Как только нарисовали все гербы, выбрал Тирант самых любезных и знатных девиц и дал каждой по щиту. Потом собрал он свиту из рыцарей, и вместе со множеством трубачей и менестрелей прошествовали они перед королем и придворными. Увидев четыре щита, спросил король, кому же они принадлежат. Тут один герольд сказал:

Сеньор, это щиты Тиранта Белого и его спутников.

Приблизившись к тому месту, где находились король с королевою, спешился Тирант, поднялся к ним и попросил у его величества разрешения вместе со свитою дотронуться до щитов четырех незнакомцев, дабы помочь им исполнить их замысел. Король же остался очень доволен, потому что Тирант и спутники его были славными и храбрыми рыцарями, а еще оттого, что так скоро нашлись при его дворе смельчаки, поспешившие принять вызов.

Тирант же так поторопился, боясь, что опередят его другие и прежде него отправятся дотронуться до щитов, а потому едва успели расписать для него четыре больших штандарта, а также четыре полукафтанья для двух герольдов, одного глашатая и одного пажа. И такою свитой торжественно направились мы к лагерю четырех рыцарей.

Они же, заслышав звуки труб и увидев, сколько народу к ним явилось, очень подивились, что так скоро нашли тех, кого искали, ибо один лишь божий день миновал со дня их приезда. Вышли все четверо из шатра очень богато одетые, однако, дабы не быть узнанными, не снимали они суконные шапки, закрывавшие лицо. И велели рыцари опустить немного марс, дабы могли достать до него девицы. Первой дотронулась до щита Прекрасная Агнесса. Выбрала она щит Любовь, хотя ближе к ней висели другие щиты, но, прочтя названия, не захотела она дотронуться до другого. Донья Гьюмар, дочь графа Фламандского, выбрала щит Храбрость. Кассандра, дочь герцога Прованского, выбрала щит Позор. Несравненная Красавица, дочь герцога Анжуйского, предпочла щит Честь. Как все это проделали, каждая девица повесила свой щит рядом с тем, до которого дотронулась, чтобы победитель мог унести свой щит вместе с щитом своего противника — так было условлено.

Когда подвесили все щиты, четверо рыцарей сняли с коней четырех любезных девиц и каждый взял свою за руку. Мы же все спешились, и повели нас в шатер, где стояли постели. И один из рыцарей передал такую записку Прекрасной Агнессе:

«Клянусь, моя дама, что ежели, снявши все одежды, возлежали бы вы на сей постели, а спутницы ваши, сделав то же самое, на трех других целую зимнюю ночь, сказал бы я, что на всем белам свете не сыскать четыре великолепных таких постели».

Зачем же вам, рыцари, наше присутствие? — сказала Прекрасная Агнесса. — Вижу я здесь четырех любезных дам, которые по ночам разделяют с вами ложе, чего же еще желать вам?

Из всего хорошего выбирает человек лучшее, — ответил рыцарь.

И тотчас же принесли обильные угощенья из самых разных фруктов. Тут собрались мы уезжать, и один из рыцарей подарил на прощанье Прекрасной Агнессе очень красивый и богато украшенный часослов. Другой рыцарь преподнес донье Гьюмар браслет, наполовину стальной, наполовину золотой, богато украшенный алмазами и другими каменьями. Третий рыцарь подарил Кассандре золотую змейку, усыпанную драгоценными камнями, змейка эта кусала себя в шею, вместо глаз же у нее были два больших рубина. У Несравненной Красавицы были чудесные светлые волосы до пят, и подарил ей четвертый рыцарь золотой гребень, столь же ценный, как и подарки других рыцарей. А каждый герольд, глашатай, и паж, и трубач, и менестрель получил от них по тысяче золотых. И не захотели рыцари разлучаться с четырьмя девицами, пока не проводили их до свиты королевы, которая в ту минуту находилась подле короля. Король принял рыцарей очень любезно, оказав им положенные почести. Они же письменно попросили его величество и судей, чтобы возле их шатров соорудили новое ристалище, поскольку в прежнем уже полегло столько народа, что походило оно на рыцарскую могилу, и король вместе с судьями охотно согласились.

Получив ответ, взяли рыцари королевское разрешение и, вернувшись в лагерь, сей же час велели строить новое ристалище.

