Они миновали темный и затихший паб. Теперь Коврин настороженно шел за Карлом. Карл подошел к двери дома, где он жил. Родители наверняка спят уже, а может быть, все еще работают. Семья Карла снимала комнату над цехом.

Коврин прошептал:

— Песоцкий что, здесь живет? Ты можешь теперь идти.

— Я здесь живу. Песоцкий сказал, что сам найдет меня здесь, — наконец нашел в себе смелость ответить Карл. Признавшись, он почувствовал облегчение. — Понимаете, Песоцкий должен мне пять шиллингов. Он сказал, что придет сюда и заплатит. Возможно, он ждет нас внутри.

Коврин выругался и толкнул Карла в сторону от света, сочащегося из-за двери. Карл сморщился от боли, когда рука русского сильно сжала его плечо возле шеи.

— Все будет хорошо, — промямлил Карл. — Песоцкий придет. Все будет хорошо.

Хватка Коврина ослабла. Русский глубоко вздохнул, поднес руку к носу и почесал нос, насвистывая сквозь зубы какую-то мелодию и размышляя над тем, что Карл ему сказал. Карл толкнул ручку двери, и они оказались в узком коридоре. В коридоре была темнота — хоть глаз выколи.

— Спичка у вас найдется? — спросил Карл.

Коврин зажег спичку. Карл нашел огрызок свечи и подал его Коврину. Русский успел зажечь свечу в последний момент перед тем, как спичка обожгла ему пальцы. Карл заметил, что в другой руке у Коврина пистолет. Это был очень странный пистолет: с вытянутой прямоугольной металлической коробкой, опускающейся вниз от ствола перед спусковым крючком. Карлу никогда не доводилось видеть изображение подобных пистолетов. Он подумал: может быть, Коврин сам его сделал?

— Ну ладно, теперь куда? — проговорил Коврин. Он поднес пистолет к свету свечного огарка. — Если я заподозрю, что ты ведешь меня в ловушку…

— Песоцкий придет, — сказал Карл. — Это не ловушка. Он сказал, что встретится со мной здесь. — Карл показал на лестницу без перил. — Может быть, он там. Посмотрим?

Коврин несколько мгновений сосредоточенно думал, а затем покачал головой.

— Ты пойдешь. Посмотришь, нет ли его там. Если он там, приведешь его сюда, ко мне. Я буду ждать.

Карл оставил Коврина с горящим огарком и начал подниматься по лестнице. Карлу надо было в темноте одолеть два пролета лестницы без перил. Еще когда они подходили к дому, Карл заметил, что света в окнах нет. Впрочем, этого и следовало ожидать. Мистер Армфелт знал закон и всегда принимал меры предосторожности. Эту часть Уайтчепл фабричные инспекторы посещали редко, но все-таки незачем было лишний раз привлекать их внимание. Если инспекторы прикроют бизнес мистера Армфелта, где еще люди смогут найти работу? Карл заметил слабый свет, пробивающийся из-под двери. Он открыл ее. Газовый рожок был вывернут почти до конца. В помещении царил полумрак. За столом сидели женщины, дети и мужчины, склонясь над шитьем. Отец Карла поднял голову, когда Карл вошел. У отца были красные воспаленные глаза. Он щурил их. Руки его тряслись. Было ясно, что он ждет Карла. Карл заметил, что мать лежит в углу помещения. Прилегла, чтобы вздремнуть.

— Карл! — Отец встал, пошатываясь. — Что с тобой стряслось?

— Дело оказалось более долгим, чем я ожидал, отец. Я уже заработал кучу денег и это еще не все. Принесут еще. Кроме того, там внизу человек, которого я встречал. Он может предоставить тебе работу наборщика.

— Наборщика? — Отец Карла потер глаза и снова сел. Казалось, он с трудом понимал, что говорил ему Карл. — Наборщика? Твоя мать была в панике. Она хотела уже обращаться в полицию. Она думала — несчастный случай…

— Я отлично поел, отец, и заработал кучу денег. — Карл полез в карман. — Тот русский дал мне деньги. Он очень богат.

— Богат? Сытно поел? Ладно, утром все мне расскажешь. Ступай наверх. Мы с матерью скоро придем.

Карл понял, что его отец настолько устал, что не понимает. Карлу приходилось видеть уже отца таким.

— Ты иди, отец, — сказал он. — Я, кстати, и поспал. Кроме того, мне надо закончить кое-какое дело, прежде чем я пойду спать. Этот молодой русский, который приходил сегодня, он возвращался?

