Не понимая, что это означает, я присмотрелся и увидел, что монета, в центре которой были проделаны два одинаково узких отверстия, оказалась перепачкана чем-то на вид очень сильно напоминавшем человеческую кровь. Переведя взгляд с предмета на лицо мастера, я ожидал, что он заговорит, но Аверре, видимо, пребывая в состоянии легкого шока, продолжал хранить молчание.

Тогда Бавкида, совершив еще парочку замысловатых жестов, заставила осыпаться один из ближайших снежных валунов прямо к своим ногам. Под ледяной толщей оказался похоронен труп женщины. Не скажу, что зрелище заставило меня почувствовать себя дурно, однако на всякий случай немного в сторону я отступил. И все равно не удержался от того, чтоб повнимательней разглядеть этот чудовищный экспонат.

От длительного пребывания на холоде, тело заледенело и приобрело отчетливый темно-синий оттенок. О том, что это женщина можно было догадаться лишь по стройным очертаниям фигуры, так как лицо несчастной оказалось чудовищным образом изуродовано большим количеством продольных ран, пугающе напоминавших ребро сжимаемой Бавкидой монеты. И уж вот тут холод, какого не могла создать даже изобретательная атмосфера Яртеллы, пробрался в мои внутренности, превратив их в сплошной комок льда.

Не собираясь скрывать отвращения, я уставился на наставницу и выдал первое, что пришло на ум:

– Откуда это здесь?

Однако отвечать Бавкида не спешила. Она продолжала играть в «гляделки» с Аверре, затем, подняв раскрытую ладонь, одним жестом заставила тело неизвестной жертвы подняться в воздух и застыть там, словно на невидимых веревках, прямо перед начавшим приходить в себя мастером.

– Узнаешь подружку? – спросила его Бавкида самым неприятным своим тоном. – Я хоть и рассчитывала, что ты, пусть лишь ради приличия, будешь вести честную игру, все-таки глядела в оба. И – смотри-ка! – не проглядела. Тебе ведь не впервой терять кого-то, да?

– Зря вы это затеяли, госпожа, – прошептал Аверре, не сводя взгляда с обезображенного лица.

– О, нет, дорогой мой, – отозвалась Бавкида. – Это ты зря решил, что своими детскими играми сумеешь провести меня, как в тот раз. Я – не Навигатор и из ума пока не выжила. А это будет превосходной демонстрацией моей серьезности. – Она подступила к нему на шаг: – Не играй со мной, Батул. – И отпустила труп.

Словно набитый кристаллами мешок, он ударился о поверхность площадки с тошнотворным хрустом, а секунду спустя сверху упала и монета, на деле оказавшаяся оторванной пуговицей защитного комбинезона. Я успел заметить, что в тот миг, когда тело упало, самого Аверре пробила сильная дрожь.

– А теперь, – сказала Бавкида, вновь отступая назад, – забирай мальчишку и убирайся отсюда. И запомни: в следующий раз я уже ждать не стану, а найду тебя сама. – Спрятав крючковатые пальцы в широких рукавах своей мантии, она повернулась ко мне со словами: – Теперь он твой наставник, Сети. Не разочаруй доверия, оказанного тебе Навигатором, и помни, кому ты на самом деле служишь.

Не в силах раскрыть рот и оторвать взгляд от трупа, я лишь отрывисто кивнул.

Не проронив больше ни слова, Бавкида развернулась и неторопливо зашаркала в сторону ведущего в недра Цитадели входа. Пока она не скрылась за высокими двустворчатыми дверями, я оставался, будто в оцепенении и даже глаз не мог поднять на Аверре, по-прежнему как молчаливая скала возвышавшегося рядом. Вот тогда мне стало действительно не по себе.

Мне казалось, что я должен что-то сказать, но разум упорно не мог подобрать подходящие слова, а язык, будто присох к гортани. Все мысли из головы точно выветрились, оставив после себя эхо гуляющего в пустоте ветра. Я дрожал, но вовсе не от холода, и сердце колотилось о ребра в бешеном темпе. Поступок Бавкиды потряс меня до глубины, и я не понимал, к каким отношениям между мной и моим новым наставником это теперь приведет. Всего несколько минут назад я думал о путешествии, как о банальном приключении, которого всю жизнь требовала моя душа. Чудесное, иначе и не скажешь, появление Батула Аверре в моей жизни должно было коренным образом перевернуть ее до самого основания, а теперь я уже был полон сомнений относительно того, хочу ли улететь с ним.

