- Роберт, право же, не стоит все усложнять. Твое упрямство может замедлить процесс восстановления. Уверен, что ты этого не хочешь. Чем раньше мы закончим, тем быстрее ты сможешь вернуться к Арклайт. Арк-лайт. Филиппа. Ты помнишь Филиппу, Роберт? - при упоминании знакомого имени по телу прокатилась волна звенящей дрожи; Призм замер, вонзив взгляд в бесстрастное лицо Эссекса. Филиппа… Сонтаг. Арклайт. Пурпурные жесткие волосы, аметистовые глаза… и красные царапины на коже от его пальцев. Призм любил… любит ее. Один-единственный кивок выпил жалкие остатки его сил, и мутант, опустошенный, обмяк на столе. Уголки тонкого рта ученого приподнялись в хищной улыбке. - Помнишь? Хорошо? Мозговая активность стабильна… Объект реагирует на внешние раздражители… С тобой было удивительно приятно работать, Роберт. Надеюсь, нам с тобой еще удастся посотрудничать.
Мечтай, мысленно плюнул Призм и от боли выгнулся дугой, едва не ломая позвоночник, когда Эссекс принялся сгибать и разгибать его руку, разрабатывая.
- Привыкай, Роберт. Привыкай. Совсем уже скоро ты станешь настоящим мальчиком.
***
Синие вены, просвечивающие под болезненно-желтой шелушащейся кожей, оплетали по внутренней стороне рук и убегали под рукава футболки. На сгибе локтя сливово-синим пятном растекся след от укола, и крохотная ранка запеклась темно-бордовой корочкой, которая постоянно трескалась и кровила. Последняя инъекция была неделю назад, однако след от нее все никак не желал заживать. Тело тяжело переносило любые повреждения, даже слабый ушиб вспухал гематомой, а любая царапина воспалялась и гноилась. Волосы, пшенично-желтые, сухие и ломкие, лезли, на расческе оставались целые пучки, а ногти, мягкие, тонкие, словно бумага, слоились и трескались; глаза чесались и слезились. Мистер Синистер уверял, что это лишь побочные эффекты, и все со временем пройдет. Не все сразу же, Роберт, мягко упрекал он, и красные блики в его глазах дрожали огоньками прицелов. Призм рассеянно коснулся сухими ладонями своих запавших щек. Остро выступали скулы и угловатый подбородок, запали окруженные тенями глаза, чуть подрагивали тонкие, синеватые губы; все было таким… непривычно мягким, чувствительным. Тело, раньше ощущавшееся одним целым, рассыпалось, распадалось кусочками мозаики. Было так… странно, словно был Призм бесплотной тенью и наблюдал за самим собой со стороны. Нет, не за собой; Роберт был мутантом, а человек, стоящий сейчас перед зеркалом, которое криво ухмылялось продольной трещиной, был болен, отравлен. Принял яд за панацею и глотал его жадно, словно голодный птенец, желая измениться, стать другим, а теперь, изменившись, не знал, что со всем этим делать.
Упавшие на лоб волосы щекотно мазнули по коже, когда Призм опустил голову, отворачиваясь от глумливо щерившегося зеркала. Под неотрывным взглядом мистера Эссекса у него холодели кончики пальцев и ушей.
- Ты разочарован? - спросил он, складывая пальцы домиком под подбородком. Облаченный в свой излюбленный черный костюм, с алыми лентами плаща, стекающими по креслу, он казался выточенным из обсидиана и коршуном наблюдал за мутантом. - Я предупреждал тебя, что результат может оказаться не таким, как ты ожидал. Твой ген Икс оказался весьма… своенравным. Он полностью поменял структуру твоего организма на клеточном уровне и очень долго сопротивлялся.
- Но я… все еще мутант? - говорил Призм тихо, практически шепча. Стоило хотя бы немного повысить голос, как слова пригоршней игл забивали глотку. Ученый коротко кивнул.
- Нашей целью было не уничтожение твоего Икс гена, Роберт. Он все еще с тобой, но чтобы исход операции был успешным, мне пришлось его заморозить. Он может проснуться, а, может, и нет.
Призм сглотнул горькую слюну.
- И что будет, когда… если он проснется?
- Твоя способность вернется. Ген снова начнет преобразовывать клетки, и строение твоего тела будет стремиться к первоначальному, - опираясь ладонями о стол, Синистер поднялся. - Только в сказках все бывает легко и просто, Роберт. Как бы не хотелось мне быть Голубой феей, я, увы, лишь скромный ученый, - мужчина изобразил улыбку. - Ну, не смею тебя больше задерживать. Некоторые весьма… обеспокоены твоим отсутствием. Уверен, они будут рады узнать, что с тобой все в порядке. В конце концов, ведь ради них все это и делалось.
