Воздух горячий. Слишком горячий, мир сжимается вокруг них, оставляя лишь рваные вздохи и звук входящих и выходящих пальцев.

Кларк застаёт Лексу врасплох. Она нежно целует её, и Лекса чувствует, как слёзы набегают под её веками.

— Посмотри на меня, — шепчет Кларк, и Лекса открыла мутные глаза.

Паря над ней, качаясь на руке Лексы, Кларк кажется мечтой; вырванным кусочком из памяти Лексы, но лучше. Гораздо лучше, ведь это реальность. Здесь и сейчас, и Лекса переполнена желанием остаться здесь с ней. Она переполнена желанием заморозить этот момент во времени, этот драгоценный повторный первый раз, этот взгляд, который говорит так много.

Это «здравствуй», который существовал всегда, но заблудился где-то по пути. Это «здравствуй», который они обещали друг другу, и который, наконец, нашёл путь обратно к ним. Это «я скучала по тебе» и «мне жаль», и «я люблю тебя», и «останься», и «не покидай меня», и «никогда. Больше никогда». Всё это — в одном моменте, связано в их переплетённых ногах и руках, в дрожащих приоткрытых губах и полных слёз глазах.

Рука Кларк обвивает подушку под головой Лексы, сжимает её, но девушке всё-таки удаётся большим пальцем погладить щеку Лексы, и этого достаточно, чтобы одна слеза вырвалась на свободу. Она свободно скользит внутри Кларк, когда чувствует, как её пальцы сжимает до боли. Возбуждение льётся через край в её животе. Они исступлённо двигаются. Один, два точка, и Кларк достигает пика.

Лекса закрывает глаза, чувствуя волны судорог, прокатывающиеся через неё. Лицо Кларк прижимается к её шее, и они обе дрожат, пока каждое содрогание не уходит, и они обваливаются без костей.

Они лежат вместе, тяжко всасывая горячий воздух, словно всё это длилось часами. Они изливаются потом, они истощены и до сих пор внутри друг друга, после чего Кларк медленно вытаскивает из неё пальцы и снова опирается на руки. Она парит над Лексой, глаза какие-то яркие в тёмной комнате, и Лекса чувствует, как волны заботы всё ещё просачиваются через неё.

Потому что это правильно.

Это правильно.

И они будут в порядке.

Она достигает свободной рукой влажной щеки Кларк и шепчет:

— Здравствуй.

Слёзы касаются её ладоней, когда Кларк наклоняется на это прикосновение, качает головой и всхлипывает. Она касается губами губ Лексы, горячими, быстрыми и влажными поцелуями прижимается к ней, целует каждый дюйм её лица, с каждым прикосновением плача всё сильнее и сильнее, и Лекса лишь держит её. Так сильно, как только может. Она держит её и закрывает глаза, обещая никогда не отпускать её.

Никогда. Больше никогда.

========== Глава 5: Старое и новое. Наше. Вновь. Часть 6. ==========

Тихий стон вырывается из губ Лексы, она морщится, когда её тело хрустит, странное ощущение щекотки пробуждает её из тумана дремоты. Глаза всё ещё закрыты, она трёт рукой лицо, запах ударяет в ноздри. Это терпкий аромат Кларк на её пальцах. Живот сводит, и улыбка ползёт по лицу девушки.

— Чего улыбаешься, соня?

Она слышит слова прежде, чем замечает, что играет музыка. Музыка, которая, видимо, играет уже какое-то время. Тихо, но слышимо. Лекса, моргая, открывает глаза и видит комнату, заполненную светом и Кларк, сидящую на коленях Лексы с кистью в одной руке и с маленькой палитрой в другой. Волосы затянуты в конский хвост, завитки волос располагаются вокруг лица. Подбородок и нос запачканы краской. Девушка одета в старую ночную рубашку Лексы. Она плотно облегает её грудь, две пуговицы на ней находятся в напряжённом состоянии. Серые трусики выглядывают из-под нижней части рубашки.

Оранжевый свет конца дня вливается в открытую дверь и создаёт ореол вокруг Кларк. Её голубые глаза сосредоточены на глазах Лексы, и брюнетка чувствует всю влагу между её бёдрами.

— Боже, — бормочет она, — как тут не улыбаться?

Кларк тихо смеётся и наклоняется, чтобы поцеловать голую часть бедра. Затем она отпрыгивает и подходит к столовым принадлежностям в углу. Она напевает песню, проигрывающуюся из ноутбука и пополняет краской палитру. Бёдрами раскачивается в такт музыке, и Лекса не может оторвать взгляд от девушки. Дыхание словно похищено где-то между рёбрами, это резко и прекрасно. Она чувствует себя живее, нежели чем в последние годы.

