Первая мировая война была катастрофой всех этих жюлей верное, золей, Чеховых, амфитеатровых, голсуорсей и прочих драйзеров. Их герои умирали в грязи и нечистотах Марны, Вердена, Галиции. Сейчас в России много фронтов: на Кавказе, в Молдавии, в Средней Азии. Всюду умирают люди, которых хорошо вооружили и умело стравили. А мы — убогие, тупые, аскетичные, чистые шестидесятники — верили радио «Свобода», лепетали о правах человека, о том, что «Запад нам поможет». Помог, и еще как помог, втирая в раны соль, перец и керосин, а точнее, халявную нефть, отчего все тело Восточной Европы от Вуковара до Карабаха сейчас кровоточит и гноится. Великая цивилизаторская роль Запада (у России две родины), о чем вещал коснеющим языком великий эпилептик, превратилась в пшик. Оказалось, что у России отнюдь не две родины и что мертвые камни Европы — это ее новая Голгофа, и священны они только постоянно проливаемой на них кровью.
В свое время окаменевшие от болезни мозги Ленина разрезали на пластины и стали их изучать в специальном институте, весь научный и административный состав которого потом расстреляли. Если сделать разрез нашей теперешней катастрофы, то мы увидим, что в крахе СССР совершенно нет здорового морального начала. А где нет здорового морального начала, нет и цивилизации, нет и культуры, нет и нормальной конструктивной политики. Трагедия нынешней России в несбывшемся и нереализованном. Почему не реформировали СССР сверху? Почему в нем превалировали криминальные аппетиты номенклатуры, почему здоровые конструктивные силы общества были грубо оттеснены на задний план и победила деструктивная модель? Обо всем этом можно только сожалеть. Истоки этой нестабильности в негласном конкордате четвертого сословия и большевистской шайки. Этот конкордат действует и поныне, это совместное молчаливое дружное разграбление России простонародьем и номенклатурой: номенклатура крадет вагонами, а простонародье — то, что может унести на спине. Брежнев незадолго до смерти, когда он уже плохо слышал даже собственную икоту и перистальтику желудка, все-таки услышал, как кто-то сказал при нем, что советские люди мало получают (т.е. у них низкая зарплата), и очень живо среагировал: «Кто теперь живет на зарплату? Все кругом крадут. Я сам, когда был молодой, крал ящики на вокзале». Умный и циничный был правитель Леонид Ильич, прекрасно понимал своих подданных. Такой же конкордат совместной уголовщины есть между режимом Ельцина и массами русского простонародья. С барского стола по-прежнему падают кости.
Вообще, все, что происходит в теперешней России, крайне просто: нет ни демократии, ни оппозиции, нет партий и движений, есть одна уголовщина и прикрытие ее разными мутными идеологиями. Эта уголовная простота удивительна для человека постороннего, не знающего адской кухни русского блатного мира. По большому счету все это очень скучно и тривиально. Заблуждаются только совсем глупенькие и наивные, вроде бывшего депутата Верховного Совета СССР, литературоведа Карякина. Самый умный из демократов профессор Юрий Афанасьев давно все понял и полностью отошел от политики. Около власти в нынешней России остались только криминальные элементы. Номенклатура, перекрашенная в демократов, и окружающие их бизнесмены, среди которых много евреев и полукровок, не смогут долго управлять ситуацией. Они будут неминуемо сметены чисто уголовным миром, состоящим из славян и инородцев. Обычно это выходцы из русской глубинки, обосновавшиеся в Москве, а также потомки татар, калмыков, коми, чувашей, мордвы. Все это физически очень здоровые люди со зверскими физиономиями, людей они убивают автоматически, морали у них вообще нет. Криминальная номенклатура и псевдоцивилизованные бизнесмены типа Борового, Хакамады, Артема Тарасова и других не могут убивать всех подряд — это все-таки своеобразная интеллигенция. Сейчас они в ужасе — в затылок им дышат чистые уголовники, сросшиеся с юстицией, милицией и бывшим КГБ. Уголовное государство, уголовная власть, которая сейчас формируется в нечто вполне определенное, будет самым неповторимым порождением большевистских традиций. В установлении большевистского террора невиновных не было — невиновные или были убиты, или ушли в глубочайшее подполье. Мельгунов, князь Жеваков и другие все это прекрасно описали, но они не проецировали своих оценок в сегодня. Они все-таки думали: вот приедет барин — барин нас рассудит: красные понесут наказание и т.д. А оказалось все по-иному. Красные сменили шкуру и начали все сначала.
