Блэр вздрогнула. Это было неожиданно, но приятно, так же как и пристальное внимание, которое уделял ей Нэйт весь остаток вечера. Хотя втайне пришлось признаться самой себе, что время, проведённое с Чаком, доставило девушке куда больше удовольствия, чем компания её бойфренда.

Нэйт же, глядя на улыбающееся лицо Блэр, был уверен, что ему не о чём беспокоиться, и неважно, что там навоображали себе мадам Деверо и Барт Басс.

Но всё же, он не мог не заметить, как часто его ушей достигала фраза «Чак и Блэр» в обрывках случайно подслушанной болтовни. Среди общей какофонии звуков, она назойливым эхом снова и снова повторялась то там, то здесь.

Люди не имели абсолютно никакого права называть их имена так, будто его девушка и друг имели настолько давнюю «историю», что были неразрывно связаны в общественном сознании, решил он. Всё равно что Берт и Эрни, Бен и Джерри, Ромео и Джульетта.*

Тем более что никто и никогда не произносил “Нэйт и Блэр” с той же интонацией.

Комментарий к 8 Глава.

* - Берт и Эрни - герои популярной детской телепередачи “Улица Сезам”; Бен Коэн и Джерри Гринфилд - лучшие друзья, основатели всемирно известной американской марки мороженого “Ben &Jerry’s”; ну а Ромео и Джульетта, надо полагать, в представлении не нуждаются))).

========== 9 Глава. ==========

Если вы поймали их за тем, как они признаются друг другу в любви, вполне возможно, что ваш лучший друг и ваша девушка на самом деле… ну вы понимаете… влюблены друг в друга.

Лимузин Басса, в конце лета, ускорил свой маршрут, оставляя далеко позади беззаботные пляжи Хемптона в направлении к Верхнему Ист-Сайду и младшему году учебы.

Три подростка лежали, развалившись на задних сидениях. Нейт слушал свой iPod с закрытыми глазами, закинув ноги на сиденья. Было невозможно определить, бодрствовал ли он.

На противоположной стороне от Нейта сидел Чак, видимо погруженный в Financial Times.

Между ними, как всегда, была Блэр. Она была раздраженна тем, что Нейт предпочел слушать свой iPod вместо того, чтобы поговорить с ней. Блэр хотела поспать в автомобиле во время пути домой. Задремав, ее голова соскользнула на плечо Чака.

Чак не двигался, когда голова Блэр покоилась на нем. Как он мог сконцентрироваться на цене Доу, когда до него доносился сладкий запах волос Блэр? Это был свежий и богатый аромат, созданный, как Чак подозревал, Сефором и шампуни из герани. Он должен узнать об этом у Дороты. Возможно, он мог бы купить для Блэр всю коллекцию этих роскошных косметических товаров на ее день рождение. Цена такой покупки определенно стоила этих опьяняющих небес, которыми он наслаждался сейчас.

Но частично в этих небесах была приличная доза ада, потому что он не должен был вдыхать запах шампуня девушки своего лучшего друга, как влюбленный подросток. Он не должен был удивляться тому, насколько мягкой и теплой была ее кожа, там, где она опиралась на него. Он, на самом деле, не должен фантазировать о вещах, которые хотел бы сделать с ней на заднем сидение лимузина, если бы только Нейта тут не было.

Чак мысленно встряхнулся. Это было не похоже на него. Чак Басс не тоскует. Он просто берет то, чего хочет, делает все, что желает.

С одним исключением, подумал Чак, скривившись. И этим исключением была брюнетка ростом в пять футов, с такими губами, при виде на которые многие желали делать недобрые вещи с ними.

Таким образом, она была горяча, размышлял Чак. Очень красива. Манхэттен был заполнен горячими, красивыми девушками, большинство из которых слишком стремились оказаться в мыслях Чака. У него не было никакой причины сожалеть о своем статусе, кроме одной маленькой соблазнительной принцессы.

Не имело значения то, что она заставляла его смеяться, или то, что у нее было сверхъестественная способность всегда знать, о чем он думает. Не имело значения и то, что она была рядом с ним с тех пор, как они были детьми. Она была не для него.

