- Элия и Рэйгар по-своему любили друг друга, но Элия была готова на все ради своих детей. Она могла терпеть унижение второй королевой, если это означало безопасность для них, и она доверяла Рэйгару.

- Но если Элия знала, и Лианна уехала с ним добровольно, тогда почему…

- Потому что это должно было оставаться тайной, пока они не поженятся, и пока Лианна не забеременеет. Никто не ожидал, что Брандон Старк отправится в Королевские земли за головой Рэйгара, никто не ожидал, что Безумный король сожжет Рикарда Старка заживо. И уж точно никто не ожидал, что Джон Аррен, самый миролюбивый из людей, созовет свои знамена, – она смотрела ей прямо в глаза. – Восстание не пощадило никого.

- И как это связано с Грифом?

- Я подвожу к этому, дорогая. Мои родители настояли на том, чтобы я вернулась в Дорн, но Элия оставалась заложницей Красного замка. Я умоляла оставить меня подле нее, но затем обнаружила, что беременна. Как только мой брат об этом узнал, он тут же отправил меня в Дорн, заставив меня поклясться, что я никогда не назову имени отца ребенка. В ночь перед моим отъездом, Элия пришла в мою спальню с Эйгоном на руках и попросила забрать его, чтобы он был в безопасности на случай, если Рэйгар падет. Она объяснила, что Паук нашел ребенка, похожего на Эйгона, который займет его место до конца войны. Она не могла отправить Рэйнис со мной, ведь она была слишком взрослой, и люди бы заметили подмену. Так что я сделала то, что делала всегда – исполнила волю женщины, которая должна была стать моей королевой.

На мгновение Арья не могла дышать, пока ее сознание складывало все части рассказа Леморы воедино. Наконец, еле-выговаривая слова, она произнесла:

- Гриф – выживший Эйгон Таргариен?

- Шестой его имени, - подтвердила Лемора.

Арья долго сидела молча, стараясь переварить все то, что так внезапно свалилось на нее со всех сторон. Она оставила свой брак, свою семью и свою страну ради Таргариена. Даже если она вернется в Вестерос, даже если ее семья простит ее, Железный Трон не забудет этого никогда. Роберт все еще ненавидел Таргариенов, и Арья прекрасно об этом знала, невольно подслушивая некоторые из разговоров об устранении Визериса и Дейенерис Таргариен с лица земли. Ни одному Таргариену не позволено жить под правлением короля Роберта.

- Что случилось с твоим ребенком? – неожиданно для самой себя спросила Арья, все еще не придя в себя после услышанного.

- Она осталась с моими родителями, которые признали ее как свою. Моя мать родила мертвую девочку незадолго до того, как родила я, и мы просто притворились, что все было в точности наоборот. Даже ее отец думал, что она умерла, но это было к лучшему. Он только что женился, и это бы подпортило ему репутацию. А затем, когда Роберта провозгласили королем, я забрала Эйгона и отправилась в Пентос.

- И как объяснили твое исчезновение?

- Все подумали, что я убила сама себя от горя. Единственными, кто знал правду обо мне и Эйгоне, были мои родители, и они не рассказали бы ни единой душе.

Арью мгновенно осенило.

- Ты Эшара Дейн.

- Я была, однажды, - призналась она с усталостью в сиреневых глазах, - но я была септой Леморой большую часть своей жизни, так что кто же я на самом деле?

- Если ты Эшара, значит Аллирия твоя дочь, – в животе неприятно заныло. – Кто ее отец?

- Ты сама знаешь, кто, – она тяжело вздохнула.

Арья вскочила с постели, расхаживая туда-сюда по скрипящему полу, прежде чем окончательно запуталась в собственных мыслях.

- Если Аллирия Дейн – ребенок, рожденный тобой от моего отца, тогда кто же мать Джона? Все всегда говорили, что это была ты!

- Ты действительно хочешь знать, Арья? Подумай, - убеждала ее Эшара, - потому что ты никогда об этом более не забудешь.

- Что может быть хуже того, что ты мне только что рассказала!?

С сожалением на красивом лице, Эшара рассеянно кивнула.

