– Войдите! – крикнул сэр Доминик.

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула женщина.

– Герцог ушел? – спросила она.

Сэр Доминик встал из-за стола и взял ее за руку.

– Ты в безопасности, любовь моя, – сказал он. – Но герцог просил меня передать тебе, что он сожалеет, что не видел тебя сегодня. Ни для кого не секрет, что он неравнодушен к тебе.

Высокая стройная женщина лет тридцати пяти забавно наморщила носик.

– Мне трудно в это поверить, – сказала она, – но я приму твои слова к сведению.

Сэр Доминик провел ее в кабинет.

– Хлоя, я хочу представить тебе капитанов Уильяма Эндикотта и Алистера Джилбрайда. Джентльмены, это леди Хантер, моя жена. Она мать Гриффина Стила и, стало быть, ваша тетя.

Уилл с Алеком уже начали было отвешивать ей поклоны, но эта маленькая пикантная новость буквально парализовала их.

Гриффин Стил – сын герцога Камберленда и один из самых богатых людей в Лондоне. Прежде он владел игорными заведениями и даже одним борделем, но недавно продал их. Уилл имел с ним дело, когда вытаскивал Алека из одного заведения Стила, пользующегося дурной репутацией. Его кузен подрался с каким-то типом, который попытался обмануть его. Стил вмешался в драку, выбросил мошенника на улицу, принес свои самые нижайшие извинения и насмешливо предложил Алеку семейную скидку. Алеку это предложение пришлось по нраву, но Уилл постарался как можно быстрее увести его из заведения.

Известие о том, что эта милая, элегантная женщина может быть матерью Гриффина, просто поразила кузенов.

Алек первым пришел в себя.

– Тетя Хлоя, рад познакомиться с вами, – сказал он, склоняясь в низком поклоне. – Хотя мне трудно поверить, что такая прекрасная леди может быть матерью такого негодяя, как наш кузен.

Уилл ткнул его локтем под ребро.

– Прошу вас, не обращайте внимания на капитана Джилбрайда, мэм, – сказал он. – Капитан – невежественный горец, которому, к сожалению, не хватает хороших манер.

Леди Хантер рассмеялась.

– Вовсе нет, – сказала она. – Мой сын действительно негодяй. Я рада познакомиться с вами, джентльмены. Останетесь у нас на чай?

Сэр Доминик покачал головой.

– Это невозможно, любимая, – сказал он. – Джентльмены, уверен, что вам надо завершить какие-то дела до поездки в Гемпшир.

Уилл понял его намек.

– Возможно, в следующий раз, мэм, когда мы вернемся в Лондон.

– Буду ждать встречи. – Она бросила на мужа полный озорства взгляд. – Гриффина тоже надо будет пригласить – для полного воссоединения семьи.

Сэр Доминик фыркнул.

– Мне трудно представить, что из этого выйдет что-то хорошее, – заметил он. – Ну а теперь ступайте, молодые люди. Моя жена все утро ходила по магазинам, и ей нужно отдохнуть.

По мнению Уилла, леди Хантер выглядела бодрой, но он заметил, как ее рука поднялась к нежной округлости, скрывающейся под лифом платья.

– Доминик, не будь занудой! Я отлично себя чувствую, – сказала она.

Алек выразительно посмотрел на Уилла, округлив глаза: на него явно произвел впечатление тот факт, что один из самых беспощадных кураторов шпионов в Европе оказался столь нежным супругом.

Они быстро попрощались, забрали у Ситуэлла свои шляпы и вышли на улицу.

Алек удивленно покачал головой.

– Никогда бы не подумал, что сэр Доминик – человек домашний. Да еще и с беременной женой. – Он лукаво посмотрел на Уилла. – Что ж, если это произошло с ним, то может произойти с кем угодно. Скажем… с тобой, Волк? Ты готов поменять щекочущую нервы жизнь шпиона на тихие домашние радости?

– Задай мне этот вопрос снова через несколько недель, и я дам тебе ответ, – сказал Уилл. – После того как мы предотвратили убийство, пресечем вспышку беспорядков и спасем Эви от брака с изменником.

Эви Уитни с восторгом наблюдала за тем, как выпущенная ее сестрой Аделин стрела попала точно в центр мишени.

– Отлично! – сказала она сестре-близняшке. – Меня поражает твоя меткость, несмотря на то что у тебя такое же плохое зрение, как и у меня, а носить очки ты отказываешься.