Ноги слушались плохо, не разгибались, и идти приходилось медленно, на полусогнутых, шаркая подошвами разношенных кроссовок по полу. По-стариковски сгорбившись, Призм брел по коридору, держась за стену. Эссекс настоятельно рекомендовал ему соблюдать постельный режим и как можно больше бывать на свежем воздухе, но у мутанта банально не хватило бы сил выйти на улицу. Добраться бы до комнаты… Роберт обессиленно привалился плечом к стене, прижавшись виском к холодному шершавому камню. Собственное тело будто отторгало его, отказывалось принимать и подчиняться, приходилось бороться за каждый шаг, за каждый вздох. Набрав полную грудь воздуха и выдыхая резко, коротко, мутант зашагал дальше, превозмогая дурноту. Он надеялся никого не встретить - мерзко было показаться на глаза Мародерам таким развалиной, уж тем более - Филиппе. Она, наверное, очень сердита… сомнительно, что Синистер пускал бы к нему посетителей. Наверное, Призма уже успели похоронить - мало кто покидал лаборатории Натаниэля Эссекса на своих двоих. Хотя на живого Роберт слабовато тянет, смерть успела крепко его поцеловать, и носить ему теперь следы ее внимания и экспериментов Синистера.
И что скажет Арклайт, когда увидит его таким? Отвернется? Побрезгует? При мысли, что Филиппа больше… не захочет его знать, у Роберта начинали стучать зубы, и внутренности толкались в горло, так и норовя выскочить. Все же стоило ей рассказать. Она была бы против, сказала бы, что не стоит того, но Призм знал, что Арклайт достойна большего, гораздо большего. Ему не терпелось ее увидеть, но было страшно, ползучий холод ворочался под кожей, и волосы на затылке вставали дыбом. Стоило только подумать о встрече с Филиппой, как тянуло сжаться, спрятаться, как улитке в свою раковину. Невеселый, тихий смех слетел с бескровных потрескавшихся губ. Трус. Какой же он все-таки трус…
Мимо приоткрытых дверей кухни, откуда доносились голоса, звон посуды и запах свежего бананового хлеба, Призм надеялся проскочить незамеченным, хотя его теперешнее состояние лишало мутанта ловкости и маневренности. Вполне возможно, что Мародеры его даже не узнают. При всей любви Эссекса к некоторой театральности, Роберт ожидал, что ученый представит подчиненным их “нового” партнера, однако, едва ли теперь он будет полезен Синистеру. Теперь Призм ценен для него как подопытная свинка, настолько глупая, что сама попросила вскрыть ее под микроскопом.
- …Мемориальный фонд помощи пострадавшим от мутантов имени Артура и Лайзы Тейлоров был недавно основан известным адвокатом и бизнесменом Кэмероном Ходжем, - Леди Мастермайнд звонко чеканила каждое слово, шуршала газетой и постукивала пальцами по устланной цветастой клеенкой столешнице. - Таким образом, мистер Ходж собирается почтить память погибшего друга и его супруги… Хм… - стул скрипнул, когда девушка откинулась на спинку, страницы захрустели, взметнувшись птичьими крыльями. - Тейлоры… Тейлоры… А, случайно, не эту парочку прикончили Крид и Вертиго?
- Они самые, - проворчал Скальпхантер. Через щель между косяком и дверью Призм видел его, стоящего возле холодильника в своей любимой футболке с логотипом “New York Knicks”. Керамическая кружка в его руках курилась седым паром, и Джон заливал в нее молоко, плечом придерживая распахнутую дверцу холодильника. - После того, что натворил Саблезубый, неудивительно, что эту чету покойников до сих пор мусолят. Как еще парад в их честь не устроили?
- Ну, про парад не знаю, а вот поминальный ужин будет. Ох, этим мутантофобам лишь бы пожрать, - от желчи в словах Реган у Призма засвербело под языком. Вместо того, чтобы поскорее миновать кухню и вороватой крысой прошмыгнуть в свою нору, мутант стоял, жадно вслушиваясь в звуки и запахи. Горьковато-пряный аромат кофе, свист закипевшего чайника, шелест газетных страниц, бряцанье чайной ложки о стенки керамической кружки - после пребывания в лаборатории Эссекса все это сплеталось для Роберта музыкой, которая солнечным теплом растеклась по жилам. Чуть оттянув ворот футболки, мужчина осторожно придвинулся ближе, стараясь одновременно оставаться вне поля зрения Мародеров и при этом самому охватить взглядом как можно больше. Пальцы впились в косяк. Быть может, и Филиппа сейчас там?..