Когда Кларк вернулась в постель, она упала обратно на колени, опустила кисть в палитру с зелёной краской и вернулась к прежнему делу.

Щекотка вернулась, и Лекса подняла брови. Она оперлась на локтях и посмотрела вниз, увидев, как на одной ноге расположился целый лес. Тёмно-коричневые оттенки ствола дерева переливаются в ярко-зелёные сосновые иглы и широкие листья, и Лекса чувствует, как её грудь увеличивается и увеличивается. Сердце словно готово разорваться.

— Кларк.

Кларк промычала на шёпот её имени, но не подняла глаза. Её взгляд был сфокусирован на ноге Лексы.

— Я люблю деревья.

— Кларк.

— И люблю твои ноги.

— Кларк.

— И я люблю т…

Лекса перетягивается через кровать, берёт Кларк за руку и тянет к себе за поцелуем. Краски из палитры выплёскиваются между ними, но Лексе всё равно. Она целует затаившую дыхание Кларк, целует её так красочно, как красочны те большие деревья, и когда они отстраняются, Лекса пачкает подбородок Кларк, и смеясь, целует её снова.

Они катаются по простыни, руки разрушают барьеры между ними, и Лекса чувствует мазки красок на кончиках пальцев и ладони. Она чувствует их на пальцах Кларк, когда она скользит ими по шее Кларк к волосам. Руки Лексы покрыты зелёным и коричневым, когда она переворачивает Кларк на спину и захватывает в ладони её щёки.

— Посмотри, какой бардак ты устроила, — прошептала она, прорисовывая зелёно-коричневую линию вдоль нижней губы девушки.

— Прекрасный бардак, — Кларк подняла глаза на неё, словно Лекса — это произведение искусства, нечто, что создала сама Кларк. Она целует скользящий по её губам палец. — Разве ты не хочешь, чтобы я рисовала на тебе?

— Рисуй на мне, — говорит Лекса, вырисовывая завитки указательным пальцем на щеке Кларк. — Преврати меня в леса и галактики, или ещё во что-то. Мне всё равно, Кларк.

— Всё равно?

Лекса качает головой, целуя Кларк снова, снова и снова, и шепча:

— Так долго, пока ты заполняешь оставшуюся часть моей жизни.

***

— Я с Лексой! — кричит Джейк, когда Кларк просит его выбрать команду.

Лекса усмехается, и её плечо толкают. Кларк закатывает глаза:

— Пап, ты предсказуем.

Попкорн ударяется о голову Джейка и опадает на пол:

— Что? — Джейк пожимает плечами и смотрит на Эбби. — Лекса лучшая в мелочах.

— Лекса просто любит соперничать, — протянула Аня, хватая за руку Эбби, она тянет её на диван. — Ты можешь быть со мной.

— Спасибо, Аня, — Эбби берёт Аню за запястье, когда та тянется за попкорном. — Тебе обязательно это есть? Как твой зуб? Ты же не отменила приём, который я для тебя назначила?

Аня отмахивается и смеётся:

— Остановись с гипер-опекой, женщина. Я в порядке.

— Ты так же говорила в прошлый раз, а потом заработала тот абс…

Слова погибают в звуках летящего попкорна, когда Лекса, Кларк и Джейк берут его из миски и кидают в Эбби и выкрикивают их правило месяца:

— Никакой гипер-опеки в ночь игры!

— В любом случае, — говорит Аня, смеясь, когда Эбби тычет её в колено. — Я хочу сказать, что все мы знаем, что Рэйвен самая умная из всех здесь присутствующих.

— Чёртовски верно, — говорит Кларк, выходя из кухни с напитками, прижатыми к её груди. Она раздаёт их один за другим и садится рядом с Лексой. — Нет ничего такого в том, чтобы быть гением, ребят, честно.

— Ладно, прекрасно, — смеётся Джейк. — Тогда я выбираю Рэйвен.

Лекса оскорблённо вздыхает, и Кларк разражается смехом.

— Если ты заставишь мою девушку плакать, я буду вынуждена ударить тебя, пап, — сказала Кларк, беря горсть попкорна и кидая ему в лицо. Он ловит все кусочки, кроме одного в рот и грызёт их. — И извини, но ты не оставляешь мне выбора. Рэйвен со мной, а ты с Лексой.