей Женей в озеро. А куды деваться? - юный разведчик Федька Агафонов горестно развёл миниатюрными клешнями.

- И как ты теперь? - Лёха вытянул мизинец и осторожно погладил крабика по панцирю.

Федька задумчиво почесал малюсенькой левой клешнёй более массивную правую - Да в общем, нормально. Разведчиком служу. Вот бы ещё узнать, куда отцы наши пропали. В озере их нет.

- На федеральных минах отцы ваши подорвались, Фёдор Андреевич. - Толян ненароком глянул в Федькины крабьи глазки, задорно торчавшие на стебельках, и ему показалось что в них промелькнула настоящая человеческая печаль десятилетнего пацана, потерявшего родителей. - Отец у тебя хороший мужик был. Если бы он только меня и Дрона послушал, не полез бы на мины... Кстати, Василий, а почему агарковских мужиков души не в озере, а? Озёрные что, побрезговали?

- Не по уставу, командир, озеру такие души забирать. - Васька внимательно глянул на крохотные Федькины клешни, потом на свою громадную клешню, и еле заметно усмехнулся. - Тебе же Шалфеич объяснил что озеро только неупокоенные души себе берёт. А агарковские ребята что могли для своих семей - как умели, сделали. Жизни свои положили. Их души теперь в вечном покое пребывают, и трогать их без нужды нет необходимости. Давайте все присядем на песочек, помолчим и их помянем...

Машка присела рядом с Дуэйном, сграбастала обеими руками его чёрную лапищу и осторожно прижала к губам. Лёха воткнул в песок вилы и устало опустился на корточки, держась за навильник. Толян, не торопясь, присел на одно колено, затем на другое и уселся по-японски, ноги под себя, положив на колени катану, тихонько пробуя большим пальцем лезвие. Разведчик Федька прижался к малой части ледникового наследия - небольшому валуну, на котором сидел Василий, уперев клешню в неровно выглаженную льдом каменную поверхность, и замер, забравшись в едва заметную трещину и выставив наружу крохотные глаза-перископы.

Странная настала на озере тишина. Короткие тихие всплески мутноватых озёрных волн о песчаный берег не нарушали а лишь подчёркивали эту тишину. Обнимал её далёким, отстранённым и в то же время тесным объятием дымчато-голубой небесный купол, в белёсой прозрачности которого угадывалось громадное напряжение, как у закалённого стекла. Искривлённые атмосферной аберрацией лучи истекающего к закату солнца разрезали эту тишину на томительные нескончаемые секунды.

Звенел и разговаривал тихими шорохами и скрипами прибрежный лес. В густых его ветвях всё так же переговаривались птицы. Все эти плески, скрипы и шорохи как бы придавливала сверху не слышной уху но вполне ощутимой нотой не ослабевающая ни на секунду радиация.

Два больших рыжих муравья на лесной подстилке у трухлявого елового пня по очереди кусали шерстистую фиолетовую гусеницу. Потом к ним присоединились ещё два. Гусеница резко скручивалась в спираль, потом так же резко разжималась и вытягивалась в струну, билась и перекатывалась, корёжилась и бешено извивалась волнами, получая укус за укусом. Пружинистое тело гусеницы своим отчаянным танцем выражало страстное желание жить и обжигающе-ледяной ужас перед насильственной смертью. Её агональные спазмы пульсировали как радар и посылали сигнал о помощи во всех диапазонах, а отстранённые небеса, неожиданно близко и синё склонившись над её последними судорогами со своей необъятной вышины, с равнодушным любопытством внимали каждому биению её угасающей жизни.