А ведь город уже подготовился к празднику. Уже мерцают тысячи огней на улицах, уже стоят на площадях нарядные зеленые красавицы. В витринах магазинов уже появились заветные обещания самых низких цен и самых больших скидок. Везде шарики, мишура. И даже пустынные парки выглядят как-то особенно в свете вечерних фонарей, укутанные мягким и легким снежным покрывалом.

Я люблю бродить по дорожкам зимних парков. Особенно, когда идет снег. Только не мокрый и не мелкий. Люблю смотреть, как плавно опускаются на землю крупные пушистые хлопья. Такие, как сейчас.

Вот только времени дойти до парка сегодня у меня нет. Не найдется и в ближайшие пару дней, оставшихся до Нового года. Поэтому все, что мне остается – это наслаждаться короткой прогулкой по шумной улице под снегопадом до метро.

Звонок мобильного телефона оторвал меня от мысленного составления очередного отчета где-то на полпути. Выудив телефон из кармана, я с удивлением обнаружила, что пообщаться со мной хочет вовсе не шеф.

– Деда, привет! – радостно ответила я, хотя в глубине души уже зародилось предчувствие чего-то нехорошего. Дед мой, Валерий Матвеевич, отчего-то всегда страшно боялся помешать мне и никогда не звонил первым без особой надобности.

– Катенька, здравствуй, – раздался в трубке мягкий с едва уловимой хрипотцой голос. – Как поживаешь?

– С работы возвращаюсь.

– Так ведь уже десятый час, – забеспокоился Валерий Матвеевич.

– Пришлось задержаться.

– Вот ведь руководители пошли. В наше время такого не допускали! Всю работу в срок сдавали…

– Дедушка, ты что хотел? – прервала я до последней буквы знакомый монолог. – Мне сейчас не очень удобно говорить. Может, я тебе из дома перезвоню? Через полчаса?

– Понимаешь ли, Катюш… – интонации Валерия Матвеевича вдруг резко изменились. Я совершенно точно уловила беспокойство и огорчение, отчего мои собственные дурные предчувствия стали сильнее.

– Ты заболел? – поспешила спросить я.

– Нет, нет. Сердце покалывает чуток, но дело не в этом. Обокрали меня… – голос дрогнул. – Феньку украли.

Я замерла на месте. Вот как наступила в лужу на посыпанном реагентами тротуаре, так и осталась стоять в ней, пытаясь подобрать слова утешения. Трехлетний кобель породы вельш-корги пемброк – такой забавный коротконогий родственник овчарки, игривый и ласковый – Фенька был главной любовью жизни дедушки. Сразу после моей бабушки и совсем немного перед коллекционированием елочных игрушек.

Щенка подарил деду его давний друг. «Породистый английский сувенир, с хорошей родословной» – представил тогда неуклюжее создание дядя Витя. Валерий Матвеевич, конечно, брать собаку в дом не хотел, говорил, что хлопот с ней будет много. Но потом согласился: ведь точно такие же коротконогие собачонки живут у самой английской королевы!

Первое время действительно было тяжело. Дедушка мой никогда животных в доме не держал. А потом они с Фенькой притерлись друг к другу, прижились. С удовольствием стали вместе гулять. Валерий Матвеевич обучил собаку командам не без моей помощи и содействия интернета и с гордостью стал демонстрировать собачникам во дворе, как Фенька слушается его.

Пару раз Феньку не без успеха водили на выставки. Но это дело дед быстро забросил. Сам он мало что понимал в ценности своего питомца. Он для души и компании его держал. Поэтому Валерию Матвеевичу совсем не понравился интерес заводчиков к Феньке. В тонкостях правил вязки и параметрах стандарта породы он не разбирался и разбираться не собирался.

– Так, может, он просто убежал? Потерялся? Заигрался с какой-нибудь собакой и… – предположила я.

– Да, в том-то и дело, что Феньку из дома выкрали! Прямо из квартиры! Представляешь, я из магазина возвращаюсь, а дверь открыта. И Феньки нет…

– А больше ничего не украли? – забеспокоилась я. Мне было сложно представить, чтобы квартиру вскрыли только из-за собаки. А вот забрать Феньку как ненужного свидетеля вполне могли. И тогда за здоровье и жизнь собачонки стоило всерьез волноваться.