Подняв глаза на мастера, я неожиданно встретился с его тяжелым взглядом.

– Ты готов? – спросил он.

Честней всего было ответить: нет, но я опять-таки не смог выдавить из себя и звука и потому лишь кивнул.

– Тогда поднимайся на борт. Здесь тебе больше делать нечего.

Я собирался спросить, как он поступит с телом, но прежде чем сумел заговорить, Аверре, без единого намека на эмоции, сделал одно небрежное движение рукой, как будто сметал пыль с воздуха. Невидимая, но вполне известная мне, сила подхватила мертвую женщину и просто, словно это был мусор, перебросила ее через край площадки, оставив в его ладони только окровавленную пуговицу в форме монетки.

– Поторопись, – сказал он и быстро исчез в корабельном люке.

Снедаемый противоречивыми чувствами, я в последний раз окинул взглядом Цитадель. Вернусь ли я когда-нибудь обратно? Попробовал прислушаться к себе, но внутренний голос был молчалив как никогда.

И тут я понял, что ответ был дан уже давно: даже если мне доведется вновь ступить на заснеженную поверхность Яртеллы, я уже не буду прежним. И то, что сделала Бавкида, было лишним тому доказательством. Жизнь не стоит на месте и как Тени, вечно пребывающие в движении, она изменяется, меняя и нас самих.

Подхватив рюкзак и ступив на трап, я пересек черту, отделяющую прошлое от будущего. Остается только долг, все еще привязывающий меня к Адис Лейр, но и это небольшая плата за то, чтобы избавиться от вечных условностей и правил Ордена, связывавших по рукам и ногам.

Теперь они не имели ко мне никакого отношения.

Об истории и легендах

Оказавшись на борту, первое, на что я обратил внимание, это отсутствие всякого намека на внешний лоск. Внутренние помещения корабля отнюдь не блистали роскошью, хотя от Аверре ожидать чего-то подобного было вполне естественно. К слову, некоторая склонность к позерству кое у кого из лейров прошлого и настоящего давно вошла в поговорки. Здесь же, все выглядело до минимализма сдержано и несло исключительно практическую ценность.

Когда я прошел в рубку, все еще полный событиями предыдущих нескольких минут, Аверре был уже там, в кресле пилота, с отстраненным видом проверяя показания приборов.

– Сядь и пристегнись, – коротко приказал он, не отрывая взгляда от переливающейся разноцветными огнями панели.

Быстро заняв указанное место, я привязал себя к противоперегрузочному креслу широкими ремнями и, за неимением более полезного занятия, принялся наблюдать за действиями мастера, одновременно выглядывая в иллюминатор – слишком уж интересно было увидеть, как выглядит Яртелла с высоты. Почти всю жизнь я провел в стенах Цитадели, без возможности свободно выйти наружу, кроме как исключительно по ходу обучения – время от времени алитов заставляли совершать короткие вылазки к кристаллическим ущельям, чтобы изучить местную природу и попрактиковаться в приобретенных навыках, без надзора со стороны старших. Но на этом всякое знакомство с окружающим миром заканчивалось.

Аверре нажал рычаг стартера и корабль, увлекаемый репульсионными двигателями, медленно оторвался от площадки, плавно начиная подниматься ввысь. Спонтанный приступ ностальгии вдруг сдавил мое сердце ледяным кулаком.

– Осмотрись напоследок, – флегматично посоветовал Аверре, заметив дрожь в моих руках. – Может статься, ты уже сюда не вернешься.

Несколько коротких секунд я обдумывал идею высказать ему все слова, что накопились во мне за годы жизни внутри этих черных стен, но, едва раскрыв рот, тут же передумал, ограничившись только:

– Невелика потеря.

Аверре заставил звездолет прибавить скорости. Почти мгновенно мы оказались на орбите, откуда открывался самый захватывающий вид, который мне доводилось видеть. Даже звезды, усыпавшие черноту космоса, казалось, стали больше.