И каждый день, сеньор, появлялись четверо незнакомцев в новых и весьма богатых одеждах. А еще истинно могу сказать вам, ваша милость, много рыцарей недовольны были Тирантом, когда вызвался он биться на том поединке, поскольку сами они хотели того же.

Как построили ристалище и рыцари достаточно отдохнули, на воротах Скалы повесили грамоту, где говорилось, что рыцарь, дотронувшийся до щита Любовь, должен прибыть на поединок через три дня. Тирант же несколько дней находился наготове, ожидая, пока его вызовут.

И вот в назначенный день, он собрал всех девиц и рыцарей своей свиты и торжественно, как положено было, отправился на поле. Король с королевою уже находились на помосте.

Когда Тирант прибыл, противник ожидал его за полотняным барьером, судьи велели закрыть ворота ристалища и поставили Тиранта напротив. Едва раздался зов трубы, пришпорили рыцари коней и ринулись друг другу навстречу с копьями наперевес, и любо было глядеть, как они бьются. Сильный удар противника пришелся прямо в копьевой упор на доспехах Тиранта, и хотя копье не пробило доспех, но лишь острием сорвало правый наплечник и разодрало в клочья рукав камзола, у Тиранта свет померк в глазах. В другой раз попал рыцарь Тиранту прямо в крепление забрала, и ударь он на два пальца ниже — распроститься Тиранту с жизнью навеки. Вновь удар был такой силы, что выбил Тиранта из седла, и упал он на землю, однако сразу же поднялся. Перед тем Тирант дважды попадал противнику в левое плечо, отчего наплечник у того сбился на сторону, как это нередко случается, и вот в третий раз Тирант ударил рыцаря в то же место и порвал кожаный ремень, в который продеты были конопляные шнуры, державшие наплечник. И остался бы рыцарь без доспеха, ежели бы не был наплечник привязан изнутри толстым шелковым шнуром в палец толщиною. Однако не было от такого доспеха никакого проку: скорее мешал он рыцарю, чем помогал, и так продолжали рыцари биться, притом у одного уязвимым было правое плечо, а у другого левое.

Судьба улыбнулась Тиранту — он первым сумел ударить противника в незащищенное плечо и тяжелым копьем пробил его насквозь, рыцарь уронил руку на конскую шею, да так и не смог больше поднять ее. Тогда, желая продолжить бой, стал рыцарь просить, чтобы привязали его руку, однако ж рана его была слишком глубокой, терял он много крови, с каждой минутой силы оставляли его, и вот, сильно дернувшись, застыл он в седле, и только вместе с седлом смогли снять с коня мертвого рыцаря.

Тирант же покинул ристалище, так и не подняв забрала и не показав никому своего лица. Тем временем один из трех рыцарей сообщил королю письменно о своем намерении немедленно сразиться с победителем. Однако турнирные судьи воспротивились тому и объявили, что по установленным ими правилам не может в один день быть двух убитых, и всю следующую неделю дозволяются смертельные бои лишь в дни, специально для того назначенные, те же, кто не желает подчиниться правилам, могут, коли будет на то их воля, покинуть турнир в любую минуту.

Теперь, когда погиб наш товарищ и брат по оружию, разве можем мы уехать? Пусть все мы найдем здесь свой конец, но отомстим за его смерть! — сказали тогда трое рыцарей.

Король велел похоронить убитого со всеми почестями, что оказывали другим рыцарям, павшим в смертельном бою. А во время похорон три его брата по оружию оставались спокойными и безмолвными, на их лицах не было слез, однако в знак грядущей мести надели они кроваво-красные одежды.

Глава 72

О том, как Тирант бился по очереди с тремя рыцарями и победил каждого.

В день, назначенный для боя, Тирант облачился в доспехи, сделав это в глубочайшей тайне. И не подумайте, ваша милость, что вся свита его об том знала — лишь нас трое, а еще Тирантовы родичи да старый его слуга. Велел Тирант принести для него, а также для герольдов и глашатаев штандарты и туники с фамильными гербами его деда, поскольку первый раз бился он в доспехах с гербами его бабки. В полном вооружении сел он на коня с красивой упряжью. А одного из рыцарей, который сейчас сидит меж нами, он уговорил остаться под замком в его покоях, дабы все подумали, будто сам Тирант там находился.