- Нед прибыл в Звездопад, чтобы вернуть мне Рассвет, однако он принес с собой еще и новорожденного ребенка. Я вызвала кормилицу Виллу, чтобы приглядеть за ним, пока мы с Недом разговаривали. Он видел Эйгона и узнал о том, что я сделала, но сам еще не отошел от того, что Ланнистеры сделали с Рэйнис и Элией. Я начала объяснять ему все с самого начала, просила не рассказывать Роберту, но, неожиданно, он заплакал. Я была ошеломлена, но затем он признался мне, что это было дитя Лианны, третий ребенок, которого так желал Рэйгар.

Арья почувствовала головокружение, сидя на самом краешке стула.

- Он поклялся Лианне, что защитит ее сына, чтобы он смог прожить счастливую жизнь вдали от Железного Трона. У него была типичная внешность Старков, ни капли от Рэйгара, но Эйгон… Нед пообещал, что никогда не расскажет никому о нем, если я сохраню секрет Джона, а затем он вернулся на Север к твоей матери.

- Вот почему он никогда не рассказывал Джону, – Арья размышляла вслух, – это было слишком опасно.

- Арья, ты должна понимать…

- Что вы делали в Штормовых землях? – спросила она, чувствуя, как внутри нее закипает ярость. – Раз уж все так опасно, что вы там делали? – Эшара не ответила, и ее гнев разгорелся лишь еще ярче. Вставая на ноги, она вылетела из комнаты и поспешила вниз к Грифу… Эйгону, где тот сидел с Хэлдоном, Даком и Грифом-старшим.

- Арья! – поприветствовал ее Эйгон, улыбаясь. – Присоединяйся…

- Эшара мне все рассказала, - отрезала она, мгновенно стирая улыбки с их лиц, - и ты должен объясниться прямо сейчас.

Гриф-старший ощетинился, открыв было рот, чтобы огрызнуться в ответ на подобную дерзость, но Эйгон поднялся, жестом руки призывая своего лже-отца к тишине. Арья отдернула руку, когда он попытался дотронуться до нее, и вышла из гостиницы на холодный ночной воздух. Она ощущала его присутствие за спиной, осторожное и тихое – он был вежлив даже в подобной ситуации, и Арья почувствовала, как болезненно сжимается ее сердце.

Скажи мне, что ты не заставил меня уехать с тобой потому, что хочешь отомстить. Скажи мне, что ты не знал, кто я такая, а когда узнал, уже любил меня слишком сильно. Скажи мне, что я не предала всех, кого любила, и не продала свою честь ради какой-то игры.

- Я хотел сказать тебе, - начал он.

- Ты должен был мне сказать!

Эйгон поднял лицо к небу, и в лунном свете его кожа казалась серебряной. Прикрыв на мгновение глаза, он произнес:

- Меня никогда не называли по имени. Мне было около двенадцати, когда Эшара и Джон сказали мне, что у меня вообще есть имя. Большую часть своей жизни я провел, притворяясь Грифом из Тироша, пытаясь помнить о том, что я - Эйгон Таргариен, мальчик, умерший двадцать шесть лет назад.

- Зачем ты приехал в Штормовой Предел?

- Потому что так велел мне мой долг, – Эйгон посмотрел на нее, и его лицо исказилось от злости и боли, которую ему причиняли воспоминания. – Когда мне было четырнадцать, меня призвали в Пентос на свадьбу. Тогда я впервые встретил своих дядю и тетю, и Визерис рассказал мне о восстании, о моей семье. Он рассказал мне о том, что сделали с моей сестрой, как Грегор Клиган безжалостно раздробил головку ребенка, на месте которого должен был быть я, а затем изнасиловал мою мать, трогая ее руками, испачканными в крови. «Они сделали из нас нищих, а ведь мы – Боги», сказал мне Визерис. И я поверил в это.

- То есть, ты прибыл в Вестерос, чтобы исполнить свое предназначение? – рыкнула Арья.

- Когда Дени вышла за кхала, предполагалось, что Визерис вернется в Вестерос с армией. Но тот факт, что я жив, делает меня, а не его, прямым наследником престола. Несмотря на все его угрозы, Визерис не станет убивать короля, а дотракийцы мне ничего не обещали. Тем не менее, само мое существование отнимает у него трон и армию, а он продал Дени за бесценок.

- Какое это имеет отношение к делу?

- Они убили мою семью, Арья! – он перешел на крик, напугав ее. – Мою мать, моего отца, моих бабушку и дедушку, мою сестру… Они думали, что убили и меня! И что же я должен делать, провести остаток жизни ни с чем, потому что узурпатор забрал у меня все!?