Именно евреи наиболее стойко несли и несут те великие обязанности, за которые их вместе с лучшими русскими людьми награждают ссылкой, тюрьмой, каторгой, и эта стойкость, может быть, косвенно влияет на развитие антисемитизма и погромного дела в России.

Наиболее трудоспособные люди, евреи, наименее обеспечены в своих человеческих правах, - с этой несправедливостью мы, русские, не должны мириться, это - пятно позора на совести каждого из нас.

Помните, - речь идет не о каких-либо особенных, исключительных правах для евреев, а только об уравнении их в бесправии с нами, русскими.

Яростная мировая война привлекла в ряды нашей армии свыше 200.000 евреев; десятки их получают ордена за храбрость, тысячи погибают на полях битв. И солдату-еврею, который защищает Русь, приходится видеть, как русские люди, рядом с которыми и для блага которых он проливает свою кровь, эти люди разоряют города и деревни его единоверцев черты оседлости, насилуют женщин и девушек, убивают и вешают стариков, подростков, заподозренных в шпионстве.

Подумайте, - что же чувствует еврей-солдат, отдающий мужественно свою жизнь для блага нашего, что чувствует этот человек, защищая страну, откуда его гонят, где ему не дают свободно дышать, где так часты еврейские погромы и возможны такие преступления против духа справедливости, против культуры, каковым был процесс Бейлиса и попытка создать подобный же процесс в Фастове.

Мы обращаемся к совести и разуму русских людей - подумайте о трагедии еврейства. То, что происходит сейчас, чревато последствиями еще более тяжкими для еврейского народа, еще более позорными для нас.

Распространяются слухи о шпионстве и предательстве со стороны еврейского населения польских губерний. Письма солдат, рассказы раненых разливают .эти слухи по всем глухим углам русской земли, создают в ней настроение, способное вызвать новые погромы, создать повод для новых ограничений еврейства в его праве на жизнь и труд, необходимый нам.

Граждане! Уже и без этого мир утопает в крови, проливаемой силою ненависти.

Может быть, слухи, позорящие еврейство, создаются именно теми людьми, которые заинтересованы в гонении на евреев, в дальнешем развитии политической и социальной реакции. Мы, разумеется, ни в чем не обвиняем солдат и армию: солдаты не судят, они не творят слухов, а только повторяют их.

Мы знаем также, что нет народа, который весь состоял бы из праведников и святых людей, мы не отрицаем отдельных случаев предательства и шпионства со стороны евреев, измученных и разоренных войною.

Обезумевший от горя человек, у которого сожгли дом, изнасиловали жену или дочь, убили сына или отца, может быть предателем из чувства мести, - но разве он мстит, как еврей? Он мстит, как оскорбленный человек, так же точно может мстить поляк и русин, эльзасец, хорват, босняк, - это месть оскорбленного и разоренного. Фереггальный закон осудит предателя, хотя бы он предал из мести, его осудят и убьют, но мы должны помнить, что этот осужденный - жертва тех трагических условий, которые созданы стихией войны.

Но разве весь народ ответственен за грехи десяти единоплеменных ему?

Не отрицаем, что существуют люди, для которых деньги дороже родины, такие люди есть во всех племенах, не исключая и русского; многими деньги ставятся выше всего в мире, но эта оценка дана им не сегодня и не евреями.

Есть еще одно условие, способное порождать слухи, враждебные евреям, это - польский антисемитизм, вызванный русской политикой гонения на еврейство. Установив для евреев черту оседлости в тесных землях Польши, мы создали этим ненавитсь поляков к пришельцам, к чужому. И возможно, что известная часть польского народа, оберегая свою старую европейскую культуру, подозревает евреев в стремлениях руссификаторских. Когда людям очень тесно, они толкают друг друга безжалостно.