– Нет. Ничего. Я полиции так и сказал: все из-за собаки. Он ведь у меня породистый.

– Так ты вызвал полицию?

– Да. С час тут ковырялись, отпечатки какие-то сняли, сфотографировали все. Только не будут они Феньку искать, – едва сдерживая слезы, добавил дед. – Не той стоимости это имущество, чтобы на розыски его силы тратить. Катя, ты представляешь!? – грусть в голосе сменилась возмущением. – Оказывается, мой Фенечка – это всего лишь имущество!

– Ты не расстраивайся. Я сейчас приеду.

– Не надо. С утра уж…

– Мне все равно куда ехать. По времени ведь одинаково.

На том и договорились. И я, наконец, заметила, что стою в луже.

– Вот черт!

Я спешно отпрыгнула в сторону, затопала ногами, но уже без толку: ботинки мои промокли насквозь.

Через полчаса, как и обещала, я стояла перед дверью в дедушкину квартиру. К моему удивлению, дверь и замки в ней выглядели целыми и невредимыми. Я полезла было в сумку за ключами, но передумала. Скорее всего, дедушка вызвал ремонтника из ЖЭКа и в дверь уже вставили новый замок. Нажала кнопку звонка.

Валерий Матвеевич открыл почти сразу. И вот это обстоятельство ни капельки не удивило. Привычку высматривать меня, идущую через двор, дед перенял от бабушки еще много лет назад.

– Катюша! Проходи, проходи.

Мой визит обрадовал старика, и улыбка его была совершенно искренней. Но скрыть всю боль и отчаяние за этой улыбкой было невозможно, как дед ни старался. В уголках глаз еще виднелись слезинки, морщинистое лицо имело неприятный сероватый оттенок. Дед заметно горбился, будто постигшая беда сломала его.

– Ой, сколько на тебе снега! Что же ты не скинула внизу?

Дед взял мой пуховик и с силой встряхнул. На пол полетели многочисленные капли. Пока я вынимала ноги из лужи, образовавшейся в моих ботинках, и спешно стягивала прилипшие к холодным ногам носки, он достал плечики и повесил куртку сушиться. Улучив момент, я затолкала мокрые носки в ботинки и спешно сунула ноги в приготовленные тапочки. Не хотелось расстраивать деда своим безответственным отношением к собственному здоровью.

– Проходи на кухню. Я макароны с тушенкой пожарил.

Я охотно приступила к выполнению его указания. Прошаркала по длинному коридору мимо гостиной и спальни деда в сторону кухни, завернула в ванную помыть руки.

Ужин ждал меня на плите. Доставать тарелку было лень. Выудив из ящика вилку, уселась за стол прямо с чугунной сковородой. Кроме горячего мне досталась половинка огурца и кусок черного хлеба. С жадностью набросилась на еду: кроме кофе с утра я успела выпить за день лишь пару чашек чая с пряниками.

– Менять тебе работу надо, – проворчал Валерий Матвеевич, наблюдая за мной.

– Не надо. Это только под конец года так. Зато платят нормально, – жуя, отозвалась я.

Будь на месте деда бабушка, она бы непременно добавила, что я только о карьере думаю, а надо еще и о личной жизни. Дедушка же только вздохнул. Уселся напротив меня вполоборота к столу, облокотился и принялся рассказывать:

– В магазин я собрался. И ведь не надо ничего было. Хлеба только свежего. Мог бы и с Фенькой прогуляться. Но почему-то решил, что лучше ему дома посидеть. Мы же с утра уже гуляли. Вот и пошел один. Прихожу обратно, к двери подхожу, ключ вставляю, а он не поворачивается. Ручку дергаю – открыто.

– Так, может, ты сам забыл закрыть, а Фенька просто из квартиры выбежал?

– Не мог я забыть! – обиженно произнес дед. – Я всегда проверяю, уходя: сперва ключ поверну, потом ручку дерну.

– Может, отвлек кто?

– Не было никого. Только у подъезда Светлана из тридцатой квартиры сидела.

– С шестого этажа? – уточнила я.

– Она самая… В общем, вошел я в квартиру. Феньки нет. Больше ничего не тронуто: все вещи на своих местах.

– А что полицейские сказали?

Дед покосился на входную дверь едва различимую в противоположном конце темного коридора.