— Тот, что дал тебе работу? — отец повращал глазами и потер их. — Да, он приходил примерно четыре или пять часов назад. Интересовался, не вернулся ли ТЫ.

— Он приходил, чтобы заплатить мне за работу, — сказал Карл. — Он не сказал, он еще вернется?

— Думаю, да. У него был озабоченный вид. А что случилось, Карл?

— Ничего, отец. — Карл вспомнил о пистолете в руке у Коврина. — Ничего, что касалось бы нас. Когда Песоцкий вернется, все закончится. Они уйдут.

Отец Карла встал на колени подле матери, пытаясь ее разбудить, но она никак не хотела просыпаться. Отец Карла лег рядом с ней и тут же заснул. Карл улыбнулся, глядя на них. Когда они проснутся, они будут наверняка несказанно удивлены, увидев 25 шиллингов, которые он к тому времени заработает. Но что-то смутно омрачало радость Карла. Карл нахмурился, он понял, что это пистолет, который он видел в руках у русского. Карл надеялся, что Песоцкий скоро вернется и что они с Ковриным уйдут прочь. Карл понимал, что не может сейчас просто так отослать Коврина, потому что в этом случае вряд ли Песоцкий заплатит ему пять шиллингов. Так что надо было ждать. Карл увидел, что кое-кто из сидящих за столом повернулись и смотрят на него. Взгляды были почти враждебными. Возможно, они завидуют его удаче. Карл вызывающе посмотрел на них, и сидящие тут же вернулись к своей работе. В этот момент Карл ощутил, каково это — быть мистером Армфелтом. Вряд ли мистер Армфелт был богаче тех, кого он нанимал. Но у него была власть. Карл понял, что власть — это почти так же хорошо, как деньги. Даже немножко денег уже дают большую власть. Он с презрением оглядел комнату, людей с мрачными замкнутыми лицами, скорчившихся в углу на грязном полу своих спящих родителей. И улыбнулся.

В помещение вошел Коврин. Руку с пистолетом он сейчас держал под пальто. Лицо его было бледнее, чем обычно. Резко выделялись красные пятна на скулах.

— Песоцкий здесь?

— Он придет. — Карл показал на спящего отца. — Мой отец сказал, что он придет.

— Когда?

Карла начало забавлять ковринское беспокойство.

— Скоро, — отозвался он.

Сидящие за столом люди снова подняли головы. Одна молодая женщина сказала:

— Вы мешаете нам работать. Шли бы куда-нибудь трепаться в другое место.

Карл засмеялся. Смех был визгливым и неприятным. Даже сам Карл испугался собственного смеха.

— Да мы и так не собираемся здесь оставаться, — сказал он. — Так что давайте, валяйте, работайте.

Молодая женщина что-то проворчала, но вернулась к шитью.

Коврин с отвращением смотрел на них.

— Дурачье, — сказал он. — Вы всегда будете жить в дерьме, если только сами не попытаетесь изменить свою судьбу. Вы все жертвы эксплуататорского класса.

Отец молодой женщины, что сидел рядом с ней, сметывал шов на брюках. Он поднял голову и — кто бы мог ожидать? — в его глазах блеснул огонек иронии.

— Да, ТОВАРИЩ. Ты прав, — сказал он. А руки продолжали шить. — Такие мы все — жертвы.

— Вот и я о том. — Коврин выглянул наружу за дверь. Видно было, что он на пределе. — Вот и я о том же. — Он шагнул за дверь. — Я подожду на площадке, — бросил он Карлу.

Карл тоже вышел за ним на площадку. Высоко над ними сквозь крохотное слуховое окошко сочился бледный свет. Окно было почти целиком заколочено кусками фанеры. Из помещения за дверью доносился стрекот швейных машин. Карлу показалось, что стрекот машинок похож на шебуршание крыс, рыщущих в темноте в поисках пищи.

Карл улыбнулся Коврину и сказал развязно:

— Да он спятил, этот старикан. Я к тому, что они и вас причисляют к жертвам. Ведь у вас денег куры не клюют, а, мистер Коврин?

Коврин не ответил. Казалось, он не замечал Карла.

Карл сел на верхнюю ступеньку. Сейчас он почти не чувствовал холода. Завтра у него будет новое пальто.

Он услышал, как внизу открылась входная дверь. Карл поднял глаза на Коврина. Видно было, что русский тоже это услышал. Карл кивнул. Это мог быть лишь Песоцкий. Коврин слегка отодвинул Карла и быстро начал спускаться по ступенькам. Карл вскочил и последовал за ним.