Мы должны помнить, что в трагические дни изнурительной борьбы нашей против врага, наши евреи, - народ, который поставил себе и миру заповедь "не убий", этот народ беззаветно проливает свою и чужую кровь, защищая Россию, страну где он бесправен и гоним.

Мир живет не преступлениями грешников, а деяниями праведных, и нет подвига более светлого, чем отказ от себя ради блага и свободы других.

Этот подвиг евреи совершают с таким мужеством самозабвения, как совершает его француз, серб, англичанин. Но каждый из них защищает свое отечество, в котором он полноправный гражданин, свое общество, которое его уважает, считается с его правами.

А что защищает бесправный еврей?

Он отдает нам свою жизнь, мы награждаем его за это именем предателя, только потому, что и среди евреев есть дурные люди.

Но не то, что позорит человека должно останавливать наше внимание, а то, что возвышает человека пред нами.

Многими из нас принято думать, что русский народ обладает в высшей степени развитым чувством совести, что ему свойственна особенная сердечность, выдвигающая его из среды всех народов на первое место.

Обращаясь к сердцу и уму русских людй, мы протестуем протв огульного обвинения целого народа в предательстве, в отсутствии чувства чести и любви к России, хотя она и мачеха этому народу.

Мы протестуем против всех ограничений еврейства в его праве на свободный труд, на гражданство русское.

Нам нужны сильные, трудоспособные люди, - разве не силен духом древний народ, который с таким мужеством поднял на рамена свои тяжкое иго рассеяния в мире и десятки веков несет иго это по земле, не уставая сеять на ней идеи торжества свободы и красоты.

III.

В некотором царстве, в некотором государстве жили были евреи обыкновенные евреи для погромов, для оклеветывания и прочих государственных надобностей.

Порядок был такой: как только коренное население станет обнаруживать недовольство бытием своим, из наблюдательных за порядком пунктов, со стороны их благородий раздается чарующий надеждами зов:

- Народ, приблизься к седалищу власти!

Народ привлечется, а они его совращать:

Отчего волнение?

Ваше благородие, жевать нечего!

А зубы есть еще?

Маленько есть...

Вот видите - всегда вы ухитряетесь что-нибудь скрыть от руки начальства!

И ежели их благородия находили, что волнение усмиримо посредством окончательного выбития зубов, то немедля прибегали к этому средству, если же видели, что это не может создать гармонии отношений, то обольстительно добивались толку:

Чего ж вы хотите?

Землицы бы...

Некоторые в свирепости своего непонимания интересов государства шли дальше и клянчили:

Леформов бы каких-нибудь, чтобы, значит, зубья, ребры и внутренности наши считать вроде как бы нашей собственностью и зря не трогать!

Тут их благородия и начинали усовещевать:

Эх, братцы! К чему эти мечты? "Не о хлебе едином" - сказано, и еще сказано: "За битого двух небитых дают"!

А они согласны?

Кто?

Небитые-то?

Господи! Конечно! К нам в третьем году, после Успенья, англичане просились - вот как! Сошлите - просят - весь ваш народ в Сибирь, а нас на его место посадите, мы, говорят, вам подати аккуратно платить будем, и водку станем пить по двенадцать ведер в год на брата, и вообще... Нет, говорим, зачем же? У нас свой народ хорош, смирный, послушный, мы и с ним обойдемся... Вот что, ребята, вам бы лучше, чем волноваться зря, пойти бы, да жидов потрепать, а? К чему они?

Коренное население подумает, подумает, видит - нельзя ждать никакого толка, кроме предначертанного начальством, и решается.

Ну, ин, айдати, робя, благословясь...

Разворотят домов полсотни, перебьют несколько еврейского народу и, устав в трудах, успокоятся в желаниях , а порядок торжествует!...

Кроме их благородий, коренного населения и евреев, для отвода волнений и угашения страстей, существовали в оном государстве добрые люди, и после каждого погрома, собравшись всем своим числом - шестнадцать человек, заявляли миру письменный протест: