Едва показавшаяся, на ещё прохладном сахарском небе, рассветная заря возвестила о себе громким рокочущим звуком труб музыкантов халифа, смешавшимся с лязгом оружия, скрипом повозок и пронзительным ревом верблюдов многочисленных караванов, выдвинувшихся обозами с армией халифа.

Поднимая клубы пыли и песка, рядом с Аль-Мажнуном, завершающим последние приготовления к переходу, пронеслись передовые отряды конницы.

– Присоединяйся к караванам обоза! Меня найдешь в конном отряде эмира Йахьи-Ибн-Омара! – распорядился Аль-Фарух, седлая коня и исчезая в клубах пыли.

– Слушаю и повинуюсь! О, великий звездочёт халифа! – пробормотал, почтенно склонившийся Аль-Мажнун, вслед исчезающему в клубах пыли хозяину.

Завидев караван знакомого ему торговца, Аль-Мажнун, не раздумывая направил своих верблюдов вслед замыкавшей процессию повозки, доверху нагруженной разнообразным товаром.

Тем временем, Аль-Фарух-Ибн-Сауд, нагнав передовой отряд всадников халифа, с трудом различил, сквозь густые клубы пыли, знакомые очертания фигуры всадника в темном атласном халате, наглухо обвязанного чёрной чалмой.

– Да, прибудет с тобой милость Аллаха, великого и милосердного! – приветствовал он всадника в чёрной чалме.

– Салам Алейкум! О, великий предсказатель! Что заставило тебя отправиться в путь, итог которого, ты сам же предрек как неудачу?! – отвечал на приветствие Йахью-Ибн-Омар, с трудом скрывая сарказм.

– Я редко ошибаюсь, о, великий эмир халифа Абдаллаха-Ибн-Ясина! И ты об этом знаешь! – спокойно отвечал Аль-Фарух, не обращая внимания на иронию в голосе полководца.

– Но, до меня дошли слухи, что в Тимбукту прибыл великий ученый, ученик и приемник самого Аль-Басри[10], Аль-Максуд-Ибн-Хорезми – объяснял Аль-Фарух значимость своего путешествия.

– Аль-Басри?! Того самого шарлатана, который пообещал египетскому халифу Аль-Хакиму[11] построить плотину на реке Нил, и ничего не сделал, а в добавок ко всему оказался сумасшедшим?[12] А, его ученик и приемник – Аль-Максуд-Ибн-Хорезми, не тот ли это магрибский маг, способный получать золото из песка и пыли?! – с торжеством обличения, без сомнения победоносно, как ему показалось, задал вопрос Йахья-Ибн-Омар.

– О нем говорят, что он использует силы Иблиса, ^а если так, то он опасный человек, и учение его противно Аллаху всевышнему и вредно для правоверных, – добавил он, лишая, как ему показалось, Аль-Фаруха любой возможности к оправданию, как учителя, так и ученика.

– О, достопочтенный эмир Йахья-Ибн-Омар! Упомянутые вами как шарлатаны и колдуны люди являются по сути своей великими учеными, обратившими силы природы во благо правоверного мира! А если говорить о великом приемнике Аль-Басри, Аль-Максуде-Ибн-Хорезме, то поверьте мне, что учение Аллаха всевышнего он почерпнул из Корана в городе Фес, окончив самое престижное медресе вместе с великим учителем халифа Абдаллаха-Ибн-Ясина – хафизом[13] Абу-Имраном-Муссой, – рассыпая на части все искусно выстроенные эмиром разоблачения, спокойно заключил Аль-Фарух.

– Негодяи! Да, лишит их Аллах всевышний дара речи! Решили меня обмануть! И ввели меня в заблуждение, оболгав и оклеветав достопочтенных учёных! Я немедленно распоряжусь, чтобы их предали смерти! – достаточно на его взгляд гневно произнес Йахья-Ибн-Омар.

– Я надеюсь, наш разговор, о, достопочтенный Аль-Фарух! Не дойдет до ушей халифа Абдаллаха-Ибн-Ясина? – добавил он, уже не скрывая горечи провала своей неудавшейся попытки уличить Аль-Фаруха, и внимательно вглядываясь в выражение лица звездочёта.

