- Обязательно, тебе первой.

И затем Уотсон наконец-то вышел быстрым шагом на улицу. Такси остановилось мгновенно (невероятно! только Шерлоку удавался такой фокус, не иначе – гипнозом), и Джон назвал адрес больницы Святого Варфоломея.

Деверь и свекровь уже расположились в комнате для посетителей. Миссис Хадсон нигде не было видно. Доктор подумал, что такая ярая травница должна испытывать непреодолимое отвращение к больницам.

В сиреневом костюме Селеста выглядела очень женственно, мягко, к лацкану жакета была приколота фрезия. Серебряные волосы были уложены в красивую высокую причёску, на которой была закреплена сиреневая шляпка-таблетка. Стоимость шляпной булавки без сомнения покрыла бы расходы Джона на еду в течение года.

Майкрофт, отойдя к окну, давал указания тихим, но повелительным тоном своей помощнице Антее, как она назвалась при первой встрече с Уотсоном, но с тех пор он так и не узнал её настоящего имени.

Селеста, как всегда, заметила его первая.

- Джон, дорогой, - сказала она, быстро поднявшись и неожиданно оказавшись рядом с зятем. Он улыбнулся ей с искренней симпатией – она вычислила точную дату и приехала поддержать его, в чём он действительно нуждался, – и позволил поцеловать себя в щёку.

- Волнуетесь? – спросила она со сдержанным ликованием, будто они вдвоём готовили какой-то большой розыгрыш. (Кто знает, может, так оно и было).

- Просто места себе не нахожу, - признался тот, проведя рукой по лицу.

Уотсон поймал взгляд деверя и кивнул ему. Тот в знак приветствия слегка наклонил голову и немедленно отвернулся к своей помощнице. Возможно, ему пришлось разбираться с непредвиденными трудностями или же руководить неотложными рутинными делами даже в ожидании появления на свет племянника или племянницы. Джон сам попросил не сообщать ему пол будущего ребёнка, и за всё течение беременности Майкрофт, Селеста и Дороти (суррогатная мать) не проронили ни слова.

Едва Джон уселся напротив свекрови, как раздался жуткий топот, услышав который, Майкрофт с трудом сдержал стон: в комнату ворвалась запыхавшаяся растрёпанная Гарри Уотсон с вытаращенными глазами.

- Я что-нибудь пропустила? – спросила она, обнимая Джона.

- Я сам только приехал.

- Хвала небесам! Итак, - проговорила Гарри, буквально упав на стул рядом с братом, - родительская бригада Холмсов-Уотсонов в сборе?

- Выходит, что так, - попытался улыбнуться Джон.

- Ты считаешься отцом, - сообщила Гарри, и возразить было нечего. – А это твоя родня по мужу? – спросила она, не понижая голос и указывая на них пальцем.

- Да, разрешите вас представить. Гарриет – это миссис Селеста Холмс, мать Шерлока, а с Майкрофтом Холмсом, думаю, ты уже встречалась?

- Нет, мы общались только по телефону. Как поживаете, миссис Холмс? – она протянула руку Селесте, и та ответила элегантным пожатием с почти незаметным пренебрежением.

- Как приятно встретиться с вами, Гарриет. Джон столько о вас рассказывал. Вы были невероятно любезны, согласившись помочь осуществить наш замысел.

- Прошу вас, зовите меня Гарри, терпеть не могу полное имя, - она передёрнула плечами, и Джон через силу засмеялся.

Почти всё время отношения со старшей сестрой были напряжёнными, если не враждебными, но они выросли вместе и были единственными союзниками друг друга в попытках противостоять пагубному влиянию со стороны тирана-отца и абсолютно бесхарактерной матери. Бывали моменты, когда знакомая с детства атмосфера разрушения и хаоса, которую Гарри повсюду приносила с собой, действовала на Джона успокаивающе. Шерлок отлично с этим справлялся, но теперь… его нет.

- А вы должны звать меня просто Селеста. Не выношу обращения «миссис Холмс» – довольно наслушалась от матери моего мужа. Прошу вас, называйте меня либо матушка, либо Селеста, либо без имён.

- Теперь уже бабушка, мне кажется, - сказала Гарри, толкнув брата локтем. – Что скажешь, Джон?

