В КАКОМ НАПРАВЛЕНИИ?
Этот вопрос относится к самым трудным. Главный реформатор открывает лишь некоторые карты. Постарайтесь представить себя в его, реформатора, ситуации со всеми вообразимыми ее опасностями и вы, должно быть, согласитесь, что подобный стиль – едва ли не единственно возможный. Реформатор, похоже, хорошо усвоил уроки судьбы предшественников. Кажется, он сознает свою принадлежность к поколению, для которого важнейшим событием стала хрущевская оттепель, особенно учитывая, что и его семьи, по слухам, коснулись сталинские репрессии. О нем говорят также, что он умеет учиться на ходу и что сегодня он – в хорошем смысле – другой человек, чем два с половиной года назад. С симпатией воспринимаются его усилия сломать утвердившийся за десятилетия ритуал официального поведения и утвержденных норм – изменение маршрутов следования, вхождение в толпу, обращение с вопросами к людям, заранее к тому не готовым, и т.д. Это ведь мелочи, скажете вы; да, не самое главное, но радует. И вербует ему горячих сторонников – прежде всего в среде интеллигенции. Наивные энтузиасты, по вашему мнению? Будьте, однако, осторожнее и – напомню сказанное прежде – не доверяйте аналогиям: в тех условиях подобная попытка изменения стиля является знаком, сигналом, способным означать многое…
А что глубже – под внешним слоем жестов и манер? Весь послеленинский период подвергается очень критичной оценке. Констатируется, что умеренно плюралистическая (несмотря на свою ограниченность) концепция Новой Экономической Политики, осуществляемой худо-бедно в 1921-1928 годах, была наиболее разумной и что ликвидация НЭПа и его замена сталинским централизмом и диктатурой страха стали несчастьем для страны и коммунистического движения. Из наследия Ленина отбирают прежде всего его поздние статьи, бьющие тревогу по поводу бюрократического засилья, и подчеркивается значение высказанных в «Государстве и революции» прогнозов постепенного ограничения роли государства. Это пока разведка и артподготовка, не всегда согласованные и понятные в выборе целей. Границы критики постепенно расширяются, некоторые определения и формулы, как кажется, играют роль ограничителей, словно участников дискуссии связывает молчаливая договоренность: не слишком много сразу… Известно также, что самая честная переоценка прошлого не заменит ясной программы на будущее, особенно в сфере экономики – а ее-то пока и нет. Важно, по крайней мере, что это – почти во всех областях – открытый процесс и что пока я допишу данный текст, кто-либо выскажет пару суждений, прежде казавшихся совершенно еретическими.
(Маленькое отступление: период юбилейных торжеств подобному не благоприятствует, это скорее время, когда призывают к традиционному консенсусу. Я бы не принимал это близко к сердцу. С давних пор, как помнится, различные более острые публикации принято откладывать на послепраздничный срок; на этот раз, наверное, будет так же).
Говорится о реформировании ведомств и служб, касающемся многих сфер общественно-политической жизни (правда, в разном темпе). В нем срочно нуждаются органы законодательства и юстиции, административная система, просвещение, здравоохранение, культура, защита окружающей среды, торговля и обслуживание – словом, всё, что было специфически советским. Не говоря уж понапрасну о производстве и экономике в целом. Следует предположить, что главный реконструктор имеет в этом плане своё видение приоритетов и последовательных шагов. Общим лозунгом является демократизация. Что это будет означать на практике? Как далеко она зайдет? Повторю: карты нам открывают медленно и осторожно. В некоторых областях, где надобность перемен и срочных решений особенно остра (а где дело обстоит иначе?), осуществляются лишь первые, осторожные начинания, ставится диагноз – как правило, очень осмотрительный. Новым является, однако, само стремление разобраться в ситуации, это касается, например, пока лишь чуть задеваемых вопросов религии, верующих, взаимоотношений государства и церкви, далее – национальных проблем, далее – различных аспектов заграничной политики (прежде всего – Афганистан)…
Я предлагаю в оценке прагматический подход: независимо от того, как далеко удастся продвинуться, само избранное направление благоприятно для общего дела людей доброй воли, и то, что будет достигнуто на этом пути, станет их общим успехом.
РАССТАНОВКА СИЛ.
И здесь ясно далеко не всё, поскольку ситуация переменчива. Секретом полишинеля является то, что еще далеко до завершения формирования высших органов власти в соответствии со стремлениями главного реформатора. Не стану вдаваться в персональные характеристики – во-первых, это трудное и рискованное дело, во-вторых, польский опыт отучил меня от этого занятия. Понятно, что широко понимаемый аппарат власти в различных частях своего состава реформатора поддерживает, поскольку без этого не могла бы идти речь об управлении страной. Известно также, что это вовсе не поддержка всего аппарата, так как многие лица среднего и высокого уровней чувствуют нависшую над ними угрозу и, конечно, не ошибаются: сам Горбачев высказывается на сей счет часто и вполне определенно. В высказываниях отдельных членов руководства – и это тоже ни для кого не тайна – выступает разноголосица. Это могут быть принципиальные расхождения, но возможно также – на что здесь обращали моё внимание – и намеченное заранее распределение ролей: различные тона, нюансы и даже аргументы для различных обстоятельств и аудиторий. Вероятнее всего, имеет место и то, и другое.
КТО ЗА?
Попробую представить приблизительное соотношение сторонников и противников перестройки, оговариваясь, что буду предельно краток.
Об аппарате власти речь уже была. Наиболее активной группой является упоминавшаяся выше часть интеллигенции – творческой и научной. Говоря точнее, прежде всего та ее часть, которая, сознавая собственную ценность и достоинство, не боится, а напротив – жаждет свободной конкуренции умов и талантов. Она следит за переменами и перспективами перемен, связывая с ними самые большие надежды, волнуется и аплодирует. При всем этом она сохраняет всё же довольно большую пассивность, ангажированность часто сводится к роли футбольных болельщиков. Я еще напишу о них отдельно. Подлинную активность демонстрирует группа, относящаяся практически к одному поколению, это бывшие «дети XX Съезда», молодежь эпохи оттепели, потом привычно ругаемая и поносимая. Те, что не разочаровались, не спились и не уехали, вступают теперь в новый раунд поединка. Их фамилии вы найдете под самыми резкими текстами, в составе многих редколлегий, в заставках популярных телепрограмм. Страшно подумать, что было бы, если бы не существовал опыт оттепели: отсутствовала бы элементарная основа, опора для создания «очеловеченных обстоятельств». Но невеселые мысли одолевают, когда думаешь о реальных возможностях этого поколения, поскольку следующие две младшие генерации представляются опасно зараженными наследием оппортунизма, конъюнктурности, приспособленчества. Перестройка, естественно, вызывает их симпатии, но – пока что – не потребность действовать. Исключения, понятно, есть, но в целом картина, по-моему, именно такова.
Живут перестройкой и являются ее практиками люди – пока еще ограниченной – инициативы частной и полуприватной, в городе и в деревне. Лучше, как я слышал, она укореняется в прибалтийских республиках и в какой-то степени на Кавказе. В России дело идет очень туго. Возможности сельской многолетней аренды (семейный подряд) или аккордных договоров доныне используются в минимальной степени. Исчезли всякие стимулы, уничтожена сама сущность крестьянского труда, это большая беда, и выхода покуда не видать. А частные лавочки и услуги – это пока скромные цветочки на ватнике или, если кому такое нравится больше, птенцы ласточки, не обещающие скорой весны.
В целом содействует перестройке (а как же иначе?) демократическая оппозиция, а точнее – те ее скромные и довольно разрозненные силы, что пережили тяжелые догорбачевские времена или ожили после недавних освобождений из тюрем и лагерей. Большинство из них занимает позицию доброжелательно-выжидательную, некоторые (как, например, группа «Гласность») пробуют создать подобие демократического лобби. Заслуживает внимания взвешенная и последовательная позиция Андрея Сахарова, который поддерживает общее направление преобразований и в то же время указывает на то, какие сферы они обязаны охватить, чтобы реально изменить ситуацию. С удовлетворением можно отметить, сколь важна и необходима в атмосфере борьбы за создание здорового общественного мнения роль этого – что теперь очевидно для всех – великого сына России. Детьми перестройки – воспользуемся термином времен оттепели – несомненно, являются члены повсеместно возникающих в последнее время, особенно на основе экологической деятельности, неформальных групп (сокращенно «неформалы»). Именно они пробуют разбудить, вырвать из спячки молодые поколения. К ним я тоже еще вернусь. Они пестры по составу, довольно динамичны, заключают первые соглашения «горизонтального» типа: в этом можно видеть ценную завязь подлинного общественного мнения. Это, конечно, «дрожжи будущего», но требуется еще много тепла, прежде чем взойдет тесто для приличного пирога. Они же тем временем действуют лишь в той же самой, узкой, интеллигентской сфере.