– Можешь не сомневаться, о, великий эмир Йахья-Ибн-Омар! Да, будет Аллах великий и милосердный свидетелем моих слов! Весь наш разговор будет лишь достоянием пустыни! – заверил звездочёт Аль-Фарух.

Полководец халифа, даже не предполагал, что двумя годами ранее, в Танжере[14], Аль-Максуд-Ибн-Хорезме пообещал Аль-Фаруху, по чертежам самого Аль-Басри, сконструировать подзорную трубу, способную многократно увеличить небесную карту звёзд.

А поход армии халифа, предоставил Аль-Фаруху, великолепную возможность отправится в Тимбукту и встретиться с великим ученым.

На пятый день пути перед путниками предстал, блистая, в лучах восходящего сахарского солнца золотыми крышами глиняных минаретов, таинственный город ученых, философов, врачей и магов – Тимбукту.

Отделившись от городских ворот, едва заметной дымкой, и по мере приближения обретая различимые силуэты, к передовым отрядам халифа приближалась конная процессия конных воинов в богато украшенных золотом доспехах и остроконечных золотых шлемах.

Её возглавляли знатные сановники в сопровождении музыкантов, а впереди ехал сам градоначальник Мусса-Ибн-Халид.

– Приветствую тебя! О, великий полководец халифа Абдаллаха-Ибн-Ясина, волею Аллаха всевышнего, повелителя и заступника правоверных, непобедимый Йахья-Ибн-Омар! – громогласно воскликнул градоначальник Тимбукту, и его последние фразы утонули в оглушительном рёве труб и бое барабанов придворных музыкантов.

В сопровождении процессии градоначальника, под несмолкаемые оглушительные звуки труб и барабанную дробь, армия халифа вошла в город Тимбукту через огромные, искусно вырезанные из редких сортов африканских деревьев и изыскано украшенные серебряным орнаментом главные ворота.

Радуясь возможности отдохнуть и вдоволь насладиться всеми прелестями городской жизни после изнуряющего путешествия по пескам Сахары, Аль-Мажнун, пройдя сквозь городские ворота, не задумываясь повел свой караван в сторону городского рынка.

За годы работы в городе Мема, странствий с караванами торговцев и воинов, многочисленных водных путешествий по реке Нигер Аль-Мажнуну ни раз приходилось останавливаться в Тимбукту.

Обладая крайне любопытным и вороватым нравом и, вдобавок хорошей зрительной памятью художника, он без особого труда усвоил нехитрую геометрию улиц и площадей Тимбукту. Обзаведясь полезными, по его мнению, знакомствами, в лице торговцев специями, разносчиков лепёшек, продавцов ювелирных украшений[15], (коими Аль-Мажнун, щедро одаривал миловидных женщин за, как он сам любил поговаривать, – «приятные часы общения»), он очень быстро вписался в среду горожан.

Вот и сейчас, пройдя через городские ворота, он уже вынашивал скромные планы на день, мило отвечая на приветствия и поздравления со счастливым прибытием от то и дело появлявшихся в толпе, знакомых жителей города.

– Да, свершит Аллах великий над тобой свой праведный суд! Наконец-то ты появился, проходимец! Ты помнишь, что ты обещал мне подарить несметное количество прекрасных стеклянных бус за ту незабываемую ночь, которую ты, о, гнусный проходимец, провел со мной! А что в замен?! Сбежал рано утром, оставив ничтожный мешочек золотого песка?! – вскричала возмущенная красавица берберка в темно-синем халате, как назло внезапно возникшая сразу за процессией магов в черных, украшенных золотыми полумесяцами тюрбанах и расшитыми золотым шитьем жёлтых халатах. «Только её мне не хватало! Вот ведь неприятность!», подумал про себя Аль-Мажнун, но, находясь в седле верблюда на относительно безопасноом расстоянии от разгневанной женщины, довольно уверенно ответил: