— Что ты тут забыла? — снести бы ей голову за то как она на него смотрит. Как и все приятели из ада. Все-таки все демоны в итоге остаются демонами. Единожды вор — всегда вор. Жаль, что он так поздно это понял.

— Я тебе заплатила, помнишь? Ты мой исполнитель. А исполнитель ничего не может делать без ведома заказчика.

Мужчина до боли сжал зубы.

— Наивно полагать, что только из-за денег я оставлю тебя в живых.

— Ты безвольный слизняк, и только поэтому я еще жива, — он еще ни разу не видел, что бы Гейлавер так заливисто смеялась. Вся эта чума, вся гниль, которую она до этого момента удачно скрывала под маской миловидной женщины, полезла наружу. Если бы тогда именно такая Фриндесвайд пришла к нему с предложением контракта, ее голова бы давно отделилась от тела! Губы, покрытые темно–бордовой помадой, издевательски кривились, язык обводил контуры зубов, ноздри заострились. И еще никогда Данте не видел ее такой красивой, как сейчас.

— Но, признаю, трахаться с тобой мне понравилось. Хоть на это ты способен… но в будущем лучше витаминчиков попей. Ну, так, на всякий случай, — и каратель снова счастливо захихикала, прижимая руку к пышной груди и сжимая свой крест. Дымчато–алый камень мерно пульсировал. По спине Данте пробежал озноб, руки сильнее сжали рукоять Мятежника. Боль, обида? Какого черта?! Его только что буквально в грязь втоптали, а почему–то до ужаса хочется прижать к себе Гейлавер и заставить ее заткнуться поцелуем. Подобные сумасбродные мысли только сильнее разозлили наемника.

— И ты еще что-то мне смеешь говорить, Данте?! — чуть ли не визгнула Талия, негодующе глядя на охотника. — Как… как вообще можно так бескорыстно доверять ей! ЕЙ! Она знает о тебе все, а ты?! Ты что–нибудь знаешь о ней?! — крупнокалиберный пистолет из небесно–голубой стали, потускневший и окутанный полумраком, направленный в голову сына Спарды, вызвал вспышку дежа вю. Короткопалая ладонь Катона легла на ее худенькое дрожащее плечо.

— Не стоит расстраиваться из-за этого, милая, — мужчина сокрушенно покачал головой. — Демону очень легко ввести в заблуждение. Он прав, опусти оружие, Талия. Ты свою задачу выполнила блестяще. Твой отец гордился бы тобой.

Темно–синие глаза сузились и стрельнули в сторону хмурящегося Данте. Какая задача? Что он несет? Но неожиданно девушка растроганно улыбнулась и опустила руки. Грустно щелкнули предохранители. Улыбка Гейлавер превратилась в оскал, блондин физически ощущал ее искрящее напряжение. Катон коснулся губами высокого девичьего лба и заботливо поправил ее ярко–синие волосы.

— Можешь идти, дитя мое. Свой долг перед Господом ты выполнила.

— Какой еще долг? — подозрительно протянул сын Спарды. — Что вообще за дерьмо тут творится?

— Неужели ты думаешь, что ваша встреча была случайной? — священник снисходительно фыркнул. — Бедный наивный Данте… все это время тебя использовали, тобой прикрывались, знали наперед каждый твой шаг, а ты так ничего и не понял. Ничего не заметил.

— Пока я заметил только одно — что ты говнюк, каких поискать, — отчеканил мужчина, закидывая меч на плечо. Их темноты углов начали постепенно выходить и остальные «воины». Все со скорбными унылыми лицами, но при оружии. Гейл приглушенно зашипела, узрев знакомый холодный блеск серебряных клинков.

— Ничего, из того, что пережил в последние дни, не произошло просто так, — Катон пропустил оскорбление мимо ушей. — Твоя… знакомая, — он кашлянул и кивнул в сторону надменно скривившейся Гейлавер, — соблазнила одного из наших братьев.

— Ой, я даже и не старалась, — высокомерно бросила она, всплеснув ухоженными руками. — Даже спать с ним не пришлось, — каратель повернулась к наемнику. Его прозрачно – голубые глаза будто подернулись инеем, черты лица окаменели, — он… ему просто крышу снесло. От предполагаемых перспектив. Хотя ждала его лишь пуля в лоб.

— Тот оборотень… — смешанное с ужасом и восторгом от подобной расчетливости, поднималось в груди охотника словно цунами. Все было спланировано с самого начала этой хладнокровной сукой… эта… тварь просто играла Данте! А он–то дурак… надеялся, что… а на что, собственно, он надеялся? Будто демонесса что–то чувствует к убийце ее собратьев? К сыну предателя? Недаром же Гейл так ворковала в церкви с тем Ариманом. Катон смотрел на наемника с жалостью и легким злорадством, но стоило блондину поймать темно–синий взгляд девчушки, как она слегка сморщила носик и подмигнула. Данте несколько опешил. Только что она с отрешенной мордашкой ковыряла грязный пол носком разношенного кеда, а сейчас уже… но стоило Катону по–отечески приобнять ее за плечи, как она вновь скромно опустила ресницы.