Аделин протянула ей лук.

– Это потому, что ты слишком много об этом думаешь, Эви. Ты все долго делаешь. А я всего лишь целюсь в большой красный кружок и выпускаю стрелу.

Конечно, дело не только в медлительности или расторопности. Аделин, а для друзей и родных просто Эди, прекрасно справлялась с любым делом, за которое бралась, несмотря на плохое зрение. У нее были в запасе самые разнообразные уловки, и она прекрасно скрывала свой недостаток. Она мило сглаживала неловкие моменты, когда, например, не узнавала знакомого, находящегося в другом конце комнаты.

Не имевшая такого таланта, как у сестры, Эви не смогла бы подсчитать, сколько раз она сбивала цветы в горшках или обижала кого-то из друзей, когда, не узнавая их, проходила мимо, но когда Эви исполнилось двадцать лет, она настояла на том, чтобы ей купили очки. Хотя очки еще надежнее укрепили за ней звание «девушки без кавалеров», она, по крайней мере, больше не рисковала упасть с лестницы или прослыть невоспитанной особой.

Эви поднесла стрелу к тетиве. И глубоко вдохнула, наслаждаясь нежным ветерком, щекочущим шею. Стоял чудесный сентябрьский денек, лето медленно таяло, уступая место осени, а небо по краям, казалось, мерцало золотом.

Эви подняла взгляд на Мейвуд-Мэнор – старый, благословенный особняк их семьи. Леди Полок с дочерьми, недавно наслаждавшиеся на террасе послеполуденным солнцем, ушли в дом и, без сомнения, поджидали сигнал гонга. Гости, которые гуляли по лужайкам или наблюдали за состязанием Эви и Аделин в стрельбе из лука, также направились в отведенные им комнаты, чтобы переодеться перед обедом. Сестрам тоже надо было бы вернуться в дом, пока их не хватилась мать и не отругала за опоздание. «Отругала» – это сильно сказано. Она бы просто улыбнулась, взяла дочь за подбородок и назвала бы озорницей, прежде чем прочесть суровую лекции Эви. В их семье такое отношение матери – дело обычное, и Эви не помнила, чтобы когда-то было по-другому.

– Ты будешь стрелять или простоишь тут весь день как дурочка? – спросила ее сестра, снимая кожаные перчатки. Она опустилась на один из кованых железных стульев, стоящих под тентом, который загораживал от солнца стол с напитками. – Мама головы нам оторвет, если мы опоздаем к обеду, так что лучше, если твой выстрел был бы последним.

– Ты хочешь, наверное, сказать, что голову она оторвет только мне, верно? Ты можешь хоть дом поджечь, и она все равно найдет тебе оправдание, – заметила Эви.

Аделин сочувственно поморщилась.

– Это ужасно, не так ли?

Натянув тетиву, Эви прицелилась.

– В этом нет твоей вины, детка. Просто она такая, какая есть. – Выпустив стрелу, Эви проследила за ее полетом.

Аделин, прищурившись, присмотрелась к мишени.

– Ого, на этот раз ты попала почти в глаз быку! – сказала она.

– Я тренировалась, – заметила Эви. – Быть может, в один прекрасный день я научусь стрелять так же хорошо, как ты.

– Что ж, мечтать не вредно, – отозвалась Аделин. Встав, она потянулась, вытянув перед собой руки. – Когда дело доходит до…

– Когда доходит до чего? – рассеянно спросила Эви, поднимая свой капор, упавший под стол.

Мать отругает ее, если увидит, что она ходит без головного убора, но денек такой теплый, такой чудесный, что ей не хотелось надевать его. Вздохнув, она все же надела капор и повернулась к сестре. Та напряженно прищурившись, куда-то устремила свой взор.

Проследив за взглядом Аделин, Эви почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.

– Кто-то к нам идет, но я не могу разобрать кто именно, черт возьми! – воскликнула Аделин.

Эви была в полном замешательстве.

– Это… Это Уилл Эндикотт, – наконец, запинаясь, пролепетала она.

Ее сестра от изумления разинула рот.

– Волк? Ты уверена?

– Ну конечно, я уверена. – Эви даже заморгала, словно могла этим заставить Уилла исчезнуть. – Думаешь, я уже не помню, как он выглядит?