Во всех этих тлетворных процессах некоторыми кругами всячески преувеличивается роль евреев. Евреи, как и всякий народ, неоднородны: на территории СССР, а теперь СНГ, были и есть традиционные верующие евреи (то есть, по аналогии с русскими, «еврейские ста-рообряцы»); русские евреи (люди типа Пастернака, Мандельштама, Бродского, т.е. ставшие русскими интеллигентами и усвоившие русское мышление); есть советские евреи (т.е. обычные запуганные, как и все разнорасовое население, люди, бегающие из России в Израиль и обратно); еще есть кремлевские евреи, поганая поросль, позорящая древний народ, и их прямые или косвенные потомки, которые и поныне, как воронье, выклевывают глаза жертв у кремлевских виселиц. Мне лично симпатичнее всех среди евреев «вечные жиды», странники и пророки, колесящие по миру и вдыхающие зной Синая и стужу Сибири. Кремлевские евреи всех политических поколений не могли бы вершить свои темные дела, не заключи большевики уголовный конкордат с темными массами русского про-стнародья, пожелавшего пограбить трупы и поиздеваться над людьми, не марающими рук о чужое доброе: «Грабь награбленное!» При Отрепьеве, Болотникове, Разине и Пугачеве евреев в России вообще не было, а практически большевизм уже существовал.
Темные силы выплеснулись в России наружу. Исподволь, потихоньку, подпольно в СССР, в этом извращенном облике России, зрел новый человек пятого сословия, сословия ничто, тех людей, которые сменят формацию псевдо- и полулюдей, ныне заселяющих просторы Европы. Мы наблюдаем процесс массового вырождения и вымирания личностей. Остатки живой России, закупоренные в большевистском вакууме, как-то дотянули до горбачевской транформации номенклатуры, именовавшейся перестройкой, и дотянув до этого ожидаемого ими всю жизнь момента свободы, когда им вместо чистого воздуха дали вдохнуть глоток иприта, увяли, как срезанные цветы. Новое, что придет на смену нынешнему, только зреет и примет конкретные формы очень нескоро. Эра пятого сословия нивелированных, полностью аморализирован-ных людей только наступает. Эта эра будет очень длительной.
Христианская цивилизация и впавшее в стагнацию русское православие упорно твердят о царстве антихриста, всячески выглядывая и выискивая столь хорошо знакомые приметы. Истоки стихийного массового антисемитизма в России опираются именно на эсхатологические представления: по распространенным среди простонародья взглядам, антихрист воцарится в Иерусалиме, он будет еврей, он воссядет в восстановленном Иерусалимском Храме, некогда разрушенном римлянами, и нынешние евреи в своей массе являются его верными слугами и готовят его воцарение. Именно эти взгляды проповедует митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн, человек, всю жизнь плотно связанный с номенклатурой и ее спецслужбами. Митрополит Иоанн — это воплощение постсоветской православной нетерпимости и узости.
Пятое сословие наиболее активно, если это вообще применимо к ним, именно в России, ведь нигде, кроме России, коммунизм так долго и безнаказанно не господствовал, всюду его сбросили гораздо быстрее. Пресловутый гомо советикус, о котором так много все говорили и писали, есть только точка отсчета, с которой начинается формирование еще более жесткого, маразмен-ного и ублюдочного общества с еще более страшным типом человека. Сейчас проводится еще более отрицательный отбор, чем это было в тридцатые годы. Но только методы этого отбора иные — экономические. Людей, не согласных жить по законам открытого зверства, оставляют умирать с голода на обочине. Трупы в Москве не вывозятся из квартир неделями. Недавно я видел на Комсомольской площади труп бомжа, который просидел у стены целый день с открытыми глазами, кругом торговали водкой и порнографией, и на него не обращали внимания. По Москве бродят стаи выброшенных голодных собак и кошек, которых хозяевам нечем кормить. Сделана ставка на тихое, «мирное» уничтожение тех слоев общества, которые не примут лагерной морали. Когда в переходах метро возникают схватки между бандитами, люди испуганно сторонятся, здоровые мужчины отводят глаза. Загнанность людей в угол приняла беспрецедентные формы.
