Олег снял шапку и перекрестился. Когда поднял глаза, заметил у двери знакомую фигуру старца. Разумовский ничуть не удивился этому. Он уже догадался, их встреча неспроста.

Молча подошел за благословлением.

-ОН ждет тебя,- тихо произнес священник.

Олег кивнул головой. На языке все время вертелся вопрос. Он посмотрел отцу Феофану в глаза:

-Почему...?- но голос подвел.

-Почему ты видишь то скромную деревенскую церковь, то развалины? Ты это хотел спросить?

Разумовский кивнул головой.

-Это зависит от того, во что ты веришь. В отличие от тебя, я вижу большой, светлый, белокаменный храм, с огромными окнами и золочеными куполами, рвущимися в небо, ты слышишь крик ворон, а я пение херувимов, ты лицезреешь вокруг смерть, а я любовь, огромную и всепрощающую...

-...?

-И еще запомни, Господь и на Страшном Суде будет не то изыскивать, как бы осудить, а как бы оправдать всех. И оправдает всякого, лишь бы хоть малая возможность была...

Разумовский потянул тяжелое кольцо.

Он стоял в темноте, ощущая спиной холод двери. Рука непроизвольно потянулась ко лбу.

"Господи помилуй меня грешного",- прошептал он.

Где-то на другом конце Вселенной, вспыхнул огонек.

"Как далеко...",- пронеслась в голове мысль: "... жизни не хватит, чтоб дойти!".

"Все в руках Божьих и твоих",- пришел ответ.

Первый шаг, как в детстве, самый важный и самый сложный. К нему можно готовиться всю свою жизнь, но так никогда и не решиться сделать его. Можно прочесть тонны научной литературы, доказывающей, что Бога нет, а можно просто прислушаться к своему сердцу.

Олег шагнул и..., понял, что пришел.

Бог был рядом с ним, вокруг него, в нем самом.

"Господи помилуй...",- Разумовский не знал никаких молитв и только повторял как заклинание: "Господи...! Господи...! Господи...!".

Голос то затихал до шепота, то срывался в крик. Перед глазами стояла пелена, сквозь которую проявлялся образ Спасителя. Шум в голове нарастал, постепенно превращаясь в барабанную дробь. От стояния на коленях затекли ноги, заболела спина. Во рту пересохло и хотелось пить. Время перестало существовать для него.

"Господи...! Господи...! Господи...!"

Олег увидел, как по светлой дорожке, навстречу идет мама. Он знал ее только по фотографиям, что остались в семейном альбоме.

"Здравствуй сынок. Ты стал совсем взрослым",- на него смотрели любимые глаза.

"Мама!"- прошептал Олег, и прижался к ее рукам, чувствуя тепло и нежность, исходящее от них.

"Знаю, что тебя мучает",- звучал в голове ее голос: "Ты не сможешь помочь ей. Это теперь Божье дело",- Разумовский опустил голову, а женщина продолжила: "Каждый человек при рождении связан с Богом незримой нитью. И только самоубийцы, отрекаясь от Божьей защиты, обрывают эту связь".

Мимо промелькнула тень и, Олегу показалось, что его лица коснулось чье-то крыло.

"Что это?".

"Душа",- ответила матушка, улыбаясь: "У младенцев душа чистая, светлая, легкая словно облачко, парящее в небе. Хорошо ей быть рядом с Богом, еще все помнит, не забыла ничего, вот она и радуется, играется. Это уже потом, если человек много грешит, она становится похожей на камень. Никакой силы не хватит, чтобы удержать ее, вот и тянет вниз. Но все в руках человека. Господь не осуждает, по крайней мере, сразу, а дает возможность понять, исправиться".

Мать гладила его по головке, все с той же улыбкой на губах, приговаривая:

"Мы все Божьи дети...".

"Неужели ничего нельзя сделать?!",- сразу все поняв, обреченно спросил Олег.

"Если только Господь сам не захочет ей помочь".

"Господи...! Господи...! Господи...!- кричала душа.

"Она сама выбрала свою судьбу",- вдруг явственно прозвучал ответ.

