– Господи, как надоело… – Мишка тяжело вздохнул и покачал головой. – Домой хочу! К жене и детям! Не знаешь, когда смена будет?

– Понятия не имею, – пожал я плечами. – По графику.

– Знаешь, где я эти графики видел?

– Догадываюсь. Там твои ребята что-то про коньяк спрашивали?

– Ну да. Привез?

– Если память не изменяет, то последним рейсом я уже доставил вам ящик коньяку.

Кстати, про «крайние» и «последние». Терпеть не могу, когда коверкают русский язык, к месту и не к месту используя слово «крайний». Коверкают даже те, которые и парашют видели только по телевизору. Особенно умиляют офисные барышни и прыщавые девоподобные юноши, которые с важным видом любят щегольнуть этим словом. Крайний, мать вашу так… Экстремалы доморощенные, хвостом вас по голове.

– Понимаешь, Серега… – протянул Кондратьев и развел руками. – На базу, хоть это и удивительно, вышел носорог. Пока его отогнали, он успел разнести несколько ящиков, среди которых был и доставленный тобой коньяк. Такая вот незадача, понимаешь…

– То, что носорог сунулся в лагерь, – это плохо, но меня поражает другое.

– Что? – Он посмотрел на меня с таким бесхитростным выражением на лице, что я не выдержал и расхохотался.

– Почему при любых неприятностях, Михаил Олегович, первым делом страдают ящики со спиртным? Надо будет подать Захарову идею, чтобы запретил эти поставки.

– Это еще почему?!

– Ну ты сам посуди, зачем хранить такие хрупкие вещи? Я лучше попрошу, чтобы побольше сгущенки загрузили. Сладкое, знаешь ли, очень полезно для организма!

Мишка покосился на меня и тяжело вздохнул. Коньяк, уничтоженный необъяснимыми силами и враждебными стихиями, – наша постоянная тема.

– В гробу я видал эту сгущенку! Я ее с армии ненавижу.

– Чего вы такого обнаружили, что меня вместо отпуска отправили к вам в гости?

Мишка стер с лица ухмылку и покосился на вход. Несколько секунд он молчал, потом поднялся и выглянул наружу. Вернулся обратно, уселся на табурет и кивнул:

– Присаживайся…

Он вытянул из пачки сигарету, закурил и задумчиво уставился в стол. Я терпеливо ждал. Есть, знаете ли, моменты, когда лучше подождать, если не хочешь, чтобы послали далеко и всерьез. Молчал Мишка долго. Так долго, что успел выкурить сигарету и прижечь новую. Высадив вторую, он впечатал окурок в земляной пол и посмотрел на меня:

– В общем, Серега, мне здесь перестает нравиться.

– Не понял… – протянул я.

– Погоди, Шатров, давай обо всем по порядку.

Кондратьев поднялся, зажег походную газовую горелку и поставил на нее небольшой, видавший виды чайник. Дождался, когда вода закипит, и приготовил нам по чашке кофе. Пусть и не так, как я люблю, но тоже неплохо. Задумавшись, он порылся в рюкзаке, достал фляжку и щедро плеснул коньяку в небольшие серебряные стаканчики, которые вместе с этой флягой считал своими талисманами.

– Будем! – Он поднял один из них.

– Будем.

– В общем… – Мишка залпом выпил коньяк и отставил стаканчик в сторону. – Эта хрень началась неделю назад. Аккурат после того, как мы тебя домой проводили. Помнишь, ребята жаловались на помехи в эфире?

– Помню.

– Так вот – начиная с того дня помехи возникают два раза в день… – Для убедительности он даже выставил перед собой два пальца. Не дождавшись ответной реплики, Кондратьев продолжил: – В одно и то же время, как по часам… В девять утра и шесть вечера. Помехи такие сильные, что на территории Города связь вообще не работает.

– Миша, – пожал я плечами, – ты знаешь, что я не разбираюсь в этих делах.

– Погоди! – Он поморщился и отмахнулся. – Это не все! Пять дней назад мы работали в одних развалинах. Обычная работа. Охрана бдит, мы кисточками машем, и тут… Словно волной ударило. Меня даже пот прошиб. Я обернулся, а за спиной площадь. Ну ты знаешь, та, что неподалеку от причала. Охранник сидел чуть выше и ничего не почувствовал. Словно этот удар над самой землей прошел.

