– И что в чемодане? – спрашивает Кори, опередив меня на несколько секунд. – Тебя ведь не угораздило влипнуть в какую-то дерьмовую ситуацию, Уилл?
– Что значит – дерьмовую? Если так рассуждать, то все ситуации – дерьмо. А я как бы провернул отличную сделку. Я нам создаю воспоминания, ребята, и, поверьте, вы, как и я, навсегда запомните эту поездку.
– Но что в чемодане?
– Катализаторы.
– Не понял.
– Ускорители удовольствия, брат мой. – Уильям кивает Тэмми, и она поджигает его сигарету с таким важным видом, будто бы натирает зад самому папе римскому. – Ты так боишься жить, но ты ничего о жизни не знаешь. Рисковать – это не набираться проблем, а пробовать, уяснил? Если ты не откусишь кусок от торта, как ты узнаешь, какой он? А? Ну ответь мне, как? Никак, Кори, нет, черт подери! Чтобы начать жить, нужно хорошенько и отчаянно рискнуть.
– И мы сейчас все здесь рискуем?
– Да, вы рискуете хорошо провести время.
– Но…
– Хватит ныть, – обрывает их Тэмзи и встряхивает огненными волосами, – ты, Кори, как стонущая старуха. Успокойся! Что бы ни случилось, я уверена, будет приятно.
Не знаю, как реагировать. Просто молчу, прислушиваясь к тому, как перекатываются шарики в моей голове: «за» и «против». Выпрыгнуть из салона прямо сейчас или доехать до мотеля и слинять уже оттуда?
– Птенчик, на меня посмотри. – Мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида, и Уильям криво улыбается, отчего его сигарета едва не падает на колени. – Я своих в обиду не дам. Ты просто знай это.
– И в какой момент я стала своей?
– Да сразу же, птенчик. Жизнь не сводит нас с кем попало. Если мы сидим с тобой в одной машине, значит, мы должны здесь сидеть. Понимаешь? К разочарованию это или к чему-то другому – это правильно.
Мы останавливаемся в мотеле на центральной улице. Заваливаемся в комнату и обнаруживаем пять вытянутых узких кроватей, сдвинутых в одну огромную постель. Я не знаю, зачем так сделали, и меня не радует мысль засыпать рядом с полуголой Тэмзи Пол. Бросаю на пол куртку, затем сумку. Джесси прижимает к себе чехол с гитарой, а на лице Уильяма читается невероятное спокойствие, будто бы мы попали в номер люкс.
– Так, делаем то, что задумали, и на вечеринку.
– А что мы задумали?
– Садись, птенчик! – Ладони у Уилла просто гигантские, и, когда они оказываются на моих бедрах, я невольно отстраняюсь, потому что боюсь находиться к нему так близко.
Мы рассаживаемся в круг. Старший Гудмен достает какие-то листочки и довольно перемешивает их в кепке. Я наблюдаю за этим скептически.
– Сейчас выбирать будем, – поясняет мне Кори, но я лишь вскидываю брови, – мы так развлекаемся, чтобы дорога веселей была, Реган. Чье имя выпадет – тот выполняет любые задания и поручения, которые остальные ему придумают. И так до следующего города, и мы вытягиваем другое имя.
– Странные у вас развлечения.
– А тебе лишь бы по клубам ходить да шлюх снимать, да? – хохочет Уилл. – Прости, мы еще и древние, предпочитаем развлекаться как в былые времена, когда снимать шлюх не было модно.
Я корчу гримасу, а потом сжимаю пальцы в кулаки. Надеюсь, меня пронесет, потому что я не в настроении делать всё, что мне прикажут эти сумасшедшие. Я на них совсем не похожа, прыгать с утеса голышом, кричать во всю глотку и курить марихуану не смогу, да и не захочу. Сглатываю, когда Вильгельм Завоеватель достает бумажку из кепки.
Он вдруг начинает смеяться.
– Что? – распахивает глаза Тэмми. – Не может быть! Она?! Я в ауте!
– Она? – Я подаюсь вперед и вырываю листочек из его пальцев. Читаю: «Реган». Ох, ну как же так? Черт! Перевожу взгляд на Уильяма и сужаю глаза от странного чувства в груди, будто меня жутко подставили. – Серьезно?
– Это судьба, птенчик. Собираемся, давайте-давайте, нет времени, мы ведь стареем, черт вас всех дери. А вы зад свой поднять не можете.
