Дедушка Джек идет в свой номер, чтобы прилечь, а Рут приглашает меня к себе попить чаю. Она говорит, что это согреет меня перед обратной дорогой на поезде. Я рада возможности побыть в ее квартире, которую я люблю хотя бы только потому, что она представляет собой полную противоположность жилища моего дедушки. Здесь все сверх меры. На стенах тут не один-два любимых снимка, фотографии не оставляют ни кусочка свободной поверхности. На диване с цветочным орнаментом лежат два покрывала, однотонное и узорчатое, поскольку она никак не может решить, какое из них ей нравится больше. Часов у нее четыре штуки, они все старинные и бурно празднуют пришествие каждого часа.

Когда я захожу к Рут, я веду себя в ее двухкомнатных апартаментах как в музее. Я начинаю осмотр со встроенной книжной полки, переполненной сокровищами: подписанные первые издания, книги авторов, которых я забыла, но всегда хотела почитать, монографии самой Рут. Затем я перехожу к серии фотографий: трое ее детей, сначала в детском возрасте, а потом уже сами в качестве родителей. Мои самые любимые снимки, где Рут запечатлена одна — молодая женщина в черной судейской мантии. На одном из них кожа ее особенно гладкая, волосы чуть длиннее обычного и собраны в тяжелый низкий узел. Хотя усмешка все та же: два передних зуба слегка наклонены друг к другу, нижняя губа кажется тоньше из-за того, что она улыбается очень широко.

— Здесь мне чуть больше тридцати, — говорит Рут, опуская поднос с сотней сортов чая. — Я уже не знаю, во что мне труднее поверить: что я когда-то была такая молодая или что я сейчас настолько старая.

— Вы до сих пор выглядите потрясающе.

— Спасибо, дорогая. Послушай, ты извини за все эти вопросы про Эндрю. Я не хотела сделать тебе еще хуже.

— Вы и не сделали. Абсолютно.

— Если тебе когда-нибудь нужно будет с кем-то поговорить, я в твоем распоряжении. Я знаю, что ты обсуждаешь подобные вещи с дедушкой, но если тебя станет интересовать женское мнение…

— Спасибо, я благодарна вам за это. — Я смотрю на следующий снимок, который я раньше не замечала: здесь Рут двадцать с небольшим, на руках она держит младенца — портрет матери. — Действительно благодарна.

— Это моя Сара. Она была очень красивым ребенком, — говорит она, и становится ясно, что это фотография ее дочери.

— Прелестное дитя.

— Она сейчас тоже юрист, в округе Колумбия. Хотя уже готовится уйти на пенсию. Она завершает свою карьеру, тогда как твоя только начинается. — Она еще раз смотрит на фото, качает головой и снова ставит его на каминную доску. — Послушай, я бы хотела поговорить с тобой о Джеке, если ты не возражаешь. Ты не находишь, что в последнее время он выглядит немного по-другому?

— Да нет. Я хочу сказать, он, может быть, кажется несколько уставшим, наверное, ему нужно почаще выходить гулять. Эта идея по поводу вашего с дедушкой совместного вязания производит гнетущее впечатление. А что?