– Что это было?

– Сергей, это уже пятый город, который мы здесь исследуем… И все они были похожи. Архитектура, предметы быта и прочие мелочи. Люди, жившие в этом мире, звезд с неба не хватали и в космос не летали. Если разобраться, они жили очень мирно. На сохранившихся фресках нет ни одного изображения воинов или военных действий, что само по себе очень странно. Как-то не похоже на человеческую натуру, не правда ли?

– Не похоже, – согласился я.

– Вот… – протянул Мишка и ткнул пальцем в небо. – В этом городе все немного иначе. Другие рисунки, другие находки… – Он поморщился. – Может, глянешь?

– Ты мне что, предлагаешь на экскурсию отправиться?

– Почему бы и нет?

– Миша, ты инструкцию экспедиторов хорошо помнишь? Все, что за пределами доставки грузов, нас не касается! Находки и впечатления – твои проблемы.

– Да знаю я, знаю! Только ты не первый год параллельные миры топчешь – всякое видал, а у меня половина команды зеленые новички.

– И что?

– Ничего! – Он вдруг разозлился. – Сергей, ты должен это увидеть.

– Это далеко? – после небольших раздумий спросил я.

– Минут двадцать, если пешком…

Площадь, на которую меня привел Кондратьев, находилась метрах в ста от разрушенного причала. Судя по останкам домов, здесь некогда был огромный базар. Здания, выстроенные вдоль периметра, были очень похожими – двухэтажными, из тесаного камня. На некоторых сохранились мраморные плиты, которыми были облицованы стены. На первых этажах, судя по широким и глубоким аркам, могли размещаться торговые лавки.

Сейчас это все исчезало, зарастая кустарником и диким виноградом, который опутывал дома, покрывая их плотным ковром зелени. Мы подошли к развалинам, где парни проводили раскопки, и остановились. Два охранника разошлись по сторонам, вглядываясь в безлюдные улицы. Мишка присел на каменный, украшенный завитушками обломок капители и закурил, давая мне возможность оглядеться.

Не буду лукавить – здесь и правда возникали неприятные ощущения. Такое чувство, что где-то рядом работал огромный трансформатор. Нет, никаких посторонних звуков не было, но ощущения не из приятных. В глотке пересохло, и я потянулся за флягой. Глотнул теплой воды, но легче не стало.

– Здесь даже зверья не попадается, – словно прочитав мои мысли, сказал Кондратьев. Он прищурился и обвел взглядом площадь. – Ни разу не видел. Даже сурков и змей.

– Не люблю змей.

– Их никто не любит, – равнодушно кивнул он.

Я глянул на место раскопок. На первый взгляд ничего необычного. Стандартная археологическая разметка, отвалы земли и несколько покосившихся флажков.

– Надеюсь, – кивнул я на участок, – ты меня позвал не черепки рассматривать?

– Нет. Как ты себя чувствуешь?

– Как тебе сказать…

– Можешь не отвечать, – усмехнулся Михаил. – Я и так вижу. Муторно, да?

– Есть немного.

– Пошли. – Он поднялся, закинул автомат на плечо и пошел на другую сторону площади.

Охранники двинулись следом, но послушно замерли, когда Кондратьев приказал оставаться на месте. Замерли, надо сказать, с большим облегчением. Странные дела здесь творятся…

На другой стороне площади я увидел улочку, загроможденную каменными обломками. Преграда Мишку не остановила, и он полез наверх, рискуя оступиться и свернуть себе шею. Я, мысленно чертыхнувшись, последовал за ним…

– Ну и как тебе моя находка? – спросил он, когда мы добрались до вершины.

Признаться, я даже не сразу нашелся с ответом…

Сразу за этим завалом находилось небольшое здание. Одна из его стен была обрушена, открывая нашим взглядам весьма необычную картину – круглый зал, чей пол был выложен мозаикой, а ее рисунок напоминал лимб картушки компаса.

Риски, нанесенные на внешнюю линию окружности, намекали на предназначение этого рисунка, но там, где мы привыкли видеть обозначения сторон света, располагались восемь полусфер разных цветов и размеров, изготовленных из темного стекла или отполированного камня. Кроме них была и центральная – самая маленькая по размеру. Судя по следам на запорошенном песком и пылью полу, Мишка там уже побывал.