Что было по-настоящему жалко.

***

После лекции мы с Хартли выбрались из аудитории и, как всегда, выдвинулись к столовой.

– Как Дана? – спросил Хартли. – Я еще не видел ее.

– Купила себе полфунта кофейных зерен в шоколаде в качестве средства от джетлага. Судя по всему, каникул хватило только на то, чтобы снова перестроиться на японское время. А потом ей опять пришлось улетать.

– Жесть, – сочувственно произнес Хартли.

И тут я заметила Стасю.

– Привет! – крикнула она и помахала рукой. Через дорогу было сложно понять, относится ли этот жест и ко мне.

Когда мы перебрались на ее сторону, она первым же делом поцеловала его. И не быстрым чмоком. Нет. Она подошла к Хартли вплотную, положила руки на его скульптурные плечи и впилась в его рот. Целую долгую минуту, пока они целовались, я сидела, застыв от неловкости, и гадала, что же мне положено делать.

В момент, когда я была уверена, что от ощущения дискомфорта скоро взорвусь, Стася сказала:

– Пошли на ланч в «Katie’s Deli».

– Что? – спросил Хартли, поднимая больную ногу с дорожки, точно фламинго. – Это же плюс еще два квартала. И потом, мы с Каллахан после экономики всегда ходим в общую столовую. Это не только недалеко, но и бесплатно.

– Но… – начала канючить она, – я четыре месяца мечтала о баклажанах.

Я подняла руку.

– Знаете, вы идите. Мне надо попробовать между лекциями добраться до деканата. Так что увидимся позже. – Я направила свои колеса обратно к Бомону. Немного отъехав, я оглянулась и помахала им.

В ответ Хартли бросил на меня какой-то немного сердитый взгляд, и мне почему-то захотелось расхохотаться. О. З. Х. вернулась в нужное русло.

***

Я направилась к деканату Бомона – в точности, как и сказала Хартли. К сожалению, оказалось, что к столетнему дверному проему ведут три мраморные ступени и потрясающая, но узкая гранитная арка. На костылях я бы справилась без проблем. Но я не заезжала за ними домой и сидела в кресле. Поэтому, припарковавшись напротив двери, я позвонила в деканат по мобильнику. Я услышала, как внутри зазвонил телефон, и секретарша ответила:

– Да?

– Здравствуйте, – сказала я. – Это Кори Каллахан, и я прямо снаружи, но в инвалидном кресле…

– Конечно, Кори. – Женский голос был дружелюбным. – Тебе надо поговорить с деканом? Сейчас я попрошу его выйти.

Не прошло и тридцати секунд, как на улице с блокнотом в руке появился декан Дарлинг. Бородатый, одетый в вельветовый пиджак к заплатками на локтях, он выглядел так, словно родился прямо здесь, среди пыльных библиотек и гранитных фасадов.

– Прошу прощения, моя дорогая. – У него был красивый, ярко выраженный британский акцент. – Эти старые здания…

– Мне нравятся эти старые здания, – вставила я.

Он сел прямо на ступеньки крыльца.

– Ну что ж. Вы хотели бы поговорить прямо здесь? Или более конфиденциально? Мы можем поискать какой-нибудь…

Я покачала головой.

– Нет, у меня ничего серьезного. Просто хочу заменить один предмет на другой, но мое расписание уже было утверждено.

– Никаких проблем, – просиял он, снимая колпачок со своей золотой ручки. – Итак, что это будет, мисс Каллахан?

– Понедельники, среды и пятницы в десять тридцать, – начала я. – Давайте вычеркнем экономику и заменим ее шекспировским курсом.

– А, курс изящных искусств. Я хорошо его знаю, – сказал он, записывая. – Уверен, он покажется вам восхитительным.

– Я тоже.

– Как у вас дела, Кори? – спросил декан, склонив голову набок. – Ваши предварительные оценки выглядят изумительно.

– Правда? – Я невольно заулыбалась. Нам должны были сказать наши оценки через неделю, но я надеялась, что справилась хорошо.

Он кивнул.

– Вы молодец, – сказал он. – Ну, а как у вас с остальным? Насколько я помню, вы поселились в МакЭррине? Летом, после разговора с вашими родителями, я сам осматривал комнату.

– Все идеально, – сказала я. – И у меня замечательная соседка.