Говоря это, он прыгает вокруг нас, как сумасшедший, эмоционально жестикулирует и спотыкается о брошенные сумки. В конце концов, он обнимает за плечи Тэмми, и она не просто становится красной, а превращается в пунцовый, пульсирующий помидор.
– Я устала, правда, – признаюсь я, – день был долгим. Хочется отдохнуть.
– Чего хочется? – Уилл отпускает Тэмзи, она выглядит обиженной, а Кори усмехается и толкает меня плечом. – Мы не отдыхать сюда ехали, птенчик!
– Но я спать хочу.
– А ты расхоти!
– Не расхочу.
– Так, Реган. Как-тебя-там, вставай и собирайся. Я настаиваю, услышала? Это задание, и ты обязана его выполнить.
Джесси хихикает, а мой лучший друг в сдающемся жесте поднимает руки, мол, я тут ни при чем. Сопротивляюсь еще пару минут, а потом мне говорят, что в наказание мне придется бежать за машиной завтра утром, когда все двинутся в путь, и Джесси подавленно признается, что уже как-то бежал за машиной, и это не шутки. Не знаю, почему в качестве протеста я не падаю на пол, ведь мне реально хочется спать. Но я соглашаюсь и принимаю душ, героически сдерживая крик в горле от вида отвратительных мухоловок на стенах.
Мы плетемся по темной улице, и люди в странной одежде идут рядом с нами. Я понятия не имею, кто это. Уилл что-то спрашивает у девушки. У нее краснючие и пухлые губы, как у местной королевы бала. Они так блестят, словно она не блеском для губ их намазала, а звездной пылью. У другой девушки широкая юбка, как у див семидесятых. Я скептически осматриваю их, а затем вижу парня в приталенном синем пиджаке с желтым галстуком. На мне, черт подери, джинсы.
Почему тут все так странно одеты?
На улице темно, но квартал освещают люди в ярких костюмах. Ну все, кроме меня. На Кори странные штаны, а в номере я и не обратила на них внимания. Только сейчас понимаю, что они в белую полоску.
– Что тут происходит? – Я пихаю друга в бок, а он хихикает с Джесси, не обращая на меня внимания. На Джесси, кстати, белая рубаха, выпущенная из штанов и свисающая чуть ли не до колен. Волосы он расчесывал часа полтора, но добился лишь того, что торчат они не в разные стороны, а в одну. – Кто все эти люди?
С каждой минутой нас становится больше. Справа и слева в толпу вливаются незнакомцы.
Я искоса гляжу на Тэмзи. Она в той же самой майке, что вульгарно подчеркивает ее «индивидуальность». Но еще на ней юбка средней длины и туфли. Туфли! Древние какие-то, ношеные, но натертые до блеска. Я засовываю пальцы в карманы джинсов и плетусь, уже не просто сожалея о том, что пошла с ребятами, но еще и о том, что проигнорировала их возгласы вроде тех, что на мне костюм монахини. Я не думала, что они серьезно. Думала, они шутят. Теперь я сомневаюсь.
Мы спускаемся в какой-то подвал, тут пахнет потом, а еще какой-то мятой. В воздухе витают бело-серые узоры, сотканные из пара, что выдыхают мужчины и женщины. Я слышу музыку, но необычную. Она не вырывается из колонок, не гремит в ушах, и когда я наконец оказываюсь в небольшом помещении, то понимаю, что музыка льется со сцены. На ней пританцовывают несколько мужчин, одежда у них мокрая от пота, кожа ярко блестит, как и глаза. Один бьет по барабанам, второй изо всех сил сжимает в пальцах гитару. По ней катятся капли, падающие с его подбородка. Третий играет на саксофоне, издеваясь над ним и мучая его, да так, что каждый, кто находится здесь, не сидит на месте, а танцует до изнеможения.
Я растерянно хлопаю ресницами.
О джазе я знаю лишь то, что от него сносит крышу. Так я, по крайней мере, думаю. Я никогда прежде не бывала в подобных клубах и если и танцевала под блюз, то дома, где никто меня не видел и никто мне не мешал слушать Beatles и причислять себя к давно забытой касте ревущего поколения.
Уильям здоровается со всеми так, будто хорошо их знает. Кричит направо и налево: да, конечно, привет, салют, а мы тащимся за ним, будто за локомотивом. Только Тэмзи Пол уверенно выходит вперед на правах главной девушки в нашей компании и не упускает возможности приблизиться к Уиллу, когда тот улыбается кому-то или пожимает руку.