— Идем, дорогая. Незачем тебе смотреть на это, — священный воин облизнул губы. Непонятно от чего–от того, что гнусное порождение Ада ждет смерть или от того, что это дитя наконец–то в его руках. Талия покорно кивнула. — У нас с тобой есть еще дела. Закончите здесь, — повелительно бросил мужчина остальной «церковной гвардии». — Сейчас мы как никогда близки к нашей цели. Давайте же не будем заставлять сей сладкий миг ждать.

Первый удар Данте отбил играючи. Сталь ударилась о сталь, высекая искры, священник отлетел в сторону, и пуля Эбони завершила кровавую работу за Мятежника, которому сегодня вдоволь хватит алого. Гейлавер полоснула по горлу подскочившего к ней церковника кинжалом, изящное лезвие с невероятной легкостью рассекло плоть и кожу. Мужчина захрипел, хватаясь за горло, пытаясь удержать утекающую жизнь, и клинок Истины по самую рукоять ушел в мягкий человеческий живот. Демонесса провернула его несколько раз, наслаждаясь агонией и страхом этого смертного червя. Ну, что же ты не зовешь своего Бога? Что же он не спасает тебя? Не покарает демона, что отнял твою жизнь? Брюнетка брезгливо оттолкнула этот кусок мяса, и он распластался на полу, нелепо раскинув руки. Кровь, булькая, покидала его тело через широкую рану. В ту же секунду ее щеку опалило жаром — пуля пролетела в миллиметре от ее лица и попала в переносицу замахнувшегося на нее церковника. Она повернулась к Данте, надеясь поймать взгляд сына Спарды, прочитать в хрустале его глаз его мысли, но блондин был слишком занят — на него наседали сразу семь «воинов». Остальные, бестолково бормоча слова молитвы, кинулись к ней. Может, позволить им загнать носящую четвертый чин в угол, чтобы Данте потешил свое оплеванное ей же самолюбие, но что–то подсказывало Фриндесвайд, что сейчас это не прокатит. Печально… их примирительный секс мог бы быть жарким. И в этот раз она бы не стала убегать, пусть бы Триш и потомок жрицы видели, что он предпочитает ее, Сербин, а не их! Что–то хлестко ударило ее по запястью, Гейлавер взвыла от боли. Освященный клинок обжигал даже сквозь плотную снежно — белую ткань ее пиджака. Невольно каратель разжала пальцы, выронив Истину, звон металла о бетон заставил Данте обернуться. Священники смыкали кольцо вокруг демонессы. Мужчина бросился к ней, но сильные удары в живот и в нос вынудили его отступить. Лица священников сливались в единое белесое пятно, черты размыты, словно смотришь на них сквозь залитое дождем окно. Кажется, будто на него наседает толпа хреновых близнецов! Ударив одного локтем в грудь, а второго почтив поцелуем с эфесом Мятежника, наемник рванулся к Гейлавер. Почти ненавидящий ее несколько мгновений назад, сейчас он готов убить за нее.

— Тебе не отнять наш ключ! — просипел «священный воин», вынимая из кармана маленький дамский револьвер. — Она не уйдет. Она послужит высшей цели. А ты… свободен, сын Спарды. Уходи. Мы с тобой делаем одно дело.

— Черта с два! — охотник сделал шаг, но священнослужители тут же ощетинились огнестрельным оружием. Гейл, бледная до синевы, связанная широкими кожаными ремнями с изображением каких–то символов, сидела на полу. Церковник опустился перед ней на колени, и она, визгливо рассмеявшись, плюнула ему в лицо.

— Это наш бес, — в голосе пожилого брюнета зазвучал металл, — уходи. Кровь сильна, но стоит ли она того?

Данте не ответил. Несколько долгих секунд, показавшимися ему днями, он смотрел на карателя, алчно облизывающего губы. Круто развернувшись и взмахнув полами плаща, она устремился к выходу. Это уже не те уроды, парочку которых наемник пришил в церкви, это люди. А даже самая ничтожная человеческая жизнь не стоит одного демона. Охотник не видел, не мог видеть боли, промелькнувшей в золотисто–зеленых глазах Гейлавер. Не видел, как демонесса впилась отросшими клыками в шею мужчины, нагнувшегося, что бы поднять ее на руки. Жалобный крик и осколки смеха носящей четвертый чин потонули в шепоте дождя.