- Да, я тоже так думаю, - растерянно согласился он, чувствуя, что всё это происходит не с ним, а он лишь смотрит какое-то реалити-шоу по телевизору.

Через несколько минут Гарри, пожав его запястье и весело бросив: «Увидимся, папочка», - исчезла за дверью. Она согласилась присутствовать при родах и поддерживать Дороти. Джону было немного любопытно, что Гарри чувствует к готовому появиться на свет младенцу, ведь это, в конце концов, её ребёнок – на генетическом уровне. Его старшая сестра никогда не была склонна к душевным самокопаниям, оставаясь весьма и весьма практичной особой и превосходя в этом Джона. Немного подумав, он пришёл к выводу, что Гарри, преследуя собственные цели и выгоды, благополучно забудет о том, что любезно предоставила недостающую половину необходимого материала (со стороны Уотсонов) для создания бомбы, которая вот-вот взорвётся за этими стерильными белыми дверями.

Селеста взяла Джона за руку, и он почувствовал лёгкое подбадривающее пожатие. Абсолютно неожиданный жест человеческого участия, не вписывающийся в образ респектабельной дамы, которая в семидесятых годах прошлого столетия представляла собой всё британское правительство – не меньше.

- Вы прекрасно со всем справитесь, Джон. Подумали об имени для ребёнка?

- Нет… Ведь нет никакой спешки? Хотя я должен буду заполнить документы.

- Могу я взять на себя смелость предложить имя Розалин, если будет девочка? Я только предлагаю, не настаиваю, но это семейное имя Холмсов.

Джон улыбнулся и кивнул. Он мысленно примерил это имя. Маленькая девочка с глазами Шерлока и каштановыми кудряшками – Розалин, Рози. Прелестно. Уотсон поставил галочку в воображаемой графе. Не то, чтобы он действительно составил список. Последние месяцы он был в панике, так что было не до выбора детских имён.

Ожидание затягивалось. Майкрофт ненадолго оторвался от дел и несколько минут пристально смотрел на зятя и мать, а затем вновь вернулся к ноутбуку, отослав помощницу с поручением принести всем еды, при этом обратившись к ней «Тесс» (несомненно, она перешла с чтения любовных романов на классическую литературу). Та удалилась, цокая каблучками и явно не одобряя возложенную на неё роль доставщика пиццы.

На секунду Джон задумался о том, как бы вёл себя Шерлок, если бы был сейчас с ними. Если бы они переживали этот момент вместе. Он бы нервничал, бегал бы по комнате с безумными глазами, ероша волосы и безжалостно сминая свой обычно безупречный костюм. Он бы отпускал оскорбительные замечания в адрес всех и каждого, находящегося в комнате ожидания, без стеснения выбалтывая все их неприглядные тайны. Он бы доставал медсестёр, заставляя держать в курсе происходящего, командовал бы ими и указывал, как им следует выполнять их работу. Если бы Шерлок был здесь, то Джону пришлось бы ему врезать, чтобы заставить заткнуться.

Вернись, вернись, вернись.

Конечно, вероятность того, что они с мужем, будь он жив, могли оказаться в такой ситуации, была ничтожной. Вполне может быть, что эту тему они бы обсудили так или иначе. Но скорее всего они жили бы по-прежнему, пока не стали бы слишком старыми или покалеченными для обзаведения детьми. Они бы удалились в деревню, и тогда Джон соорудил бы для Шерлока пасеку, о которой тот ему все уши прожужжал.

Но этого никогда не случится. Джон видел своё будущее, заполненное пелёнками, перемазанными щёчками, погремушками и уборкой. Простые милые глупости, но также и маленькие домашние аварии: ветрянка, отдавленные дверью пальчики, а затем – хулиганство, сложности в отношениях с друзьями. Жизнь Джона будет состоять из всего того, к чему его муж питал отвращение, считая полной чушью и смертельной скукой. Если при Шерлоке его жизнь походила на фейерверк в ночном небе, где смешивались неоново-розовый и электрический синий, яркие белые фонтаны и мерцающий золотой дождь, то теперь без него остался только пустой бесцветный сумрак отгремевшей войны, переходящий в цвет больничных дверей – ненавистный, омерзительный, пустой цвет. Так бы Шерлок это увидел?