И почему, черт возьми, плейбой, думает над тем, что подарить девушке на день рождения, так или иначе? Особенно, если до дня рождения еще несколько месяцев? Он, наверное, не стал бы покупать ей вообще ничего, думал он упрямо. Его присутствие на ее вечеринке уже было бы подарком.

Это было только потому, что влюбляться в нее было запрещено. Это было табу, из-за того кем она была и тем, кем она была с Чаком, думал он серьезно. Ведь, даже если бы Блэр не поклонялась перед Нейтом Арчибальдом со времен, когда ей было пять лет, она по-прежнему была в недосягаемости Чака. Блэр была достойной девушкой, приличной девушкой. Королевой. Девственницей.

Пульс Чака мчался быстрее мысли, поскольку он почувствовал знакомую боль в паху. Боже, как Нейт мог не чувствовать того же? Разве он не чувствовал, что невинность Блэр была приманкой? Каждый раз, когда Чак думал об этом, он просто хотел перетащить ее на свои колени, прижать свой рот к ее губам и отменить как собственность, как завоеванную Новую Землю. Нарушить ее совершенство.

Чак представлял себе, что значило быть у Блэр первым. Зная Блэр, она, вероятно, подходила бы к сексу с той же огненной решительностью, что и в других аспектах ее жизни. Это могло бы быть… довольно интересно.

Чак задавался вопросом, будет ли она стремиться узнать все о физической близости? Он будет только рад научить ее неизученное тело. Блэр оказалась очень внимательной ученицей, когда в прошлом он давал ей уроки о том, как добиться общественного уничтожения общих врагов… она с таким же упорством посвящала себя изучению других удовольствий?

Чак предусмотрел вещи, которым он будет учить Блэр, если она разрешит ему. Прежде всего, это будет поцелуй. Нейт никогда не целовал ее должным образом. Он всегда был слишком сдержан. Чак показал бы ей, что истинный поцелуй оставляет тебя затаить дыхание, дрожа от страсти, наполненный безумной потребностью добраться физически так близко, как это позволено силами человека.

Затем он учил бы ее прикасаться. Медленно прикоснуться к себе, выскальзывая из своей одежды и выставляя себя под его холодный взгляд. Прикасаться к нему нерешительно, распущенно, зверски, пока не осталось бы части тела, которую она бы ни знала. Тогда он учил бы ее позволять ему трогать себя, чтобы погладить, протереть, зажать, облизать, сосать ее, пока она не сможет выдержать больше.

Чак вообразил Блэр на коленях перед ним в этом лимузине. В белом женском белье - цвет невинности. Он научил бы ее некоторым неприличным вещам.

Чак не боролся с эротическими фантазиями, которые начали посещать его голову. Было безопасно баловаться ими у себя в уме, решил он.

И вдруг Блэр проснулась и с кошачьей грацией потянулась, что заставила материал на груди немного растянуться.

Глаза Чака округлились при этом виде.

Прежде, чем у Блэр было время оправиться от замешательства первого пробуждения, Чак положил газету себе на колени.

Чтобы отвлечь ее от своего затруднительного положения, он растягивал слова. – Итак, Спящая Красавица, наконец, проснулась? Я пришлю счет тебе счет из химчистки за то, что ты пускала слюни на мой жакет на протяжении всей поездки, между прочим.

Блэр впивалась взглядом в Чака. Тогда она схватила его за воротник и притянула к себе так, что их лица находились в миллиметре друг от друга. Сердце Чака перестало биться.

- Слушай, Басс, я не пускаю слюни. Ни при каких обстоятельствах. И ты никогда НИКОМУ не скажешь, что я заснула на твоем плече.

- Возможно, ты хочешь уменьшить звук, принцесса, - прошептал Чак. - Очаровательный принц еще спит, - он указал на лежащего Нейта.

Блэр отпустил воротник Чака, выглядя немного виновато.

- Ты такая задница, - прошептала она яростно. Пробуждение смутило Блэр, а когда Блэр была смущена, она была склона набрасываться на тех, кто был в радиусе от нее. Чак ухмыльнулся ей.

- А только наделю назад, ты говорила, что любишь меня, - протянул Чак.

Блэр покраснела. Не поддаваясь Чаку, она скрыла слабость. Двое могут играть в эту игру.