Он довольно покивал головой.

– Хорошо, хорошо. Ну что ж, вы наверняка спешите на ланч. – Декан бросил взгляд в сторону столовой. Затем поморщился. – Лестницы! О, боже. – Он поднялся на ноги. – Я был так сосредоточен на ваших жилищных условиях… каким образом вас приписали к Бомону?

– Я сама туда попросилась. Мой брат был в Бомоне.

Его лицо все еще было искажено тревогой.

– Но… где же вы ужинаете? Ведь вечером общая столовая закрывается.

– Вон там. – Я показала на здание в глубине двора. – Мы с Адамом Хартли еще в самом начале обнаружили технический лифт.

– О! – смутился декан. – Ведущий на кухню?

Я кивнула.

– Они уже привыкли ко мне.

Он совсем покраснел.

– Я чувствую себя просто ужасно. Вы можете перевестись на другой факультет, со столовой на первом этаже.

Я не собиралась этого делать, потому что не хотела терять Дану.

– Все нормально, честное слово. Пожалуйста, не переселяйте меня. Я уже привыкла к этому месту. И потом… тогда я совсем обленюсь, а меня обязали учиться подниматься по лестницам на костылях.

Декан нерешительно помолчал.

– Ну, если вы уверены, мисс Каллахан… – Он откашлялся. – Вы же сообщите мне, если столкнетесь еще с какими-нибудь недоработками с нашей стороны? С любыми, даже самыми незначительными.

– Хорошо.

– Кори. – Он протянул мне ладонь, и я пожала ее. – Я всегда говорю, что не проходит ни дня, чтобы студенты меня чему-нибудь не научили. А вы добавили мне мудрости еще даже до перерыва на чай.

– Мне было приятно, – улыбнулась я.

***

Вечером я надела под спортивные штаны на липучках купальник и добралась до зала на добрых пятнадцать минут раньше начала тренировки по водному поло на камерах. Я хотела переместить себя из кресла в бассейн без зрителей. Зафиксировав кресло, я отстегнула штаны, после чего с помощью изворотливого маневра соскользнула на пол. Сбросив футболку, я засунула одежду в пакет. Затем сняла с колес тормоз и мягко подтолкнула кресло к стене.

Перемещая свою задницу к краю бассейна, я услышала за спиной голос.

– Ты, наверное, Кори?

Я подняла голову и увидела дружелюбно улыбающееся лицо.

– Элисон? – Она протянула руку, и я пожала ее.

Она присела на краю бассейна рядом со мной и спросила:

– Ты когда-нибудь играла в водное поло?

Я покачала головой.

– Но я много плавала во время каникул. – Я откашлялась. – А раньше много играла в хоккей. Так что, мне нравится обыгрывать вратарей.

Ее глаза распахнулись.

– Здорово!

– Ничего, если я заберусь в воду?

– Конечно, ничего, – усмехнулась она. – Мы начинаем минут через пять.

– Это хорошо, – ответила я. Потом нацелилась плечами на воду, наклонила голову и бухнулась вперед, в синеву.

Вынырнув за глотком воздуха, я увидела, что вокруг бассейна собрались остальные члены команды – человек шесть. Элисон и парень, которого я знала в лицо по столовой Бомона, перетягивали через бассейн веревку, чтобы разделить его пополам.

– Мы займем этот конец, – сказал парень с очень бодрым британским акцентом. Я нырнула под веревку и поплыла к той стороне, где он стоял. – Для тех, кто со мной не знаком, меня зовут Дэниел. И поскольку у нас чертовски хорошо организованная команда, – все засмеялись, – сначала я потрачу пару минут на то, чтобы напомнить вам правила. А потом мы начнем тренировку. Итак, берите по камере, – он указал на груду камер в углу, – и давайте намочим плавки.

Все двинулись в угол, и мой пульс застучал. Камеры лежали футах в восьми от бассейна. Приближался один из тех самых моментов, когда мне предстояло попросить кого-то о помощи.

Я ненавидела такие моменты.

Не зная, что делать, я болталась у края бассейна и смотрела, как игроки берут камеры, а потом прыгают в воду. В мою сторону никто не смотрел, что обычно меня очень даже устраивало. Когда снаружи остались только Элисон с Дэниелом, я начала сверлить ее взглядом, надеясь, что она обернется.