"Господи, прошу тебя, помоги. Если надо, возьми мою душу",- взмолился Олег.

"Она и так моя. Только чем она лучше? То, что сделала твоя дочь с собой, ты делал с другими. Так чем же ты отличаешься?! Разве тем, что у тебя еще есть время раскаяться. Молись. Та молитва сильна, которая от чистого сердца".

Разумовский без сил опустил голову.

"Все Вы в Моей благодати ходите, Моей благодатью дышите и Меня же по-всячески склоняете..., Тебе жаль ее?".

"Она моя дочь",- ответил Олег.

"А у меня вон, сколько вас, и Мне каждого из вас, еще больше жаль".

Пол под ногами исчез.

Внизу, от горизонта до горизонта, медленно кружил гигантский водоворот раскаленной лавы. В огненной карусели, то, вспыхивая яркими пятнами на поверхности, то, вновь скрываясь, плыли люди. В немом, душераздирающем крике, слились боль и отчаяние. Распахнутые от ужаса глаза людей, с мольбой и надеждой, глядели в далекое небо. Ужасное зловоние поднималось вверх. В центре водоворота, выделяясь на общем фоне темным пятном, находился огромный провал, куда, как в пропасть, низвергался поток лавы. Разумовский пригляделся внимательней и, почувствовал, как от страха на голове зашевелились волосы. Он вдруг осознал, куда исчезает этот водоворот. Провал был ничем иным, как чьим-то гигантским ртом, в котором исчезала последняя надежда.

"Что это?",- беспокойно метнулась душа.

"Демон, стерегущий вход",- прозвучал в голове ответ.

На него, не мигая, смотрели два гигантских омута глаз. Их взгляд завораживал и лишал мужества, опутывая душу паутиной животного страха. Олег впервые ощутил, что такое жуткий страх. Страх, когда не можешь пошевелить пальцем, вздохнуть, да что там, просто моргнуть глазом. Тяжелый взгляд притягивал к себе словно магнит и, казалось, не существовало такой силы, чтобы могла противиться этому.

"Господи! Ты же можешь! Спаси ее!",- крик отчаяния прорезал тишину.

Заплакала от бессилья душа. Впервые Разумовский осознал на что обрек свою дочь.

"Господи...",- тихо по-детски, вырвалось у него.

"Хорошо. У тебя будет шанс спасти хотя бы ее душу. Для этого тебе придется спуститься вниз, чтобы самому почувствовать то, что чувствует сейчас она".

Олег посмотрел со страхом в бездну, и судорожно сглотнул.

"Готов?!".

"Да",- тихо вымолвил Разумовский, словно вынес сам себе приговор,- "Что надо делать?".

"Просто лети, как это часто делал в детстве".

Падение?!

Полет?!

Упругий, спрессованный ветер свистел в ушах, не позволяя сделать хотя бы один вздох. От быстрого движения из глаз текли слезы. Грешная душа, как камень, тянула в пропасть.

И все же, это был полет. Робкий, неумелый, некрасивый, но полет. Лишь в самом конце, он сумел замедлить свой стремительный полет, удержаться над бурлящей поверхностью, а не шлепнуться туда со всего маха. Разумовский вдруг почувствовал чью-то поддержку, словно рядом находился родной и близкий человек.

"Катюша!".

Бескрайняя равнина боли и отчаяния, расстилалась перед ним. По спине пробежал холодок отчаяния. Это было намного больше, чем казалось сверху.

"Как же найти...?!",- вырвалось из груди.

"Кольцо...",- снова помогла Катюша.

Разумовский вспомнил о своем подарке дочери на день рождения. Скромное колечко с изумрудом, что они выбирали когда-то вместе с Катей.

Олег не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он спустился сюда. Таяли силы, а с ними надежда отыскать дочь. Ему казалось, что он облетел все, и всюду была только боль. Тяжелый, темный взгляд, давил все сильней. Глаза, словно подернулись какой-то пленкой, но он успевал замечать, как кипящая жидкость, жадно принимала очередную жертву, сомкнувшись над ее головой.