– Среди монахов тоже встречаются и хорошие и плохие люди, – заметила старуха. – Однако стоит одному поступить дурно, как все оказываются виноватыми.

– Истинно так! – подтвердил привратник.

– После того, что вы рассказали, я уже и не надеюсь на подаяние! – воскликнула старуха. – Вот только мне приходилось слышать, что ваши господа – это живые бодисатвы в нашем мире. Вот бы хоть раз взглянуть на них!

В это время в доме скрипнула дверь, и привратник испуганно вскочил.

– Скорее прячься, господин идет!.. – Он торопливо вынул из висевшего на поясе мешочка медную монетку и положил на голову каменного льва. – Это тебе от меня. Только уходи быстрее…

Однако старуха и не собиралась уходить: очень уж ей хотелось посмотреть, что же произойдет дальше.

Между тем мальчик-слуга подвел к воротам белого коня. Из дома вышел инспектор Ян. Он был в парадной расшитой золотом шапке, цветастом халате и с веером в руках. За ним следовали слуги: первый слуга нес зонт, второй – подушку для сиденья, третий – короб с курениями, на крышке которого красовалась небольшая шкатулка из красного сандалового дерева. Замыкали шествие музыканты с инструментами в руках. Инспектор сел на коня, и процессия медленно двинулась в западном направлении.

– Ну как, видела господина? – обернулся к старухе недовольный привратник. – Хорошо еще, что он тебя не заметил, а то бы не миновать мне нахлобучки! Ну, что стоишь? Бери монету и проваливай…

– Нужна мне ваша жалкая подачка! – рассердилась старуха. – И без нее обойдусь.

Пока они препирались, с улицы в ворота незаметно прошмыгнул бродячий торговец игрушками. Тотчас же из домика привратника выбежал мальчонка лет пяти и принялся теребить Чжан Гуна:

– Дедушка, купи игрушку!..

Старик взял с головы льва монету, которой пренебрегла старуха, подозвал торговца, купил у него игрушку и дал мальчику:

– Можешь поиграть! Только смотри, не ломай!

Мальчик радостный убежал в дом.

– Кем вам приходится этот малыш? – спросила у привратника старуха.

– Это мой второй внук, – ответил тот. – Первого вы тоже видели, это он нес за господином его подушку для сиденья.

– Не удивительно, что они так похожи! – воскликнула старуха. – И оба такие ловкие. Да, повезло вам.

– У господина много мальчиков-слуг, но больше всех он любит моего старшего внука, – похвастался Чжан Гун. – Как только куда выезжает, непременно берет с собой.

– А куда сейчас уехал господин? И зачем взял с собой музыкантов? – допытывалась старуха.

– К Западным воротам, принимать индийскую золотую сутру.

– Что за сутра такая? – заинтересовалась старуха.

– Некогда эту сутру привез из Индии монах Хами, – принялся объяснять привратник. – Сам он был глухонемой и жил в монастыре богини Гуаньинь[80] , что за Западными воротами. До девяноста лет он ничем не болел и вдруг умер. Кроме этой сутры, других вещей у него не было, вот настоятель и пообещал отдать сутру тому, кто устроит ему достойные похороны. Похороны настоятелю устроил как раз наш господин. И вот сейчас он поехал за сутрой, хочет положить ее на хранение в пагоду своего Западного сада.

– А о чем эта сутра?

– Известно только, что сутра буддийская, а вот о чем она – того никто не знает.

– Если сутра действительно буддийская, то, быть может, я разберусь? Ведь я знаю санскрит.

Чжан Гун рассмеялся:

– Где уж вам! Да и написана-то она не такими письменами, как у нас. Сколько ученых людей смотрело ее, и хоть бы один что-нибудь понял. Грешно вам хвастаться, грешно!..

– Да я не обманываю, – настаивала старуха. – Некогда сама бодисатва Самантабхадра[81] подарила мне шестнадцать Небесных книг и научила их читать. Так что санскритские письмена мне знакомы.

Надо сказать, что старая лиса, встречаясь со своей родственницей – лисой небесной, действительно выучилась у нее читать Небесные книги; а вот насчет бодисатвы Самантабхадры она, конечно же, приврала.

Чжан Гун был поражен:

– Да ведь бодисатва Самантабхадра стоит наравне с богиней Гуаньинь! Неужто вы и впрямь встречались с ней?

– Наши судьбы связаны, и потому мы частенько встречаемся, – продолжала врать старуха. – Может, у вас есть к ней какая просьба? Так я это легко устрою!

– Неужто правда?

– Истинная правда!

– Коли так, то я непременно доложу господину, – засуетился старик. – Боюсь только, сегодня он поздно вернется и вам его не дождаться. Позвольте же узнать ваше почтенное имя и место, где вас искать, если понадобится?

– Зовут меня Святая тетушка. Если господин захочет меня видеть, пусть обратится к юго-востоку и трижды назовет мое имя. Я тотчас же явлюсь, – сказала старуха и исчезла, словно растаяла.

Все это было настолько необычно, что Чжан Гун не сразу пришел в себя.

А в это время инспектор Ян прибыл в монастырь, поклонился статуе Будды и попросил принести сутру. Когда сутру принесли, он снял с нее старую ветхую обертку, осторожно перелистал несколько страниц и не смог удержаться от восторженного восклицания. Затем, вновь завернув реликвию в кусок красной сычуаньской парчи, положил ее в шкатулку из сандалового дерева и, не выпуская шкатулки из рук, сел на коня. Тотчас же музыканты заиграли на флейтах и свирелях, и процессия направилась в Западный сад, где шкатулку торжественно поместили в пагоду. Затем инспектор Ян воскурил благовония перед статуей богини Гуаньинь и четырежды поклонился. Отпустив музыкантов и наказав садовнику не пускать в пагоду посторонних, дабы они ненароком не осквернили святыню, он в одиночестве прогулялся по саду и, наконец, сопровождаемый мальчиками-слугами, отправился домой.

– Поздравляю вас, господин, с радостным событием! – приветствовал его привратник Чжан Гун. – Вы сегодня получили золотую сутру, а мне посчастливилось найти человека, который может ее прочесть.

– И что это за человек? – заинтересовался инспектор.

– Женщина-бодисатва, по прозванию Святая тетушка. Утверждает, что она ученица Самантабхадры, которая выучила ее читать Небесные книги. Если вы, господин, захотите ее повидать, вам только стоит обратиться к юго-востоку и трижды назвать ее по имени – она тотчас явится.