Правдивость слов Шалашова была подтверждена ровно через пять минут, в телефонном разговоре с маршалом Рокоссовским. Генерал Петров получил приказ немедленно грузиться на имевшиеся в его распоряжении десантные баржи и паромы. Подавляющим числом это были трофейные, немецкие корабли, согнанные к побережью Булони по приказу командования. На них вот уже несколько дней, солдаты отрабатывали погрузку и высадку на берег условного противника.

Успехи в освоении этих элементов были налицо. Петров был доволен своими подчиненными, но был один существенный недостаток, не позволявший генералу полностью выполнить приказ маршала. Для ложного "булонского лагеря", командование предоставило десантных кораблей ровно для половины соединения генерала Петрова. Был ли это досадный просчет или большего количества кораблей у моряков не было, но факт оставался фактом. Одномоментно, генерал мог посадить на десантные транспорты чуть более двух полков, о чем он честно доложил маршалу.

- Как же так? Трофименко доложил мне, что твое соединение обеспечено десантными кораблями на две трети - искренне удивился Рокоссовский.

- Не знаю, когда и что вам докладывал Богдан Адамович, но на данный момент, я могу посадить на корабли стрелковый полк, артиллерию и немного танков. Для переброски всего соединения придется сделать три рейса, товарищ маршал - доложил Петров, и в трубке повисла напряженная пауза.

В отличие от большинства советских военачальников той эпохи, Константин Рокоссовский, в случаи возникновения непредвиденных обстоятельств, вел себя несколько нестандартно. Он не обрушивал на голову подчиненного уничижительные громы и молнии, не грозил немедленным расстрелом и не требовал немедленного исправления любой ценой. Вместо этого, прославленный маршал думал и молчал, и это молчание было для его подчиненных, куда худшим наказанием, чем площадная брань и громкие угрозы.

Пытку молчание, генерал Петров выдержал ровно полминуты, а затем подал голос, не выдержав это испытание.

- Отдать приказ о начале погрузки, товарищ маршал?

- Кого вы намерены поставить во главе передовой части десанта? - глухо, словно через силу спросил Рокоссовский. - Мальцева или Спиридонова?

- Я намерен сам возглавить этот авангард.

- Об этом не может быть и речи. Вы нужны мне здесь товарищ Петров - запротестовал маршал, но Георгий Владимирович продолжил гнуть свою линию.

- Полковник Артамонов прекрасно заменит меня на этом берегу, товарищ маршал. Следуя вашим наставлениям, я воспитал хорошего зама, который в случаи моего выбытия из строя прекрасно заменит меня на поле боя. Я полностью уверен, что он справиться с задачей по переброске войск через пролив не хуже, если не лучше меня. Тем более, со слов спецпредставителя я понял, что нам крайне важно как можно быстрее оказаться на английском берегу.

- Да, нам очень это важно, но я предпочел видеть тебя здесь, а твоего зама там.

- Товарищ маршал, я не из числа тех учителей, что толкают своих учеников в воду в поисках брода, а сами сидят на берегу в ожидании результата. Я полностью уверен, что любой мой командир справиться с переброской войск, но не уверен, что они сделают на том берегу все так же, как сделал бы я сам. Поэтому прошу вас разрешить лично возглавить авангард.

И вновь в телефонной трубке повисла напряженная пауза. В любом другом случае, Рокоссовский бы запретил Петрову подобный риск и был бы абсолютно прав. Не дело командира вести солдат в бой, а его прямая обязанность командовать из штаба. Однако нынешний случай был из разряда неординарных.

Возникала возможность, без боя перебросить часть войск на территорию противника. Ею надо было воспользоваться как можно скорее и при этом, позарез нужен был результат. Можно было послать во главе авангарда Артамонова или Спиридонова, но маршал не был так в них уверен, как он был уверен в генерале Петрове. Кроме таланта и умения, "славный сын якутского народа" ещё и родился под счастливой звездой, что в военном деле было большим делом.

- Хорошо, Георгий Владимирович, пусть будет, по-твоему. Оставляй за себя Артамонова, но очень тебя прошу, будь осторожен - с большой неохотой согласился Рокоссовский.

- Есть быть осторожным, товарищ маршал - бодро заверил собеседника Петров, но оба они прекрасно понимали всю эфемерность сказанных слов. Слишком много было неизвестного в предстоящей операции, слишком много неясностей, чтобы в полной мере, можно было говорить об осторожности и разумности.

Именно эта неясность и неопределенность, подтолкнула генерала Петрова к решению не брать с собой личного переводчика Марию Захарову, ограничившись услугами штатного толмача. Поступок был весьма разумным и оправданным. Находясь в шаге от победы, Георгий Владимирович решительно не хотел подвергать риску жизнь близкого ему человека, но его намерения полностью не совпадали с мнением самой Марии Владиславовны.

- Товарищ генерал, почему вы отказываетесь включить меня в первую десантную группу? Два дня назад вы говорили, что работа переводчика Чемоданова вас совершенно не устраивает, а теперь вы берете его с собой?! - гневно вопросила Захарова. Разговор шел с глазу на глаз, но на людях, Мария Владиславовна всегда называла Петрова на "вы". На "ты" они говорили только вечером.

- Приказы начальства не обсуждаются, товарищ старший лейтенант, - недовольно буркнул Петров, внимательно наблюдая за началом погрузки на понтоны артиллерии. - Вы остаетесь помогать полковнику Артамонову на случай всякого форс-мажора. Там, нам, скорее всего, предстоят серьезные бои, в которых ваше знание вряд ли пригодиться.

- Вы не смотрите вперед - начала Захарова, но генерал властно оборвал её. - Молчать! Кругом шагом марш - рыкнул на переводчицу Петров и бросился к десантной барже, на которую никак не мог въехать гвардейский миномет.

Столь четкий и ясный приказ требовал немедленного исполнения но, ни один Георгий Владимирович имел дар убеждения. Какие весомые аргументы смогла привести Захарова Шалашову, но тот взял её с собой.

Когда генерал Петров обнаружил присутствие старшего лейтенанта в штабном автобусе и гневно поинтересовался, что она здесь делает, то получил лаконичный и исчерпывающий ответ.

- Я нахожусь здесь как личный переводчик спецуполномоченного подполковника Шалашова, товарищ генерал - гордо отрапортовала Захарова, чем привела генерала в состояние плохо скрываемого гнева.

В том, что ни Петров, ни маршал Рокоссовский, ни Ставка не знали, что ожидает советский десант на том берегу пролива, не было ничего удивительного. Судьба милостиво открыла русским узкую лазейку в оборонительных построениях противника, но никто не мог сказать точно, как долго продлиться выпавший фавор.

Не знали это сами англичане. Внезапное появление страшных русских в самом сердце британской империи - Лондоне, захват ими в сакральном для любого британца Вестминстере горячо любимого монарха, повергла всех в шок.

Ужасный кошмар, который только можно было себе представить, стал реальностью. Под угрозой уничтожения оказались символы веры, на которых держалась страна, и военное руководство королевства было вынуждено исполнить требования противника.

Скрипя зубами, ради спасения жизни короля и парламента оно дало согласие на ввод в страну ограниченного контингента советских войск. Британские генералы и адмиралы привели к молчанию охранявшие пролив корабли и все военные аэродромы королевства. Вместе с ними, к молчанию принудили и немногочисленные воинские контингенты, находящиеся в землях центральной и юго-восточной Англии.

Поведение англичан было фантасмагорическим и не могло продолжаться долго. Первыми от шока, как тому и полагалось, очнулись финансовые воротилы. Появление русских войск на территории королевства было для них смерти подобно, и представители Сити бросились спасать положение, даже ценой жизни всеми любимого короля.

Нажимая на всевозможные рычаги и подключая обширные связи, они принялись доказывать, что подписанные королем, премьер министром и спикерами обеих Палат соглашения никак нельзя выполнять. Ни в коем случае нельзя впускать в страну их дикие озверелые орды и если вопрос стоит о жизни монарха и королевства, то следует пожертвовать жизнями заложников ради сохранения Британии.